К старообрядцам

    Усть-Цильма стоит на великой реке Печора, на самом севере Республики Коми - дальше на север только Пустозерск (тот самый, где был казнен протопоп Аввакум), тундра и Ледовитый океан. Район этот примечателен тем, что до сих пор он заселен почти одними старообрядцами. В основном это русские, переселившиеся сюда при Иоанне Грозном и позже, во время преследований старой веры. Устьцилемы сохранили особенный древне-московский говорок, старинные парчовые наряды, одеваемые раз в году на местный праздник "Горка", и много-много рукописных книг. Именно здесь ученым Малышевым была собрана основа знаменитого книжного древлехранилища в Пушкинском доме.
     Не случайно и нас привлек тогда этот край...
     Длиннобородые мужики, постриженные "под горшок", старухи с ясными умными глазами... Чувствовалась в этих людях такая крепость веры, такое "православное самостояние", которое мы, русские, подрастеряли за последние три века - после петровских реформ. Три века чиновничье государство, упразднившее Патриарха и весь старый уклад, пыталось подчинить себе церковь и регламентировать духовную жизнь народа. Оттого и появилась эта пассивность в нас: есть храм - хожу, нет храма - не хожу. Что скажет батюшка - то делаю, а если нет рядом батюшки, то и не делаю. А раньше простому русскому человеку и указывать не требовалось, до всего ему было дело... Сам храмы строил, сам священника себе искал - избирал народ на сельском сходе достойного из достойных и посылал к архиерею за рукоположением. А покуда нет священника, собирались у кого-нибудь в избе, пели псалмы и молитвы. Церковность была в крови.
     Вот эта народность веры нас и поразила в устьцилемах. И захотелось, чтобы и наша газета приняла этот дух народности - и как мы сейчас радуемся, когда удается найти и отразить в очерках такие вот живые искорки деятельной веры у наших соотечественников!
     Летом 91-го года мы прилетели самолетом в Усть-Цильму и отправились дальше в самую глушь, в деревню Скитская. Там скрывался от властей когда-то Великопоженский старообрядческий монастырь - мужицкая академия, где переписывались книги, писались иконы, обсуждались богословские вопросы. Сейчас на его месте, на пепелище, стоит большой восьмиконечный крест. За Скитской начинается уже настоящая тайга - малохоженный, неведомый океан лесов и болот. Туда и лежал наш путь.
     Не буду описывать всех перипетий этого, чуть ли не закончившегося трагически, путешествия. Цель у нас была – пройти теми тропами, что двигались на Цильму беглые староверы с Удоры, Пинеги и Мезени. Таков их был путь из центральных земель Руси. Пропитан он слезами, овеян горячими молитвами. Шли они целыми семьями, с детьми, селились по берегам таежных речек и... погибали тысячами. В основном от голода и цинги. Это случилось бы и с нами, если бы не чудо. Дело в том, что «тропы» беглецов давно уже заросли, и шли мы по компасу, сверяясь с некоим подобием карты – схемой, нанесенной на кальку. Шли лесами, болотам, предгорьями Тимана, один раз пересекли настоящую тундру, клином вгрызшуюся в таежное море с севера. Сначала «шли», а потом «выбирались»  – вперед и только вперед, только бы выйти к цивилизации, к людям. Уже 15-й день минул, как мы пробираемся по тайге, а кругом только лес, лес, лес. И ноги уже не идут...
     Добрались до ручья, который по нашим расчетам должен впадать в верховья реки Мезень. Обессиленные, едва соорудили плот, связав бревна веревками.  Спустя день плывем уже по Мезени – леса вокруг нас стоят до неба, небо отражается в воде, и такая колдовская тишина! К берегу пристать невозможно: там серым живым одеялом сразу же спеленают тебя комары и сожрут заживо, нет от них никакого спасу. Пытаемся спать на плоту, но слишком тесно, можно в реку свалиться. На третий день бессонницы стали являться нам «люди»: стоят на берегу, руками машут. Перекрестишься, отвернешься, упрешь глаза в воду – а там «мультфильмы», отраженные в воде облака превращаются в людей, зверушек, чертиков. Вот на облаке «Бог» показался, что-то говорит человечку, а из-за облака бес выглядывает... Зажмуришь глаза – и слышишь, как в звонкой тишине вьющиеся над тобой оводы говорят человеческими голосами. И все-то какую-то чушь несут. Помню, ударился на лету в меня овод и выпал: «Я сегодня дежурный!» О, Господи... А где-то за деревьями слышится шум машин – дорога?! Собираемся пристать к берегу, идти в ту сторону («к людям!»), но что-то останавливает. Так бы и ушли туда, в глубь тайги, и канули с концами.
     Долго ли, коротко ли, показались признаки цивилизации. Сходим с плота – оборванные, опухшие от комариных укусов. Пальцы на руках толстые как сосиски, а ноги вроде чушек, так что сапоги не налезают. Я так и сошел с плота: на одной ноге сапог, к другой кеда привязана. Ходим по улицам этого странного поселка, вывески читаем: вроде по-русски написано, а ничего не понятно. Люди на улицах тоже по-русски говорят, но еле-еле смысл улавливаешь. Странный какой-то язык. Опять что ли мерещится нам?! Наконец, выясняется: поселок этот леспромхозный, и живут в нем одни болгарские лесорубы, по договору заготовляющие древесину для своей Болгарии... Братушки!! Наконец-то настоящие живые люди!
     Впоследствии бывалые охотники удивлялись, как бы смогли благополучно миновать это таежное пространство и не заплутать – без карты, без подготовки. Мы в ответ... молчали, пожимая плечами. Не будешь же объяснять «серьезному человеку», что это нас молитвы отца Трифона и наших родных вывели. Еще за нас на Удоре молилась старообрядческая наставница, истая богомолка, молитв которой просили не только староверы в Коми, но и в Москве «на Преображенке» – в центре Поморской Древлеправославной Церкви. Что значит сила этих молитв? Приведу несколько примеров.
     Доходило до казусов. Вот идем мы по дебрям, куда, скорее всего, нога человеческая ни разу не ступала. Выходим к широкому ручью. Надо раздеваться, чтобы переправиться, но...  мы стоим, чего-то ждем. Вдруг вдалеке за поворотом «тук-тук-тук». Моторная лодка?! Откуда она здесь? А это, оказывается, рыбаки, которые уже неделю по Печорскому бассейну рыщут, хариус промышляют и солят во флягах из-под молока. На нас смотрят как на инопланетян – по теории вероятности встретить человека в этой тайге все равно что наткнутся на иголку в стоге сена. Сами они попали сюда таким образом: из притоков Печоры выбрали реку Пижму, из ее притоков выбрали речку Светлую, потом свернули в один из многочисленных ручьев, потом еще в приток – и дальше вверх по течению, по мелям («три винта погнули»). И вот в этом лабиринте они, единственные люди на 50 кв. км., являются в нужную минуту и перевозят нас на другую сторону. Это было единственное широкое водное препятствие на нашем пути, и мы миновали его, ног не замочив.
     Один только раз в пути настиг нас более-менее сильный дождь. Где скроешься? Избушек в такой глухомани нет, а палатку ставить лень. И что же? Тут же набредаем на осколок космической ракеты (их из Плесецка запускают и ступени в тайгу падают). Это первая ступень – половинка огромного цилиндра из какого-то металла, кажется, титана. Внутри как в домике, даже окошки есть – небольшие иллюминаторы. Дождик барабанит по металлической крыше, а внутри сухо.
     Или вот еще пример... Стою на носу плота с шестом, направляю движение: река Мезень в верховьях быстрая и едва успеваешь принять решение, в какое русло свернуть. Вот остров впереди, с какой стороны его огибать? Где ждут водопады и пороги – направо или налево? Только один раз наитие подвело, русло оказалось «бедовым»: стремнина прижала нас к берегу, а с берега дерево свешивается, касаясь воды. Плот стремительно скользнул под дерево, а мы в ветвях оказались, барахтаемся. В последний какой-то миг успел я ухватить уплывающий плот. Так бы остались без рюкзака с едой, без топора – голые – посреди тайги. Но Бог хранил... Плывем дальше. Игорь «кимарит» на корме (его очередь) в полусне или в полубреду, а я с шестом опять на носу. Глаза слипаются, но я вижу впереди белые буруны. Большой порог или водопад? Продираю глаза – горизонт чист. Куда пороги делись? Оглядываюсь назад – там река беснуется, клочья пены летят. Оказывается, пока сознание мое отключалось, плот «сам собой» меж камнями прошел, да так филигранно точно, что даже не качнуло. И сколько раз так было!
     А был еще эпизод.... что лучше умолчать. Самому сейчас трудно поверить.
     Вот таким было наше первое редакционное путешествие. С 91-го года прошло почти десять лет – и «плотик» наш продолжает плыть. Несколько раз наша газета была на грани закрытия (ни учредителей, ни каких-либо средств), но в нужный момент появлялись откуда-то деньги, ровно столько, чтобы выжить. Так, «неизвестно откуда», появляются люди, темы для публикаций. Что будет завтра, не ведаем. Но знаем, что за нас молятся – и наш игумен Трифон, и Устюжский протоиерей Ярослав, и Соловецкий насельник игумен Герман, и многие-многие обретенные за эти годы друзья. Их молитвами и живем. Спаси Господи!

М.СИЗОВ

eskom@narod.ru