ОТ БОГОСЛОВИЯ К ИСПОВЕДНИЧЕСТВУ

На Никольском кладбище в Александро-Невской лавре, по соседству с могилой митрополита Иоанна Петербургского и Ладожского, где всегда горят поминальные свечи и много цветов, есть краткая надпись на надгробном камне: “протоиерей Федор Константинович Андреев 1887 - 1929”.

“Повезло батюшке, сподобился упокоиться рядом с самим митрополитом”, - можно услышать от богомольных бабушек, ревностно опекающих могилу владыки, о безвестном им о. Федоре. А между тем имя его раньше тоже было на устах...

Родился Федор Константинович Андреев в Петербурге, в зажиточной купеческой семье. В 1905 году стал студентом Института гражданских инженеров, однако затем испытал религиозный перелом и в 1909 году поступил в Московскую духовную академию. Блестяще закончив академический курс в 1913 году и показав незаурядные задатки ученого-богослова, он был оставлен на кафедре систематической философии и логики, причем сразу на профессорской должности. Кандидатская диссертация выпускника Академии была посвящена славянофилу Ю.Ф.Самарину, где впервые подробному анализу подверглись религиозные взгляды этого видного русского мыслителя. Большой труд, проделанный молодым богословом, был одобрен и рекомендован к изданию.

В Академии Федор Константинович стал сначала учеником, а потом и близким другом известного богослова П.А. Флоренского, оказавшего на него огромное влияние. Был он дружен и с видными представителями православно-славянофильского движения начала века, в том числе с руководителем “кружка ревнителей христианского просвещения”, издателем “Религиозно-философской библиотеки” М.А.Новоселовым. По отзывам современников, благополучный, красивый, в ладно сидящем на нем сюртуке, Федор Константинович в эти годы больше походил не столько на богослова, сколько на светского “барина”, которому всё давалось легко. Как пишет автор воспоминаний о Московской духовной академии Сергей Волков, от Андреева было странно слышать утверждение, “что, скажем, “начало премудрости” - не удивление и восхищение, как то полагалось древними, а “страх Господень”. Суровость его суждений как-то не совсем вязалась с лощеной внешностью молодого преподавателя. Еще меньше можно было предполагать в нем суровость будущего автора статьи о Блоке.

Казалось, все шло к тому, что Федор Константинович, защитив диссертацию, станет видным православным богословом. Однако уже в предреволюционные годы из-за семейных забот и болезней он все реже бывает в академии. Назревает новый духовный перелом - чувство “некоего отвращения к делам житейским, включая и академические”. Колебания довершила революция - духовные академии закрылись, диссертация так и не была закончена. Андреев окончательно вернулся в родной город.

В Петрограде он принял деятельное участие в организации работы Пастырских курсов, а затем и Богословского института - единственных в Петрограде после закрытия Академии центров подлинно православного обучения. Федор Константинович много выступал с лекциями, в 1918-1922 годах принимает активное участие в деятельности Дома ученых - тогда еще под видом “науки” можно было выступать на религиозные темы. Современникам очень запомнилось выступление Андреева о проблеме Зла, в котором он с чисто церковных позиций дал убедительное опровержение идеям, высказанным видным философом-интуитивистом Н.О.Лосским в докладе “О природе сатанинской”. Федора Константиновича звали в религиозно-философские кружки, но тогда он уже, по его словам, “совершенно потерял вкус к внешней апологии веры”.

Неожиданно для всех Андреев становится священником. Этот органический, естественный переход от светского студенчества к богословию, от богословия к священническому сану и затем к подвижнической иерейской деятельности - это непрерывное духовное возрастание и примечательно в личности Ф.К.Андреева. Всей своей жизнью он опровергает распространенное мнение, будто между философией и религией, знанием и верой лежит глубокий, труднопреодолимый барьер. Для о.Федора такого барьера не было. Точно также не было противоречий между его религиозно-философскими взглядами и поведением в обыденной жизни. Эта внутренняя цельность, мне кажется, самая яркая черта в его образе.

Итак, в декабре 1922 года Андреев становится священником. Некоторое время он служит в Казанском соборе, но после того, как верх там взяли “обновленцы”, переходит в Сергиевский всей артиллерии собор на углу Литейного проспекта и Сергиевской улицы (снесен при строительстве “Большого дома” НКВД). О.Федор был исключительно популярен среди паствы. Высокий, по-монашески худой, одухотворенный, он сразу привлекал к себе внимание. Молодой священник великолепно читал проповеди, и когда он служил, в храм св. Сергия стекалось множество народа. Он имел особый дар подхода к человеку, и желающих исповедоваться у него, несмотря на крайнюю строгость, было всегда много. По условиям того времени служение о.Федора было настоящим подвижничеством. Он писал о.Павлу Флоренскому в 1924 году: “Господь посылает большую физическую выдержку, позволяющую мне выстаивать, не сходя с места, 10-11-часовую исповедь... Никогда не ощущал так близко Бога, как в это скорбное время”.

Наряду с простыми людьми, даже не знавшими о прежней академической карьере своего любимого батюшки, вокруг о.Федора сложился большой круг верующих прихожан из интеллигенции. Достаточно упомянуть, что среди его духовных чад были философ С.Аскольдов, писатель Б.Филиппов, ученые-профессора, И.Андреевский - активный церковный деятель, руководитель молодежного “Братства преп. Серафима Саровского”, а после войны - преподаватель богословия и русской литературы в Джорданвилле. Глубоко верующая жена философа Лосева приезжала к о.Федору из Москвы за благословением. Как утверждает оказавшийся во время войны на Западе Б.Филиппов, о.Федор был даже духовником о.Павла Флоренского, несмотря на разницу в возрасте. Более того, по сообщению того же Филиппова, Флоренский открыто признавался всем, что “о.Федор неизмеримо выше его, о.Павла, и как духовная личность, и как религиозный мыслитель”. Последнее заявление, скорее всего, - проявление христианского смирения выдающегося богослова, но само признание первенства со стороны о.Павла многого стоит. Известно, что о.Федор вел у себя дома кружок по изучению Библии и философии литургии. На основе этих занятий он создал большой замечательный труд “Литургика”, который о.Павел Флоренский назвал “непревзойденным”.

В1927 году после опубликования митрополитом Сергием “Декларации”, в которой заявлялось о необходимости компромисса с советской властью ради сохранения церкви, большая часть священников во главе с митрополитом Ленинградским Иосифом отвергла “Декларацию”. Священник Федор Андреев был автором текста обращения к митрополиту Сергию, с которым к нему ездили представители от клира и прихожан Ленинграда. Практически все “иосифляне” погибли в лагерях и тюрьмах. О.Федор был арестован в 1927 году, затем выпущен на свободу, однако в 1928 году арестован снова. Зимой 1929 года его, безнадежно больного, выпустили на свободу умирать - чтобы лишить ореола мученичества. Но до весны о.Федор продолжал служить в храме Воскресения Христова (“Спаса-на-Крови”), который был центром иосифлянства. Поток желающих исповедоваться у ставшего уже широко известным священника-подвижника был бесконечен.

Простудившись на исповеди во время Великого Поста, он скончался 23 мая. Отпевали его в храме Спаса-на-Крови. По мнению известного профессора Санкт-Петербургской духовной академии А.И.Бриллиантова, такого скопления людей на отпевании город не знал со времен похорон Достоевского. Похороны высоко почитаемого паствой протоиерея вылились в демонстрацию всеобщего преклонения перед христианским подвижничеством, мученичеством за веру. Траурное шествие от храма Спаса-на-Крови к Александро-Невской лавре растянулось на несколько кварталов. Об этом свидетельствуют многие очевидцы, в том числе ныне здравствующий В.В.Дягилев, певший еще мальчиком в хоре храма Воскресения.

В 1930 году при аресте вдовы отца Федора был отобран и исчез в недрах НКВД весь архив о.Федора, в том числе тысячестраничная диссертация о Самарине, большой труд по Литургике (который о.Павел Флоренский назвал “непревзойденным”), лекции, проповеди, письма о. Павла к нему и многое другое. Труды, которые стали бы, конечно, весомым вкладом в православное богословие.

Ныне имя о.Федора Андреева почти не известно. Отчасти, наверное, потому, что этот выдающийся человек (“адамант православия”, как называл его еп.Сергий Нарвский) принадлежал к числу “иосифлян” и находился, таким образом, в “расколе” с официальной церковью. Но очень точно об этом сказано в “Очерках истории Санкт-Петербургской епархии” (редактор-составитель - митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн): разделение между “иосифлянами” и митр.Сергием должно считаться “не расколом в точном смысле слова, а лишь временной смутой в каноническом управлении Церковью”, и многочисленные новомученики с обеих сторон должны рассматриваться как две “части” Православной Церкви.

Впрочем, сам митр.Иоанн невольно способствовал забвению среди православных доброй памяти об о.Федоре Андрееве. В книге “Стояние в вере. Очерки церковной смуты” (переиздано в 1995 г.) он рассказывает, как приезжал в Ленинград увещевать иосифлян авторитетный епископ Мануил Лемешевский, прежде проявивший себя в Петрограде в 1923-1924 годах, до соловецкого заключения, стойким и умелым борцом с обновленчеством. Выступая в Троице-Измайловском соборе, владыка посетовал, что в число иосифлян попали самые лучшие священники, наиболее активно противостоявшие обновленчеству. Его слова не могли не относиться и к прот.Федору Андрееву. В книге приводится, в частности, диалог протоиерея с владыкой. Но тут же митр. Иоанн продолжает: “Однако в рядах иосифлян были и такие священники... прот.Феодор Андреев, который заранее брал ориентацию на католичество, распространяя в Ленинграде взгляды В.Соловьева”.

У каждого, кто хоть поверхностно знаком с образом о.Федора, с его идеями, это место вызовет глубочайшее удивление: не может быть! откуда такие сведения?

Кое-что разъясняет ссылка в книге - она указывает на атеистический сборник “Правда о религии” (1959 г.), в частности, на мемуары “Почему я ушел из церкви” некоего Н.Ф.Платонова, бывшего обновленческого митрополита Ленинградского, сложившего в 1937 году с себя сан под влиянием, как он сам пишет, “гениальных творений Маркса, Энгельса и Ленина”. Мемуары его полны всяческих измышлений. Что касается В.Соловьева, то Андреев не только не был поклонником его творчества, но и всегда относился к нему очень критически, прежде всего как раз из-за его католических увлечений.

Ныне два выдающихся подвижника Русской Православной Церкви - прот.Федор Андреев и митр.Иоанн покоятся рядом, в ограде Александро-Невской лавры. У гроба митрополита всегда цветы, идут и идут к нему люди. А за соседней могилкой ухаживают только два никогда не забывавших о нем человека - Анна Федоровна и Мария Федоровна, дочери священника. Может быть, единственные люди, кто любит и помнит его.

Сейчас готовится к изданию книга, в которую по крупицам собираются сочинения и проповеди о.Федора, воспоминания о нем, его переписка. Так, недавно к составителям сборника поступила запись лекции о.Федора “О христианском совершенстве”. Убедительно просим всех, у кого есть какие-либо документы или любые иные свидетельства об этом подвижнике 20-х годов, сообщить о них в редакцию газеты.

red@mrezha.ru
www.mrezha.ru/vera