У нас есть завет Церкви о том, как относиться к многообразным проявлениям мира так, чтобы остаться в Законе Божьем: “Все испытывайте, хорошего держитесь” (1 Фес. 5, 21). Давайте испытаем нашу тему поучениями апостола Павла: “Блуд и всякая нечистота... не должны даже именоваться у вас, как прилично святым” (Еф. 5,3). Плотские отношения, как противоположные духовным, не удостаивались в древней церкви письменно запечатленных исследований. Знания, необходимые для гармонической жизни в браке, передавались, очевидно, устно от родителей детям, проблемы половой совместимости были предметом тайных бесед близких подруг и друзей; но все прочие виды “сексуального просвещения” считались в христианском обществе проявлением нечистого любопытства. Но если порог этого любопытания уже перейден?

С точки зрения церковной, строгой и неконкретной (т.е. вообще), – обсуждение сексуальных проблем детей и взрослых – не самое целомудренное занятие. Но мы обсуждаем эти вопросы с духовником – и это не вменяется нам в грех. Значит, дело не в половом просвещении вообще, а в форме его и содержании. У Бога нет ничего вообще, у Него все конкретно. Что лучше конкретно в нашей стране: оставить детей, подростков и взрослых наедине с лавиной порнографии, эротических видов искусства, венерическими болезнями и абортами на том основании, что все это дела бесовские, или же по мере сил помогать, просвещать, учить, готовить?

В той обстановке, где почти в каждом классе к 13 годам многие дети имеют опыт половой жизни, а к 17-и разыгрываются первые серьезные драмы, имеют ли право православные родители, учителя-христиане сидеть сложа руки, как бы не замечая, что происходит? А представим, что дети не из православных семей и не способны к восприятию религиозным норм морали... можем ли мы упустить шанс предостеречь их хотя бы от крайних форм зла, не пускаясь в богословские прения? Мне кажется, в этом случае разговор должен быть откровенным, половое воспитание здесь уместно. Лучше, чтобы “уже искушенный” ребенок получил необходимые сведения не из бульварных изданий. В беседах о супружеской обязанности жены полезно напомнить девочкам о том, что жене всегда вменялось в обязанность угождать мужу. Так, одна подвижница церкви не любила ни нарядов, ни украшений, но наряжалась и украшалась, потому что того хотел ее муж. Сразу оговоримся, что угождение не распространяется на требование мужьями от жен противоестественных вещей.

Обсуждение проблем половой жизни как с мальчиками, так и с девочками должно вестись так, чтобы ребенок помнил: он несет нравственную ответственность за то лицо иного пола, с которым вступает в общение. Обман из сластолюбия, склонение к половому общению без всяких обязательств однозначно безнравственно и греховно; в случае падения нравственное чувство должно постоянно укорять молодых людей. Не отчаиваясь, следует стремиться к исправлению, но не ломать жизнь неудачным браком только из чувства вины. Блуд не есть брак – это подчеркивали и святые отцы. Церковь не венчает соединяющихся из похоти. Из уроков этики и психологии семейной жизни ребенок должен понять, что суть брачных отношений – исполнение долга по отношению к семье, желание строить совместную жизнь, ответственность друг за друга.

Греховной ущербности надо противопоставить еще более обширные примеры любви, верности. Научить ребенка строить отношения по высокому канону и душевно, и плотски. Это значит – воспитать чувства. И здесь тоже на помощь приходят литература, музыка, живопись. Нужно научить ребенка выбирать лучшее, красивейшее, достойнейшее.

Если детей еще можно вернуть из греховного омута яркими, жизненными примерами чистоты, любви, верности, то на взрослых это уже “не действует”. Взрослый, сформировавшийся человек больше доверяет своему знанию, а не эмоциям. Что ж, пусть будут знания – но знания окончательные, полные, рисующие всю картину реальности. Пусть сладострастник честно, не боясь, взглянет на то, что кроется за его утехами. Очевидно же, что в высшем своем развитии страсть губительна, так как дьявол уже не скрывает своего лица под личиной добра. Об этом свидетельствуют литературные образы великих беззаконников – Дон Жуана, Кармен, Казановы, графа Калиостро, мадам де Помпадур, Манон Леско; великолепные по правдивости образы демонической пустоты сладострастных натур и их печальный конец дает драматургия Марины Цветаевой.

Сейчас есть этакие знатоки, постигшие, как они считают, “искусство любви” из бульварной газеты “Спид-инфо” и растиражированного у нас древнеиндийского трактата “Кама сутра”. Но что они узнали оттуда, действительно ли они поняли эту самую “Кама сутру”? Если читать ее в хорошем переводе, то видно, что она соединяет в себе следы древнего и позднего текстов. В древнем тексте, в отличие от нового, имеется четкое представление о половых излишествах как о грехе. Вообще, в подобных трактатах отчетливо прослеживаются следы древней морали, несоизмеримо более высокой, чем современная.

В “Кама сутру”, например, входит удивительное по строгости поучение о том, как девице, не имеющей родителей, выйти замуж. Оправдывая по необходимости смелые действия девушки, оно позволяет ей нарушение целомудрия только тогда, когда получены веские подтверждения со стороны юноши насчет женитьбы; более того, добрачная связь вменяется в необходимость только как упрочение обещания жениться: девица обязана была немедленно оповестить всех знакомых и родственников о том, что стала женщиной, дабы жених, боясь суда общества, не переменил решения. Лукавство? Что ж, язычники считали его оправданным для достижения жизненного благополучия. Современная мораль стоит даже ниже...

А вот градация женщин по типам в той же пресловутой “Кама сутре”. Языческое знание признавало высшим типом женственности женщину религиозную, в которой в равновесии находится жизнь духовная и жизнь плотская, пронизанная душевностью и теплом. “Она чтит святых и умеет доставить наслаждение мужу”. Также там описывается идеал женщины порядочной и черты распутницы.

Обращали ли внимание “знатоки” и на такие слова в “Кама-сутре”: если твои страсти разгулялись, недурно вспомнить, что чрезмерная чувственность является не признаком силы, а ее слабости. Кстати сказать, у нас исстари это понимали, русская народная традиция предписывала жениху сорок дней после свадьбы не прикасаться к невесте на ложе. Любой “сердцевед” знает, что взаимность в женщине растет медленно. И ничто не может крепче привязать ее к возлюбленному, чем медленное приучение и приручение к себе. От ночи к ночи сердце девушки наполнялось все большей нежностью и прочувствованностью, пока, наконец, не разрешалось сладостными объятиями “любезной хоти”, как ласково называли русские мужья нежно лелеемых ими жен.

Как понятно тогда, что без этой “любезной хоти” и жизнь не в жизнь, и сон не в сон, ибо “двоим лучше, нежели одному... ибо, если упадет один, то другой поднимет... Также если лежат двое, то тепло им, а одному как согреться?” (Еккл. 4, 9-11).

Плоть сама по себе, без исполнения долга брака, не имеет никакой цены, половая близость даже при полной телесной совместимости не несет любовникам ничего, кроме страданий, если нет единства их душ. Многие произведения нашей русской литературы лучшая тому иллюстрация: Катерина из “Леди Макбет Мценского уезда” Лескова, совершившая два убийства и равнодушная к собственному ребенку, – ее жизнь разрушила “счастливо” развивавшаяся страсть; Катерина из “Грозы” Островского – доведена до самоубийства обманом страсти; Анна Каренина, чье женское самолюбие не выдержало отвержения из общества, разочарованная в страсти взаимной и пылкой, также кончает с собой. Современный кинематограф также дает тому многие примеры.

Большие драмы в современных языческих семьях возникают из-за того, что эротические книги и видеофильмы формируют нереальные схемы поведения: муж пытается добиться от жены того, что видел в фильме; жена мечтает видеть в муже героя эротического романа; и оба забывают о том, что в жизни двоих все индивидуально, что никогда не удастся выстроить жизнь по чужому плану. Множество мужчин признают, что пускаются в побочные связи ради новизны ощущений, чтобы “познать” там нечто другое. Но какое “знание” он там получит?

Не эфемерная, а настоящая, безобманная гармония отношений между мужчиной и женщиной достигается неустанным поиском новизны внутри самой семьи, а не вне ее. И в сфере половой жизни желание взаимопонимания, откровенности и искренности, прямые разговоры между супругами о том, чего им не хватает друг в друге и чего они ожидают друг от друга, способны удержать и мужа и жену от желания “сходить налево”. Блудная страсть в браке – это болезнь, и, как всякая душевная болезнь, она лечится откровением. Не случайно один духовник посоветовал своему чаду-блуднику открывать собственной жене свои прелюбодейные намерения. В результате бес блуда совершенно отступил от мужа.

В такой вот откровенности и открытости перед любимым человеком и черпается истинное знание – о себе, о мире, о настоящей творческой любви.

Грубость, невежество и глупость никогда не были спутниками добродетели. Раз в браке есть плотская сторона, она имеет свой идеал красоты, благородства, стыдливой страстности и нежной настойчивости. Там, где древний текст учит нас высоким образцам красоты отношений – разве мы противоречим ему? Там, где пресловутая “Кама сутра” учит мужа деликатности в отношениях с новобрачной – что можем добавить? Только то, что нам жаль истерзанных душ тех девиц, чье обращение в жену происходило едва ли не как насилие, и для которых ночь на протяжении годов была временем не радости и покоя, а сжимающей сердце грубой пытки звериной похоти мужа.

Отойдем от языческой мудрости и обратимся к библейскому образцу. Какой радостью полноты жизни богоугодной плоти дышат поэтические слова Соломона в Притчах: “Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною; груди ее да упояют тебя во всякое время; любовию ее услаждайся постоянно” (Притчи. 5, 18-19).

А вот поучения апостола Павла: “Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим” (1 Кор. 7, 4-5).

Вспомним и “Песнь песней”. Хотя смысл “Песни” духовен и говорит больше о том, как должен верующий любить собрание верных, но образность ее – образность брачная. Само то, что образ влюбленных и их взаимоотношений мог быть основой для иного, высокодуховного, образа, показывает, с какой серьезностью и цельностью древние относились к плотскому единению брачующихся. Все в их отношениях – не услаждение скуки, а творческая свобода щедрой и самоотдающейся любви, преображение своей жизни в жизнь любимого. И возлюбленная – драгоценный источник любовного созерцания, ласки – проявление нежности ко всей Вселенной. Все краски и материи юга, все сокровища растительного и минерального царства, вся грация и грани характеров представителей животного мира и птичьих базаров, звездного неба и плодов земли заключены в образах “Песни песней”.

Весь мир охватывает сердце любящих, до пределов Вселенной расширены их души – все любят, все славословят, все Божье творение охраняют и приумножают – в едином слиянии не только душ, но и тел: “Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина... Мирровый пучек – возлюбленный мой из меня... О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные... Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему... О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая... дело рук искусного художника. Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти... Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь... Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее”. Вот такой идеал любви телесной, которая есть подобие и сила духовной любви, преподносит нам Библия.

Страсть, но растворенная любовью и творчеством – это и есть благо временной жизни, умелое использование радости дарованного нам бытия, где всегда грандиозен любой восход и любой закат, и в воле человека сделать вечной симфонией каждый миг общения с возлюбленным. Об этом – лучшие строки прошлого и настоящего, об этом – величие античной скульптуры (Микеланджело), об этом – прекрасные композиции Родена и живопись Серебряковой, об этом – Тютчев и Достоевский, Валентин Устинов и Василий Белов. Об этом – счастье жены и радость беременной, тихое умиление матери и умягчение отцовского сердца. Для живущих на земле нет символа выше, чем Мать и Отец, в таинстве их единства – уникальности каждого из нас. Хотя биологическое начало жизни обречено на полное уничтожение, в вечную жизнь перейдет за нами имя рода: мать, сын, отец, дочь, сестра, муж, жена, дед и т.д. Перед Богом все эти связи действительны.

Между тем христианин не может забыть о том, что несообразное употребление половых эмоций и ощущений превращает его в смердящее чудовище перед очами Божьими. Всему есть своя мера, а мера, соразмерность – это та красота, что дана миру от начала. Нам, живущим в падшем мире, открыт не только грех, но и эта красота отношений между мужчиной и женщиной, и чтобы по бесовскому внушению не превратить ее в мерзость, нужна сила духа.