Для того, чтобы понять реакцию нашего зрения и нашей психики на современную архитектуру, необходимо понять принцип работы человеческого глаза.

Он постоянно движется, как бы сканируя, исследуя пространство. Причем делает это независимо от нашего желания автоматийно. При этом плавные движения глаз сменяются резкими скачками саккадами (от французского “хлопок паруса).

Во время “саккады” мы ничего не видим. Но после “хлопка”, примерно два раза в секунду, глазу необходимо за что-то “зацепиться”, увидеть новую картинку. Если такой картинки нет, если смотреть, например, на бетонную стену, то число саккад возрастает, их амплитуда усиливается глаз быстро устает.

Особенно хороши для зрения подвижные, неповторимые черты. Например, когда мы рассматриваем лицо, то обращаем внимание, главным образом, на глаза и губы. Именно они видны особенно четко, за них легче всего “зацепиться”. Смотреть на них нам приятно. Хорошо глазам в лесу. Здесь множество разных элементов сучья, их перекрестия, листья, ветки, верхушки деревьев, кустарник, трава, пенек... Всюду есть новая пища для взора. Вот что значит творение Божие!

Полноценный отдых человека в том и заключается, что автоматийные процессы его организма работают без насилия. А в лесу после каждой саккады меняется видимая “картинка”. Так же как в воздухе должно быть достаточно кислорода, так и в зрительной среде должно быть достаточно оригинальных зрительных элементов. Вот описание отдыха у писателя, историка Николая Карамзина:

“Ныне ввечеру чувствовал я в душе своей великую тягость и скуку: каждая мысль, которая приходила ко мне в голову, давила мозг мой; мне неловко было ни стоять, ни ходить. Я пошел в Бастион, здешнее гульбище, лег на углу вала и дал глазам своим волю перебегать от предмета к предмету. Мало-помалу голова моя облегчилась вместе с моим сердцем”.

То тех пор, пока архитектура, искусство следовали примерам данным Творцом, противоречия между живой природой и городом удавалось сглаживать. Иное сейчас.

Выше мы сказали, что хорошо для глаз. Теперь поясним, что плохо. Самый простой пример мы уже приводили это бетонная стена. Такое поле, где глазу не за что зацепиться, называется гомогенной поверхностью. Особенно плохо, когда эта поверхность является гладкой металлической, например, или пластиковой. Здесь глазу не за что зацепиться, он начинает голодать, напряженно работает в надежде остановиться на чем-то, но все напрасно.

Плохо приходится от недостатка информации и психике. Ведь с помощью зрения мы получаем 80 процентов сведений об окружающем мире. Особенно страдают от сенсорного голодания летчики-полярники, которым приходится часто летать над бесконечной снежной равниной. И вообще, Заполярье мало приспособлено для жизни человека, помимо прочего, там слишком мало пищи для глаз. У каждого третьего жителя Норильска отмечаются раздражительность, вспыльчивость, напряженность, тревога сенсорное голодание играет здесь не последнюю роль.

* * *

Но значительно хуже гомогенных агрессивные поля. В 60-70 годы в искусстве появился новый стиль оп-арт, сущность его заключалась в использовании большого числа линий, кругов, квадратов, треугольников.

Как писал тогда критик Марсель Дюшан, “оп-арт долго не протянет, потому что коллекционеры не смогут долго наслаждаться приобретенными картинами. Им придется вскоре повернуть эту работу лицом стене, если они не хотят заболеть морской болезнью. Только во время последнего вернисажа у двух женщин закружилась голова, и они потеряли сознание”.

Дело в том, что художники в своем стремлении к сильным воздействиям насыщали полотна одинаковыми элементами. В итоге картины превратились в мощный зрительный раздражитель, порождающий поток сигналов, адресованных мозгу. Но содержательная сторона этого потока была очень низкой.

Представьте, что вы энергично жуете жвачку. При этом выделяется много слюны. Желудок получает точно такие же сигналы, как при приеме пищи. Он принимается за работу, но, оставаясь пустым, начинает переваривать, пожирать сам себя. Тут и до язвы недалеко. То же самое происходит с психикой и зрением при виде агрессивных полей.

Например, вот идет женщина, на которой надето платье в горошек, особенно в черно-белом сочетании. Оно раздражает. Но женщина этого интуитивно и добивается. Она догадывается, что если пройдет в таком платье по улице, то ее, безусловно, заметят. Но вот в чем беда не полюбят. Агрессивные поля способны возбуждать только низшие инстинкты.

А посмотрите на пол, выложенный черно-белыми клетками. В глазах начинает, что называется, пестрить. Они работают в режиме страшного перенапряжения. Им не за что “зацепиться”, все сливается. Правда, агрессивные поля влекут нас избытком информации, но эта информация настолько однообразна, что не дает глазу утолить голод, вызывает смятение. В этом, безусловно, есть что-то демоническое.

Многие, наверное, помнят агрессивность депутатов Верховного Совета СССР, деятельность которых способствовала к развалу СССР. Как считает Василий Антонович Филин, не последнюю роль в этом сыграла визуальная среда, в которой работали депутаты. Восемь часов в день они видели вокруг себя огромную площадь потолка, расчлененную одинаковыми, равномерно расположенными светильниками, стены, оформленные бесчисленными рейками, ритмические ряды кресел. 30-50 тысяч саккад в день не находили себе опоры ни на сцене, ни на стенах, ни в зале. Все раздражало.

* * *

Агрессивно-визуальная среда окружает нас со всех сторон. Достаточно посмотреть на современный многоэтажный дом. Снаружи он испещрен элементами, от которых рябит в глазах. Его плоский фасад облицован прямоугольной плиткой, стены покрыты рядами одинаковых окон. Он является полной противоположностью живой природе. Весь дом понятен глазу с первого взгляда, глаза “отчаиваются”, а вслед за ним в уныние впадает и душа.

Но ладно, внешний вид можно списать на архитекторов. Зайдем внутрь квартиры или офиса. Здесь мы видим (а лучше, вообще-то, не смотреть) модные сейчас дырчатые плиты, покрывающие стены и потолки, жалюзи на окнах, кафель в ванной и т.д., и т.п. Достаточно одеть полосатую одежду, и дискомфорт будет полный.

Согласно исследованиям врачей, у сельских школьников близорукость встречается в 1,5-2 раза реже, чем у городских, несмотря на то, что им чаще приходится читать при плохом освещении. Дело в том, что в сельской местности недостатки в освещении и архитектуре компенсируются близостью к естественной среде обитания. Ребенок больше времени проводит в лесу, в поле, где глаза его отдыхают.

В городе же от бедности визуальной почти некуда деться. Даже современные памятники задерживают взгляд не более чем на 30-40 секунд. Иное дело колокольня. Здесь глаз поднимается вначале вверх до самой макушки и задерживается там дольше, чем на звезде. Затем спускается вниз до средней части и надолго остается на этом месте, так как здесь много разнообразных деталей, одни из которых понятны сразу, а другие хочется разглядывать долго, разгадывая их тайну.

Эта строчка принадлежит поэту Андрею Белому. В те годы, когда он жил, душа человеческая могла пить из глаз досыта.

Даже заводы строились с претензией, и небезосновательной, на благолепие. О жилых кварталах нечего и говорить. Лепнина, изящные решетки на окнах и балконах, колонны, портики, арки, башенки все это приближает зрительное восприятие к тому, что мы испытываем на природе, в лесу с его пестротой листвы, переплетением ветвей, отсутствием углов и прямых линий в силуэтах деревьев и кустов.

Много внимания уделялось прежде и оформлению подъезда, окон, ограды вокруг дома. Входные двери украшались резьбой, с помощью резных вставок и закругленных деталей им придавался располагающий вид. Обидно, что сейчас, имея великолепную технику для обработки дерева, мы умеем лишь строгать прямые доски и прибивать их ровными рядами. А до революции даже в бедных городских домах изыскивались возможности для придания им жилого вида. Замечено, что если многоэтажное здание имеет закругленные окна хотя бы на первом этаже, то вид всего дома резко улучшается.

И если так хорошо было в городе, то о прелести деревенской улицы нечего и говорить.

* * *

Но высшего благолепия наши предки достигали, конечно же, в строительстве храмов. Возьмем Кижи. Некоторые храмы здесь имеют десятки глав. Каждые полсекунды глаз может “бросить” один крест и ухватиться за другой. Впечатление усиливают кокошники, различные декоративные элементы. Очень много изогнутых линий, очень мало прямых углов во всем строители следовали природе, открывая великолепную возможность для игры глаз. Хочется повторить слова Вяземского: “И душой уединишься, весь ты зренье и любовь”.

Процитируем здесь В.А.Филина:

“Интерьер церкви является великолепным примером создания комфортной визуальной среды. Это достигается прежде всего с помощью многочисленных арок и сводов на разном уровне, колонн, закругленных углов, а также формой оконных проемов и куполов. Зрительную среду насыщают и настенные росписи, иконы, картины, свечи, горящие в подсвечниках, цветы.

Особенно большой вклад в формирование комфортной среды интерьера церкви вносят иконостас с изображением ликов святых в резных золоченых рамах и, конечно же, богатая цветовая гамма. Большая часть элементов иконостаса подсказана природой: цветы, листья, ветки, вьющаяся лоза и т.п. Резной иконостас в храме, который находится вблизи Великого Устюга, по своей красоте занимает второе место в Европе. Смотришь на эту красоту, не налюбуешься, и душа наполняется радостью. На огромной площади иконостаса нет ни одного агрессивного поля. Прихожанам легко и радостно находиться в таком храме. За 2 часа пребывания в церкви их глаза совершают примерно 10 тысяч саккад, и после каждой из них есть элементы, на которые хочется смотреть. Во время службы комфортную среду дополняют прекрасные облачения священников”.

И сейчас еще в Устюге насчитываются 30 храмов с колокольнями, множество невысоких старинных особняков, живописно выстроившихся вдоль левого берега Сухоны, отличающихся большим разнообразием декора с мотивами барокко и классицизма. Глаз отдыхает. Здесь для нормальной автоматии саккад есть все острые шпили колоколен и куполов, резные элементы и цветовые акценты, кованые решетки и ворота.