Первый этап продолжается с 30-40-х годов по конец 70-х. С одной стороны, это было время ожесточенной борьбы с религией. С другой, понимая, что большевистскими лозунгами народ на битву со смертельным врагом не воодушевить, Сталин фактически разрешил режиссерам, литераторам, художникам на свой страх и риск обращаться в поисках сюжетов к лучшим страницам русской истории.

В результате столкновения русского и советского возникали иногда странные ситуации. Вот характерный для тех лет факт: в знаменитом фильме С. Эйзенштейна “Александр Невский” на новгородских храмах отсутствуют кресты... Но именно в эти годы были написаны прекрасные детские повести о святых. Но по порядку...

Что в судьбах святых “ставили во главу угла” авторы того времени? Их гражданское, общественное служение. Для повествования выбирались такие исторические персонажи, которые мудро управляли Русью, защищали ее от врагов, жертвовали собою ради ее блага. Иногда это гражданское служение приписывалось даже тем святым, чей подвиг на самом деле состоял в ином. Яркий пример тому – повесть Ю. Вронского “Юрьевская прорубь”. Ее герои в церковном календаре именуются так: “священномученик Исидор пресвитер и с ним 72, в Юрьеве Лифляндском пострадавшие”. Как сообщает их житие, они были казнены за то, что отказались принять католичество, и в тексте службы им, особенно в каноне, есть описание спора о вере между священником Исидором и “латинским бискупом”. И вот, желая рассказать детям о мученичестве этих людей и сделать его понятным и близким даже неверующему читателю, автор вынужден был отойти от исторической правды. В его повести русский мальчик Николка и внук немецкого купца Мартин предупреждают жителей Пскова о готовящемся нападении ливонских рыцарей. Псков спасен. Но за это платят жизнью обитатели Русского конца в Юрьеве – и старенький батюшка Исидор, и Николка с матерью, и его маленький брат Саввушка. А над крещенской прорубью, в которую разъяренные немецкие воины бросили мучеников, взмывает стая белых голубей... Конечно, мотивация подвига оказалась изменена – юрьевские мученики у Ю. Вронского гибнут не столько за веру, сколько за Отечество. Но все-таки вынужденное изменение сюжета не умалило значения этого подвига – ведь для православного человека понятия “вера” и “Отечество” тесно взаимосвязаны: “наша вера отеческая, наша вера – православная”, “земное Отечество – есть преддверие небесного”... И заслуга писателя в том, что он сумел рассказать об этом детям так, чтобы те поняли, за что погиб Николка и другие жители Русского конца.

На общественное служение героини сделан акцент и в “Сказании об Ольге” В. Пановой. Святая равноапостольная Ольга словно сошла с васнецовской фрески – это женщина властная, гордая, житейски опытная. Она так же мудро и расчетливо управляет Русью, как и своим домом, поддерживает в ней порядок:”... прошла она с войском по всей своей земле и всем показалась в мощи и строгости. Везде навела порядок. Наведя порядок, вернулась в Киев, переоделась по-домашнему и села отдыхать в своем каменном дворце”. Но “Сказание об Ольге” это именно сказание, а не житие, поэтому писательница не скрывает ни мстительности, ни жестокости княгини, ни ее житейской “приземленности”. Даже желание креститься появляется у нее после размышлений о неизбежных старости и смерти. Но это желание искренно. Ради исполнения его Ольга переносит и тяготы дальнего пути, и унизительное ожидание встречи с византийским императором, и отсутствие почестей, подобающих ее сану. Вернувшись на Русь, она ощущает себя новым человеком, меняет гнев на милость. Через все повествование проходит образ башни-смотрильни. С нее глядит юная Ольга на дорогу, ожидая мужа из похода, на нее поднимается в последний раз, чтобы проводить на войну сына. Но эта башня и символ духовного восхождения героини от мрака язычества к свету Христовой веры.

Но, пожалуй, ни об одном из русских святых не было написано столько книг, как об Александре Невском. И не случайно. Ведь этот князь был не только мудрым правителем, но и отважным воином, одно имя которого приводило в трепет врагов. Его духовный подвиг – подвиг защитника Русской земли. В повести В. Яна “Юность полководца” перед Ледовым побоищем он говорит ратникам: “Мы должны не пожалеть жизни нашей, чтобы оберечь родную землю. Мы сумеем отстоять свободу земли Русской! Наше дело правое! С нами Бог!” “За веру и Отечество” идет в бой русское воинство, и побеждает. Очень интересен эпилог этой книги. К князю Александру приходят переодетые певцами-дзядами послы римского папы и предлагают ему королевскую корону. В случае принятия этого дара папа предлагает ему помощь в войне с татарами. Но князь отказывается от чужеземного “окаянного подарка”, присланного с недобрым умыслом обратить Русь в чужую веру. А папский дар нахлобучивает на голову шута. Здесь Александр Невский предстает уже не только защитником родной земли, но и защитником веры православной.

О последних годах жизни святого князя-полководца рассказывается в повести А.Югова “Отважное сердце”. Здесь отношение автора к своему герою несколько иное. Для А.Югова Александр Невский – страдалец за Русскую землю, терзаемую татарским игом. Его не понимают даже близкие люди: “Он и шведов на Неве разбил, и немцев на озере, а с татарами чачкается, кумыс пьет с ними, дань в татары возит!” Но унижаясь перед врагами, князь спасает Русь от новых страшных вторжений: “Нашествие Батыево! Да разве тебя понять, что творилось тогда на русской земле?! Одни ли татары вторглись? То была вся Азия на коне!.. – со скорбью говорит он своему юному лекарю, Гриньке Настасьину, – Немало твой князь утер кровавого поту за землю русскую!” После неудачного восстания против татар князь едет на верную гибель в Орду, чтобы предотвратить нашествие: “Авось смертью моей утолятся, а народ не тронут”. Ценой своей жизни он спасает Русь – карательный поход монголов предотвращен, но сам Александр, отравленный медленно действующим ядом, умирает по дороге на родину. А еще раньше в Орде принимает мученическую смерть лекарь Гринька, отказавшийся предать своего старшего друга и господина... Так во времена “воинствующего атеизма” авторы умели донести до юного читателя смысл жертвенного подвига святого Александра Невского, положившего жизнь “за други своя”.

Хочется упомянуть и о книге Ю. Вронского “Необычайные приключения Кукши из Домовичей”. С виду это обычная приключенческая повесть о русском мальчике, похищенном варягами, и о его долгом и трудном пути на родину. В ней впервые в детской исторической повести появляется образ юродивого, Андрея Блаженного, с именем которого связана история праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Он, как и Кукша – русский пленник, еще ребенком увезенный на чужбину. Мнимое безумие его скрывает глубокую мудрость. Андрей -единственный, кто увидел в Кукше не беглого раба-воришку, а несчастного в своем одиночестве подростка. Он помогает выкупить Кукшу, дав для этого деньги, накопленные от подаяний, и отвезти его на родину. Андрей дает ему и первые уроки христианской нравственности. Кукша хотел убить Андрея, а тот его спас. А позже посоветовал выбросить в море ларец с драгоценностями, который наивный отрок хотел ему подарить: “Золото – идол алчных. На нем вся грязь мира”. Действительно, вместе с кинутым в воду ларчиком канули на дно морское все заботы и печали Кукши. Крестившись, он вместе с князьями Аскольдом и Диром возвращается на Русь, где научит христианской вере своих соплеменников, а, возможно, и погибнет за нее. Не зря имя его схоже с именем священномученика Кукши, убитого в вятских краях за проповедь христианства. А огонь веры в юном русиче зажег юродивый Андрей.

Второй этап развития детской литературы о святых начался в начале восьмидесятых годов, когда интерес к культурному наследию прошлого выразился поначалу просто как тяга к “прекрасному”. В детских исторических повестях стали появляться новые, ранее невиданные, образы русских Святых. Это уже не только воины и князья, а и священнослужители, иноки. И уже иным представлялось их служение. Служением Красоте, воплощенной в святых храмах, иконах. Ярко это отразилось в повести С. Фингарет “Демка – камнерез владимирский”. В ней наряду с вымышленными героями – Дёмкой, Иванной, Лупаном, действует и святой князь Андрей Боголюбский, с именем которого связана история Владимирской иконы Божией Матери. Как раз о построении Владимира и рассказывается в книге. Самуэлла Фингарет не идеализирует своего героя – князь Андрей жесток, надменен, мстителен. Однако он неравнодушен к прекрасному и, приобщаясь к Красоте, перерождается нравственно: “Перед глазами князя стоял образ храма-богатыря в золоченом шлеме. Рядом с этим видением хотелось быть добрым, совершать великодушные поступки”. И начинают проступать “лучшие качества изменчивого характера князя – правдолюбие, доброжелательность, воля”.

Еще ярче мысль об очищающей, спасающей души Красоте воплотилась в другой повести писательницы – “Богат и славен город Москва”. В ней удивительно светел образ иконописца с “твердой рукой и мягким сердцем” – преподобного Андрея Рублева. Из-под кисти этого “изографа” появляются только “светлые и добрые” образы, несущие людям утешение. “Разве мало видят они горя, и разве в людях только одно зло и нет добра?” – думает святой Андрей. Замечательна сцена встречи двух художников – Андрея Рублева и Феофана Грека. Феофан, рассматривая рисунки Преподобного Андрея, где даже страшные чудовища выглядят милыми и безобидными, говорит ему: “Ласков твой мир. А земля охвачена борьбой. Ложь восстает на правду, сила на беззащитность. А у тебя свирепые хищники превратились в овечек”. Чернец поднял глаза... “Злу не только силу, но и добро можно противопоставить”, – сказал он негромко”. В этих словах -жизненное кредо преподобного Андрея – он несет людям добро и свет, побуждая их стремиться к этому добру и свету. В этой повести есть еще один персонаж – преподобномученик Патрикий, тихий старичок-ключарь Владимирского собора, замученный татарами во время их набега на Владимир, за то, что не отдал на поругание басурманам церковных святынь. И этот подвиг С. Фингарет рассматривает, как защиту от осквернения Красоты.

Начало 90-х годов стало временем появления множества новых повестей о русских святых, а нередко – именно житий, написанных известными детскими авторами. Среди них: “Краткое жизнеописание святой Ольги, великой княгини Русской” А.Аксеновой, “Житие Преподобного Серафима, Саровского Чудотворца” Б.Алмазова, повести “Брат мой, князь мой” А.Ефремова, “О чем ты плачешь, Андрей Федорович?” Э.Кундышевой, “Первая обитель” В.Воскобойникова, “Иди, Кирилл, на Белое озеро” М.Борисовой. Здесь служение героев уже не столько общественное или творческое, сколько нравственное, духовное. В этом смысле интересно сравнить “Сказание об Ольге” В.Пановой с “Кратким жизнеописанием Святой Ольги...” А.Аксеновой. У Анны Аксеновой Ольга – образ не васнецовский, а скорее нестеровский, лирический. Это женщина добрая и сострадательная. Любовь Ольги к родным, к своей земле носит жертвенный характер – она совершает дела милосердия, еще не крестившись. Сохраняя верность своему народу, отказывается от блестящего брака с византийским императором. Во время печенежского нашествия под градом стрел вывозит на лодке из освобожденного Киева своих внуков, в том числе будущего просветителя Руси – Владимира.

В своей книге, написанной для детей, А.Аксенова касается и такой серьезной темы, как борьба со злом. Ответным ли злом оно побеждается? Да, Ольга отомстила древлянам за убийство мужа. Но и этим не утолила своего горя. Пока однажды не встретила нищую девочку-подростка, потерявшую зрение и родных во время пожара в древлянской столице Искоростени. И Ольга понимает, что ее месть была не только бесполезна, но и причинила непоправимое горе безвинному ребенку. Заботой о несчастной девочке она пытается искупить свою вину перед ней... В изображении А. Аксеновой, Ольга – не только “хозяйка Руси”, но и первая княгиня, которая сумела найти ответ на вопрос как жить в православной вере, стала провозвестницей христианства на Русской земле. И в этом – ее духовный подвиг.

Духовный подвиг другой русской женщины раскрыт Э. Кундышевой в прекрасном повествовании с многозначительным заглавием: “О чем ты плачешь, Андрей Федорович?” – о пути блаженной Ксении Петербургской к Богу. Замечателен конец книги – жизнь Блаженной Ксении продолжается и после ее кончины: “говорят, будто и сегодня бродит она по Санкт-Петербургу – старая, бедно одетая женщина, похожая на обычную пенсионерку с палочкой. Иной раз она является доброму человеку и подает полезный совет,... а порой просто сидит где-нибудь одиноко на скамейке в садике и о чем-то плачет”. О чем она скорбит? О людских грехах?

Остановить зло. В книге А. Ефремова “Брат мой, князь мой” юные князья Борис и Глеб принимают мученическую смерть от руки брата-злодея, чтобы не допустить междоусобной войны. “За свою ли жизнь отцовскую дружину погублю? За княжеский престол против брата пойду ли?” – делает свой выбор Борис. И его брат Глеб, еще совсем ребенок, так же кротко, “яко овча на заколение” идет на смерть. Поэтому князья-страстотерпцы становятся “заступниками за землю Русскую” – “кроткие и любящие в жизни своей, они и после кончины подавали русскому народу пример для милосердия”.

Несколько иначе вопрос “как остановить зло?” решает герой повести М. Борисовой “Иди, Кирилл, на Белое озеро”– преподобный Кирилл Белозерский. Он не князь, не воин, его мир – мир книг. Но даже этот тихий юноша-книжник обостренно чувствует царящую вокруг несправедливость. “Чем же можно привести этот нескладный мир в разум и чувство? Есть ли что-нибудь сильнее оружия, золота, власти? Есть. Это – слово. Молитвенное слово, мудрое пастырское слово, молитвенное или писанное”. После тяжкой борьбы с собственными страстями и пороками, он основывает в белозерских лесах свой монастырь. Там по его молитвам совершаются многочисленные чудеса.

Так же, как и Кирилл, делает это другой инок – преподобный Феодосий Печерский из повести В. Воскобойникова “Первая обитель”, посвященной подвижникам Киево-Печерской Лавры. Он “поучает и обличает милостию”. Например, в замечательной сцене, когда он угощает гостя – князя Изяслава, а тот не может понять, отчего убогая монастырская еда вкуснее его роскошной княжеской пищи. Скорый на расправу Изяслав уже готов отдать приказ, чтобы поваров высекли. Но Феодосий заступается за неповинных слуг и открывает простой секрет того, отчего так вкусна монашеская пища: “Оттого она и вкусна, что иноки, работающие на кухне, строго соблюдают устав и делают свое дело без греха”. А заодно просит знатного гостя помочь бедствующим людям – вдовам и сиротам тех, кто погиб, защищая князя на войне. “Так и получалось, что при каждой встрече с князем Феодосий выступал не просто управителем монастыря, но и советчиком князю, и заступником за всех бедствующих,” тем самым направляя к добру волю гордого и вспыльчивого Изяслава.

Только силой веры и любви можно одолеть окружающее зло. Это – основная мысль еще одной детской книги, “Жития Преподобного Серафима, Саровского Чудотворца” Бориса Алмазова, известного детского писателя, атамана петербургских казаков. Этот автор более других сумел написать именно житие; в кратком, лишенном эмоциональной окраски повествовании показав жизнь и подвиги Саровского подвижника, а также коснувшись его духовного наследия – поучений, пророчеств о грядущем богоотступничестве России, но и возрождении ее через покаяние.

* * *

Мы пытались показать, как детские писатели изображали в своих книгах русских святых. И хотя в разное время они по-разному понимали смысл их духовного подвига, но все определяли его как служение. Жертвенное служение – Отечеству, Прекрасному, Богу. Поэтому в пестром мире детской литературы эти книги были, есть и будут путеводной звездой, освещающей дорогу детям к истинам Православной веры. Лишь бы она не меркла, эта звезда, лишь бы не заслонили ее света соблазнительные американские мультфильмы и мнимые житейские ценности, лишь бы свет этой звезды стал источником веры – глубокой, неугасимой.