НЕУСЫПАЕМАЯ МОЛИТВА
епископ Афанасий (сахаров) и его ученики
В начале 20-х годов было одной коми женщине видение, будто летит над Усть-Сысольском (Сыктывкаром) жаба. Летит она над городом и садится на церкви. Сначала на Стефановскую, затем на Кирульскую. На какие храмы опустилась, те перешли потом к обновленцам, объявившим, что в Церкви тоже нужна революция.
Стали они женатых священников в епископы выбирать, менять службу, все переделали на свой лад, а Патриарха Тихона объявили низложенным. Тех же, кто остался верен Святейшему – тихоновцев, – по доносам обновленцев сажали в тюрьмы и убивали. Так погибли священномученик митрополит Вениамин и многие с ним. Зато по Ленину отступники служили панихиды как о «христианине по природе своей».
Многие предали тогда Святую Церковь и стали «живцами», то есть в Живую Церковь обновленческую перешли, от которой разило, как от трупа. Всех, кто крестился в Усть-Сысольске от обновленцев, отец Владимир Жохов в 50-е годы перекрещивал. Потому что «живцы» хуже еретиков. Они предшествовали тем, кто в конце времен примет в храмы антихриста и скажет: «Это Христос».
Почти две трети священства пало тогда в обновленчество (многие потом покаялись). За это предательство Господь сокрушил Русскую Церковь. И воскресил ее ради тех, кто сохранил верность, ради их страданий. Они были как проклятые – не имели надежды на этом свете. Им одна была дорога: тюрьма – лагерь – ссылка, а потом все сначала. Уже и «живцы» сгинули, а все, кто осмелился дать им отпор, были на особом счету в НКВД. И среди них – епископ Афанасий (Сахаров) и его келейник иеромонах Дамаскин.
|
Иеромонах Дамаскин
К концу войны они стали подниматься, как вытоптанная трава, – священнослужители Русской Церкви, святые новых времен. Появились на улицах городов в лагерных своих одеяниях. Мне кажется, именно так и надо писать их на иконах, не стесняясь нищего вида: в фуфайках, кирзовых сапогах, свитерах грубой вязки.
Именно таким запомнился в дверном проеме мальчику Лёне Ракину иеромонах Дамаскин – келейник легендарного епископа Афанасия (Сахарова).
– Он был ссыльным, – рассказывает Леонид Иванович, – к нам Дамаскина мама привела. Она очень любила странников, нищих. Как увидит нищего или кто из тюрьмы вышел, сразу домой ведет. Заходил к нам Дамаскин и позже. Мама его накормит. Иной раз он стирку оставит. Меня молитвам учил. А когда мне ампутировали левую стопу ноги, он мне спину растирал. Мы босые ходили все время, вот я и поранился. Потом, после золотухи глаз заболел, лишился я его. Был больной мальчик. Батюшка меня навещал.
* * *
Леонид Иванович хорошо известен всем православным сыктывкарцам старого закала. Был около тридцати лет старостой Кочпонской церкви. При нем сменились 10 архиереев и около 20 священников. Несколько дней мы беседовали с этим живым, жизнерадостным человеком, которого вера, по слову апостола Павла, сделала свободным. Отец Дамаскин был первым его учителем, если не считать, конечно, мамы Анны Федоровны – этой праведницы, о которой мы подробнее расскажем в следующий раз.
Об о.Дамаскине Леонид Иванович вспоминает:
– Был он очень молчалив. Сидел в лагерях. Проходили как-то раз мимо одного места. Он обмолвился: «Здесь меня плетьми били». А так сидели вместе и молчали.
Когда я чуть выздоровел, стал ходить к нему в келью. Это такая банька, которая и сейчас еще стоит по улице Свободы, 9. Поначалу Дамаскин жил подаянием. Потом немного оправился. Стал нам яички на Пасху дарить. Козочка у него была, молоко давала, курочек штук пять, петушок. Этот петушок как-то раз на меня набросился, стал клевать в ногу. А потом отец Дамаскин поехал в Москву к владыке Афанасию и привез мне новые ботинки. Сказал с улыбкой: «Вот, Леня, петушок твою ногу попортил, а я тебе ботинки купил».
В келье было много книг, стояла железная кровать. На ней лежала доска, а поверх нее вместо матраса – одеяло. А вместо одеяла – заплатанный вон. Не знаю, как по-русски. Он от комаров натягивается. Печурка маленькая была. Дрова привозили благодетели.
Ложился спать в 7 вечера, вставал в 11 ночи.
– А ты когда ложишься? – спросил он меня однажды.
– В 11 ночи.
– Ну, значит, у нас неусыпаемая молитва, – пошутил отец Дамаскин.
* * *
Он многих причащал, исповедовал. Но в церковь до 1954 года не ходил. Он очень любил владыку Афанасия и не решался без благословения начать ходить в патриарший храм. Наши катакомбники из деревни Чит, Сидоровы, тоже у него исповедовались. Они очень уважали отца Владимира Жохова и, пока он был с нами, держались Московской Патриархии. Однако влечение к тайному, гонимому православию имели большое.
Они все ходили к Дамаскину – и Иван Андреевич, и Павел Андреевич, и Мария Андреевна. Помню, в 51-м году они ему в келье полы перестелили, стены фанерой оббили.
Когда владыка Афанасий вышел из заключения, он благословил отцу Дамаскину поминать Патриарха Алексия и ходить в разрешенные церкви.
Родом о.Дамаскин был из Ленинграда, вернее, Петербурга. В последнее время в книгах его имя иногда встречаю. А тогда не знал, что это за человек...
* * *
Вот и я тоже сейчас перелистываю книги, вспоминая, где встречал прежде имя отца Дамаскина (Жабинского).
Больше всего ссылок в жизнеописаниях владыки Василия Кинешемского (Преображенского). Они были арестованы и оказались в заключении в 43-м по одному делу. Владыку Василия заподозрили, что через Дамаскина он общается с епископом Афанасием.
Владыка Василий в ответ на вопросы следователей сказал, что они с епископом Афанасием близко не знакомы, но являются учениками и почитателями митрополита Кирилла (Смирнова) – этого тайного вождя Русской Церкви, самого авторитетного ее иерарха.
Из-за того, что митрополит Кирилл разорвал отношения с митрополитом Сергием, имя его мало сейчас известно. Надеюсь, что это положение исправит нынешний Архиерейский Собор, который готовится окончательно решить вопрос о причислении митрополита Кирилла к лику святых. Так же, как и его учеников, друзей – Афанасия (Сахарова) и Василия (Преображенского).
О том, что это были за люди, существует много свидетельств. Я приведу здесь одно, самое скромное – опись имущества, конфискованного у епископа Василия при аресте:
«Ветхий подрясник, икона, деревянный крестик, детская игрушка, кожаный ремень, расческа».
Это все! Такие у нас были в те годы архиереи. Зачем епископу Василию понадобилась игрушка, не ведаю. Наверное, любил привечать детей. Или память о ком-то.
Епископ Афанасий (Сахаров) как-то раз сказал Леониду Ракину: «Если бы мы, служители Божьи, жили прежде так же скромно, как сейчас, то, быть может, и гонений бы не было».
* * *
– Помню, как мы отца Дамаскина провожали в последнюю его поездку, – продолжает свой рассказ Леонид Иванович. – Он отправился тогда в гости к владыке Афанасию. Провожали мы его с сестрой моей Глафирой и ее мужем Дмитрием Константиновичем на пароход. Тогда только так можно было добраться до Котласа. «Бородино», «Оплеснин» – колесные пароходы были. Не помню, на который из них о.Дамаскин сел. Шли с ним по городу, разговаривали. На прощание он благословил нас, перекрестил. В последний раз мы его и видели. На обратном пути он остановился в Рыбинске у знакомых. Ночью вскрикнул и скончался. Кровоизлияние в мозг. Это было 18 июня 55-го года. Мы поминали его как схимника, но потом владыка написал, что отец Дамаскин был простым иеромонахом.
После этого я поселился в его келье. К этому времени я немного подлечил свои болезни. Мог один жить. Мне было 25 лет, но выглядел я как ребенок.
Вскоре пришли из милиции или еще откуда-то. Я в келье от них закрылся, ставни запер.
– Открой, мальчик, открой! – они мне кричали.
Долго сидел, ждал, решил, что ушли. Только вышел из кельи, тут меня за шиворот и схватили. Они, оказывается, ждали, сидели в засаде. Забрали книги – два узла. Кто-то предал, видно, – рассказал про них. Владыка потом писал, что эти книги были предназначены для Кочпонской церкви. Отец Владимир Жохов стал их искать, к властям обращался, он смелый был. Но ему ответили, что все сожгли. Там еще какие-то ящики были с церковными сосудами. Все унесли.
После этого меня в келье больше не трогали. Пять лет я там жил. Дров натаскаю, попилю на зиму, воду принесу. Размышляю, акафисты пишу. Этим и жил. Псалтырь читал над покойниками и акафисты писал печатными буквами на заказ. За три дня работы 25 рублей старыми. Почти две буханки хлеба.
Отец Владимир смеялся: «Ну, когда мы тебя схимником будем видеть!?»
А потом я чуть лучше стал одеваться, он стал шутить: «Ну, когда же мы тебя женим?»
«Непостоянство какое, – я думал, – то схимником, то женим».
Зачем мне жениться? Хозяйка мне говорила:
– Ты как в раю живешь.
В уединении очень хорошо жить. Если, конечно, думаешь о Боге. Я мяса не ел, водки не пил, в девственности пребывал. До 30 лет как монах жил, пока меня отец Владимир в Кочпон не позвал, дав послушание быть старостой.
Тогда и опустела келья отца Дамаскина. Но, видно, так Богу было угодно. Ногу мне ампутировали 31 мая. И Константин, мой сын, тоже родился 31 мая. Господь как бы сказал, кто будет моей опорой под старость. Так и вышло.
Владыка Афанасий
В скором времени ожидается прославление епископа Афанасия (Сахарова). Но то благоухание святости, которое исходит от великих праведников, ощущалось всеми, кто сближался с владыкой при жизни. С Леонидом Ивановичем они познакомились в середине 50-х. Еще одна ниточка связала старого архиерея с Коми.
* * *
Епископ Афанасий (Сахаров) вошел в историю Русской Церкви как миротворец. В конце войны он был самым авторитетным катакомбным епископом в России. Едва ли не последний из великой плеяды наших старцев-архиереев, которые не признали главенства митрополита Сергия (Старгородского) и компромисса с безбожной властью. При этом они не уходили в раскол, не разрывали с Церковью, признавая все рукоположения и таинства, в ней совершаемые.
После смерти Патриарха Сергия епископ Афанасий призвал своих духовных чад, пребывающих в подполье, возносить молитву за нового Первоиерарха – Алексия (Симанского). С этого началось возвращение из русских катакомб десятков тысяч исповедников, праведников, тайных и явных монахов, священнослужителей. И начала затягиваться та рана, которая рассекла православных на рубеже 30-х годов.
* * *
Первый раз епископа Афанасия арестовали в 1922 году за борьбу с обновленцами. Один из сокамерников вспоминает, как прибыл владыка в тюрьму и как встретил его архиепископ Фаддей Успенский:
«Владыке Фаддею... почти ежедневно приходили передачки. Получив очередную передачу, владыка передавал ее старосте камеры, а тот делил посылку на всех, и самому владыке доставалась всегда ничтожная часть... Как-то поступила обычная передача, владыка отделил от нее небольшую часть и положил под подушку, а остальное передал для дележа. «Сегодня придет к нам наш собрат, – пояснил владыка, – его нужно покормить, а возьмут ли его сегодня на довольствие?» Вечером привели в камеру молодого епископа Афанасия (Сахарова), и владыка Фаддей дал ему поесть из запаса. Я был ошеломлен предсказанием и рассказал о нем новичку...»
Вскоре присудили еп. Афанасию два года провести в Коми. Побывал в Усть-Сысольске, Усть-Выми, Керчомье. Здесь в то время находился цвет Русской Церкви – митрополит Кирилл, архиепископ Фаддей, архиепископ Неофит и многие другие, так что составлялись, бывало, небольшие соборы в кельях изгнанников.
* * *
 |
Будущий епископ Афанасий |
Родом владыка был из Шуи – места, где в 22-м году состоялось массовое избиение большевиками православных, попытавшихся защитить храмы от разграбления.
В школе владыка учился плохо, два года сидел в 3-м классе, сдавал экзамены по несколько раз. Ему все это было не очень интересно. Есть такие глубокие натуры, среди них есть великие ученые, которые не способны преуспевать в том, к чему душа не лежит. Вот и владыка Афанасий больше всего в детстве любил прислуживать в храме. Много лет спустя в заключении он напишет: «В жертву надо отдавать не то, что малоценно, а что особенно дорого. Моей отрадой всегда было Богослужение, и именно это Господь и избрал. Тяжела бывает рука Господня, но буди на все Его святая воля...»
|
Мальчик, который учебе предпочитал церковные службы, к удивлению бывших учителей, закончил не только семинарию, но и Духовную академию – место для избранных, где давалось хорошее образование. После этого он сам стал педагогом, преподавал в Полтавской и Владимирской семинариях, был настоятелем нескольких известных монастырей и в 1921 году стал
|
|
епископом Ковровским во Владимирской епархии. И вообще, был он одним из самых образованных людей в нашей Церкви. История его епископства уникальна.
Поставленный на архиерейскую кафедру Патриархом Тихоном епископ Афанасий за 33 года архиерейства провел на епархиальном служении 33 месяца, в изгнании – 76 месяцев, в лагерях – 254 месяца.
Освобождали его редко и сразу сажали обратно. Это была исключительная судьба даже для эпохи гонений. Было всего несколько иерархов, очень почитаемых в народе, которые пробыли в узах так много. Что удивительно, почти все они умерли своей смертью. «... Великая пятница... а мы на лесоповале, в болотистой чаще дремучего леса, увязаем в тину с опасностью провалиться в так называемые волчьи ямы, а кто попадал в них, тот сразу погибал. И в такой обстановке мы исповедывались друг у друга...» – писал он в те годы.
В лагерях владыка Афанасий трудился сторожем, дорожным строителем, счетоводом, инкассатором ( до такой степени ему доверяло лагерное начальство), плел лапти и был даже бригадиром на этом поприще, потом стал ассенизатором, снова плел лапти и, наконец, попал в число полных инвалидов и безработных.
* * *
Это было в 1946 году. А на свободу его выпустили только в 54-м году. В эти годы владыка совершал замечательные труды. Писал молитвы: «Об Отечестве», «О сущих в темнице и заточении», «О прекращении войн». Создал службу Всем святым, в земле Российской просиявшим. Над ее окончательной редакцией он трудился почти всю свою жизнь, считая долгом молиться к новым Российским мученикам о заступничестве за их земное Отечество:
«Церковь Русская, красуйся и ликуй, се бо чада твоя Престолу Владычню во славе предстоят, радующеся. Соборе святых русских, полче Божественный, молитеся ко Господу о земном Отечестве вашем и о почитающих вас любовию...»
И, наконец, создал Синодик храма Всех Святых, вписав в него 3 тысячи имен русских подвижников с XI по XX века. Этот труд впоследствии назовут литургическим одухотворением русской истории.
Теперь скажем, как он уходил. По рассказу духовной дочери владыки Афанасия, он пропел свои любимые моления русским святым. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, лицо просветлело. Он улыбался и недоуменно оглядывался по сторонам. «Скажи, где я был?» – спросил он несколько раз.
Скончался владыка 28 октября 1962 года, в воскресенье, в 8 часов утра, как сам ранее и предсказал.
Хоронили его при большом стечении архиереев, священников, мирян. Несли на кладбище бесстрашно, молча. Но власти смолчали. Знали, сколько покойному при жизни досталось. Очевидцы вспоминают:
«Владыка лежал с еще открытым лицом, очень спокойным, только митра, от которой чело его слегка хмурилось, придавала ему несколько строгий и слегка скорбный вид. На нем было холстинковое облачение, когда-то сшитое им собственноручно».
Здесь поразительна одна деталь. То, что митра придавала владыке Афанасию скорбный вид. Это, быть может, символ его жизни. Как человек он был спокоен, светел. Но как иерарх вынужден был часто принимать решения, которые отравляли его существование. Достаточно вспомнить противостояние с митрополитом Сергием.
* * *
Об этом, о тех отношениях, что связывали владыку Афанасия с Леонидом Ивановичем Ракиным и другими христианами из Коми, мы расскажем вам в следующем номере...
В.ДОНАРОВ
Все фотографии предоставлены Л.И.Ракиным. Публикуются впервые.
| назад |
| вперед |  |
