| 31 | Тайны Божии (чудотворения, откровения, невидимый мир) |
ВИДЕНИЕ НАЯВУ
“Это было в 1991 году. Я с внуком ездила отдыхать к родственникам в Тольятти. Там узнала, что в 70 километрах от города в селе Ташла есть чудотворная икона Божией Матери “Избавительница от бед” и чудотворный источник Божией Матери “Целительницы”.
Чудо обретения этой иконы случилось в 1917 году. 17 летней Катерине из села Ташла явилась во сне Божия Матерь и велела идти в лес, где в определенном месте выкопать икону. Девушка в первый раз не послушалась видения. Тогда Богородица приснилась ей второй раз и приказала выкопать икону, а если она не выкопает, то ей будет плохо. Тогда Катя взяла с собой своих подруг и ребят, и пошли они к указанному месту, которое было возле большого дуба. Кто из ребят ни копал, ничего не мог найти. Один мальчик взялся за лопату, но поднялся страшный ветер, и вместе с лопатой его отшвырнуло в сторону. Тогда Катя сказала: “Я сама буду копать руками”. И стала расчищать землю косарем, а когда нашла иконку, то из-под нее тотчас же брызнул струей родник.
Это случилось 21 октября, как раз перед ноябрьской революцией. Не случайно Божия Матерь выбрала для своей чудотворной иконы храм Святой Троицы в Ташле. Все ребята, у кого были какие болезни, вернувшись домой, выздоровели. Иконка и вода из источника стали являть многочисленные чудеса исцелений. Источник был обихожен, до 1931 года возле него стояла часовня с оградой, но затем часовня была снесена. На святом месте колхозники оборудовали поилку для скота, построили конюшню, сделали свалку. Сейчас источник опять оборудовали, там стоит купальня в виде часовни. И я, когда узнала про этот источник, решила съездить туда. У меня были больные ноги, полиартрит, я еле-еле ходила.
Источник находится на горе, и на него нужно подниматься по тропинке. В первый раз, когда я приехала, день выдался жаркий. Стала подниматься наверх, думала – не дойду. Постоянно спотыкалась, падала, ноги сильно болели, даже плакала от бессилия. Так устала, что когда в очередной раз упала, то вставать не стала, а так, на четвереньках и поползла наверх.
Когда залезла на самый верх, то открылась площадка, как будто верх у холма снят. Сам источник находится в самой сопочке, внутри, бьет в котловане родник. Там купальня оборудована на семь человек, к ней надо спускаться по лестнице. Зашла в купальню, молитвы почитала, разделась, окунулась три раза “Во имя Отца и Сына и Святого Духа”, вода холодная, студеная, все обжигает. Рядом есть колодчик, где воду можно набирать для питья, я попила там и с собой еще два литра взяла. Мне сразу же стало легче, и в обратную дорогу я уже чувствовала себя хорошо, а скоро ноги и совсем перестали болеть.
Вернулась я в Тольятти и свою воду отдала свату. Он уже несколько лет не вставал с кровати, тоже больными ногами мучился. “Знайте, – говорю, – Петр Яковлевич, хоть вы и не верите, а возьмите воду, она святая, от Самой Пресвятой Богородицы, поможет вам. Смочите марлечку да и прикладывайте к ногам”. Он послушался, стал смачивать ноги, а на следующее утро встал с постели и своими ногами пошел по дому, в погреб спустился, а еще через день на дачу работать поехал. Потом он постоянно через знакомых наказывал, чтобы ему привозили святой воды из источника, и постоянно делал примочки. С тех пор от безножия совсем исцелился.
В первый свой приезд чудотворную иконку увидеть мне не удалось, и в следующий раз я поехала специально, чтобы своими глазами увидеть. Иконка эта послана людям в 1917 году Самим Богом. Потом многие специалисты изучали ее и пришли к единодушному заключению, что икона нерукотворная, не написанная людьми... После многочисленных чудес ее из Ташлы забрали в кафедральный собор в Самару, но на следующее утро в соборе ее не нашли, а обнаружили за сотню километров, опять в Ташле, она висела в храме Святой Троицы на своем гвоздике.
Во второй раз я приехала на источник в 6 часов утра, людей никого не было. У самого подножия сопочки, смотрю, стоит бабушка лет шестидесяти.
– Вы куда идете? – спрашивает меня.
– В родничок покупаться.
– Я бы тоже пошла, да, наверное, не дойду, ноги сильно болят.
Голова у нее повязана косыночкой, такой ситцевый цветастый платочек с бахромой, таких сейчас никто и не носит, костюмчик на ней старенький, серенький, старенькие полукеды на шнурочках, так бедненько одета. В руках черная сумочка. Я ее стала уговаривать:
– Пойдемте, бабушка, я вам помогу, я раньше тоже плохо ходила, а искупалась в источнике, и теперь ноги у меня не болят, и вам легче станет, вот увидите.
Уговорила я бабушку, взяла сумку в одну руку, а другой – стала тащить наверх. Дорогой все подбадривала, рассказывала, какая целительная вода на источнике, как она всем помогает – и сама даже не заметила, как мы поднялись на гору. “Ой, бабушка, – говорю, – я даже в этот раз не почувствовала, как взошла”. А сама удивляюсь, как так раньше еле заползла, а сейчас две сумки тащила и еще бабушку и даже никакой усталости не почувствовала.
– Вот, – говорю, – и вы искупаетесь, и так же будете ходить.
– Да я, – отвечает, – ничего не взяла с собой, чтоб переодеться.
– А здесь ничего и не надо, никто нас не увидит, здесь голые купаются, раздевайтесь, не стесняйтесь. А чтоб вы не стеснялись, я отвернусь. Как вас зовут-то?
– Мария.
Отвернулась я, свой халатик сняла, думаю, бабушке-то долго надо раздеваться, на ней столько всего надето: костюм, кофта, черный сарафан, кеды, обернулась, а она уже стоит раздетая. Как так, думаю, она быстро успела раздеться? Я перед купанием начала читать молитвы. “Ой, – говорит она, – какая ты молодец, с молитвой все делаешь”. Окунулись мы с ней “во имя Отца и Сына и Святого Духа” три раза, стали одеваться. Я халатик накинула, думаю, Марии долго еще надо одеваться, столько ей надо одеть. Что-то заставило меня обернуться к ней, а она стоит уже одетая. Здесь я еще больше удивилась, потому что за такое короткое время никак нельзя так быстро одежду на себя одеть. Что за чудеса, думаю. Стали мы спускаться с холма, я ей говорю:
– Придете домой, вас дед не узнает, так помолодеете!
– Ой, – отвечает, – какая ты веселая.
Спустились мы к дороге, мне в одну сторону ехать, а ей в другую – только через дорогу перейти к автобусной остановке. Она дала мне на прощание из своей сумки три кусочка сахара, три хлебца и два яичка вареных и наказала: “Помяни моего отца Аввакума”. Я еще подумала, какое древнее имя. Пока я ее гостинцы в сумку клала, она в это время пошла по тропинке через дорогу. Подняла я голову, а бабушки моей нет. Я глазам своим не поверила.
Никого нет, на улице пустынно, бабушка словно сквозь землю провалилась. Я подумала, может, где в яму или колодец упала, пошла по ее следам: никаких ям, никаких колодцев нет. Словно в воздухе растворилась. Вот уж чудо, так чудо!
Долго я потом стояла совершенно потрясенная случившимся. Долго не могла уехать, потому что ни машин, ни автобусов не было. А обычно на источник много автобусов приезжает. Час, другой прошел, тут я взмолилась: “Божия Матерь, помоги мне выбраться отсюда!” Вдруг откуда ни возьмись машина идет, “жигуленок”, остановился возле меня. Там семья православная, едут как раз в мою сторону и довезли меня до самого места.
Пришла я в Троицкую церковь, спросила у служащих, где икона, они мне показали на стену. Во всю стену два ангела нарисованы. Я подошла, смотрю на них, а иконы не вижу. Смотрю, смотрю, ищу ее взглядом и никак не могу найти, даже заплакала от досады, думаю, Матерь Божия на меня прогневалась, не хочет мне показываться. Говорю служащим: “Я не вижу ее, покажите мне, где она?” “Да вы же прямо на нее смотрите!” Я думала икона большая, смотрела наверх, на потолок, а она совсем маленькая, размером с блокнот и вся от времени потемневшая. Так сделана, что ее как будто ангелы своими крыльями держат. Как только я ее увидела, почувствовала в груди тепло, так греет, словно где-то плитка включена. Посмотрела вокруг, никакой плитки нет, а потом догадалась, что это тепло от иконки идет. Пресвятая Богородица с Божиим Сыном на меня, грешную, тепло излучают, такая любовь от них исходит.
Приехала я домой, посмотрела в словаре, кто такой был Аввакум. Оказалось, что это один из двенадцати пророков, а само слово Аввакум означает “с нами Бог”. Я так думаю, что в образе этой бабушки явилась мне Сама Пресвятая Богородица, которая в очередной раз мне сказала о том, что Господь сейчас вместе с нами. А три хлебца, три сахарка и два яичка мы всей семьей с благоговением съели. Очень вкусные оказались”.
ВИДЕНИЕ ВО СНЕ
Эту историю рассказала мне Альбина Ивановна, когда я был у нее на постое (на жительство к ней определил меня священник г.Мирного о.Александр). Живет она одна, очень гостеприимная, всех нуждающихся привечает в своей двухкомнатной квартире. Очень доброе сердце у Альбины Ивановны – ухаживала за мной как за сыном. Прожив у нее четыре дня, расставался я с ней как с родной матерью.Альбина Ивановна не только редкой души человек, но и наделена от Бога многими талантами. У нее замечательный голос и абсолютный слух, сейчас она поет в церковном хоре. Еще пишет стихи, песни. Имеет дар врачевания. Она горячо переживает и молится за всех близких, своих детей и внуков, за Россию. По ее словам, часто во сне видит тянущиеся из бездны руки стонущих людей, которые просят молитв. И она молится за всех, после чего страшные видения ее отпускают на некоторое время, а потом начинается все снова.
История с ее поездкой в Ташлу и видением загадочной “бабушки” заинтересовала меня настолько, что стал я расспрашивать: случалось ли с ней такое раньше? И вот что она вспомнила:
“Было это больше двадцати лет назад. Я тогда сильно болела воспалением легких. Лежу в комнате, а из другой комнаты ко мне выходит она: волосы русые, зачесаны назад в клубок. Ей года 33 было. Она не худая, русская женщина, в теле. На ней надета вроде как водолазка, через нее крестик блестит, изнутри просвечивает. Подошла ко мне, гладит по волосам и говорит: “Тебе, Аллочка, надо окреститься, когда ты просишь о чем-то, молитва твоя не доходит, а когда тебя проклинают – болеешь”.
Аллочкой меня моя мама называла. В этот же год я поехала в Новороссийск и окрестилась. Мне было тогда сорок лет. После этого я еще несколько раз во сне видела эту женщину, как бы в разном возрасте. Последний раз она была пятидесятилетней могущественной женщиной в фиолетовом царственном облачении, как на иконах...”
И еще был у моей хозяйки сон, который можно назвать “вселенским видением”. Почему именно ей это приснилось, зачем – я не знаю. Впрочем, пусть читатели сами судят. Вот что рассказала Альбина Ивановна:
“...Вижу небо высоко-высоко, трехслойное. Первый слой салатовый, потом молочные тучи и третий – голубой. Все двигается там, все живое. Голубые и молочные тучи вроде обыкновенные, а зеленые внизу разворачиваются, как будто спирали раскручиваются... Из всего неба выглядывает лик Господа. Очень похож на Серафима Саровского, до пояса. Смотрит вниз чем-то опечаленный. Под Ним стоят наши батюшки в монашеском одеянии, в клобуках. А в отдалении – большая группа иудеев в своих тюбетеечках. Рядом еще кучка сидит мусульман, некоторые лысые, некоторые в тюрбанах. В уголочке сидит Кришна, очень красивый молодой человек, ноги скрестил, а рядом с ним гибкие женщины-индианки, одетые в разноцветные шелковые легкие одежды, танцуют. Все эти кучки что-то говорят между собой. Перед людьми стоит Спаситель – очень большой, сильный, лет 33, разворачивает свиток и читает. Он весь в белом, волосы русые волнистые, на ногах сандалии, ленточками перевязанные. А Бог-Отец наверху весь белый, как лунь, и смотрит строго, брови сдвинул. Земли не было. Все они находятся, как на острове. Трава на нем шелковистая, ветерок дует, и она еле колеблется.
Первыми подошли к Спасителю наши батюшки и встали рядом. Потом, гляжу, подходят евреи, потом мусульмане, и когда все объединились вокруг Иисуса Христа, лицо Господне наверху просияло. А Кришна исчез, не пришел он к Спасителю...”
О своей жизни
На долю Альбины Ивановны выпала трудная жизнь, но считает она себя счастливым человеком. Через все-то невзгоды прошла, а вот живая, человеком осталась и веру обрела.Когда Альбине было шесть лет, ее отца вместе со всей семьей сослали на Сахалин по 58-й статье. Осудили фактически за то, что ее брат был шофером большого начальника в Москве, который оказался “врагом народа”. В 46-м году отца от семьи забрали и увезли неизвестно куда. Мать ходила по начальству узнавать об отце, но ей сказали, чтоб она ничего не расспрашивала, а то и ее заберут. Так она осталась одна с двумя маленькими детьми. До сих пор Альбина Ивановна ничего не знает о судьбе отца. Ее братишка вскоре от голода и тифа умер, а она выжила. Невидимая рука уже не раз ограждала ее от смерти – в детстве она дважды тонула и оба раза чудом спаслась.
Замуж вышла за военного командира, он служил в войсках ПВО. Бросали его по всей стране с места на место, и ей всюду приходилось ездить за ним. “Я всегда была активной, – вспоминает Альбина Ивановна. – В школе постоянно участвовала в художественной самодеятельности. У меня голос хороший, пою и оперные, и народные песни. В Вильнюсе заняла даже второе место на общереспубликанском конкурсе. С детства мечтала стать певицей. Когда в Харькове воинская часть стояла, поступила в консерваторию на отделение вокала, но часть перевели в Молдавию. Там стала поступать – перевели в Херсон, там поступила – перевели в Бендеры, там стала учиться – и часть вообще расформировали, и наших мужей перебросили – не знаем куда, только адрес дали: “Ленинград – 300”. Прошло полгода, и одна из наших “однополчанок”, Аня, решила к мужу в Ленинград съездить, поехала, а там такого адреса и в помине нет.
Наш “Ленинград” оказался в лесах на севере Архангельской области, среди комаров и гнуса. Вначале часть располагалась в Конево, где была зона для ссыльных, это в 15 километрах от Плесецка. Я первая из женщин приехала к своему мужу в 1960 году. Гена привез меня вместе с маленькими детьми в июле ночью. Я говорю: “Чего это здесь ночью так светло?” А он говорит: “Здесь белые ночи”. Дали нам место в большой конюшне. Она была уже вся старая, прогнившая – сколько в ней мышей, тараканов, клопов, крыс было! Кошку сразу завела. Отгородили мы с детьми угол в комнате, где конюх жил. А муж мой отдельно от нас жил за колючей проволокой в палатке. Части ПВО были строго засекречены. Они в боевой готовности по всему северу стояли. Тогда Карибский кризис начался.
Еду я готовила на улице в железной солдатской печке. Ну а что в этой печке можно приготовить? Блинов сделаю, напеку пирожков, в узелок завяжу и бегу по тропинке к мужу. Встретимся мы в лесу посередине где-нибудь на пенечке, и таким счастьем была для нас эта встреча! Повидаемся, я обратно к детям, а он – к себе в гарнизон. Так все лето к нему бегала.
Потом еще три семьи приехали. Стали мы вчетвером к своим мужьям ходить. Женщины все попались неприхотливые, компанейские. Наготовим еды, идем вчетвером, смеемся, все счастливые, радостные, мужья нас встречают в лесу. Выберем каждый укромное местечко, повидаемся, и потом к себе идем. Это было самое счастливое время в нашей жизни.
Потом их сняли с боевой готовности, и нам разрешили приходить к ним в палатки, а им приходить к нам домой.
Нам мужья сказали, что фундамент будут ставить под финские домики для нас, и мы побежали смотреть фундамент. Сами место для домика выбирали, как его поставить, чтоб солнце в окна светило, и строители все сделали по нашим планам; а мы постоянно ходили, смотрели, как наши дома строят. Как переселились в дом, я первая огород раскопала, картошку, капустку посадила. У них в дивизионе уже свое хозяйство было, свиней держали, муж навозу наносил. Такой хороший урожай получился. На следующий год остальные тоже огороды стали копать. Нас уже тогда 16 семей было. Женщины все подобрались веселые, все праздники, все дни рождения вместе встречали. Я организовала хор, для детей мы сделали игровую площадку, организовали театр – дети играли, и мы не могли нарадоваться на них. Все были довольны: и командир плесецкого ракетодрома, и взрослые, и особенно дети.
В 64-м году нам дали квартиру в Мирном, тогда в городе стояли еще только финские домики. Сколько я здесь деревьев посадила, несколько сотен по всему городу, не одну аллею, наверное. Мы постоянно занимались озеленением города, высаживали с песнями, устраивали пикники. Наш командир, генерал Алпаидзе, очень строгий, такой шутник был. Я продавцом работала. В магазинах у ракетчиков тогда все было: семга, красная икра, мы ни в чем не нуждались. Каждое лето нам генерал давал вертолет, и на вертолете мы летали на базар в Ростов, все закупки привозили прямо с базара. Сейчас военторг берет у коммерсантов, и цены у них стали дороже, чем в киосках.
Среди военных людей другие отношения, чем среди гражданских. Здесь все основано на взаимовыручке, на военном братстве. Когда я после смерти мужа переехала из Вильнюса на Сахалин, побывала среди гражданских, я жить среди них не смогла. Я их отношения не понимаю, они основаны на взаимной выгоде, “ты мне, я тебе”, разве так можно дружить? Да еще эта перестройка. Сделали Сахалин свободным – и за пять лет весь его растащили.
А муж мой умер от облучения. При Горбачеве разоружение началось. И Гена ядерные боеголовки на себе таскал. Прибегал, радовался: “Я ядерные боеголовки на уничтожение ношу”. Ни он не понимал, ни я, дура, не понимала, чем это грозит. А только после этого он заболел, сердце забарахлило... По болезни вышел на пенсию, и уехали мы в Литву. Хоть он и полностью, все 25 лет отслужил, но 45 лет для мужика это разве возраст. Ему врачи уже сказали, что он долго не проживет, и точно, скоро умер. Перед смертью сказал, чтобы я не оставалась одна, нашла себе другого человека. Но я его так любила, что на могилке пообещала, что ни за кого больше не выйду.
Как раз после этого перестройка началась. Ельцин Литве свободу дал. На моих глазах наш герб с Дома правительства сбрасывали и топтали. Нам постоянно говорили: “Русские свиньи, убирайтесь из Литвы”. Подбрасывали в почтовый ящик записки: “Даем три дня, если не уберетесь, вашего сына убьем”. Напали на него 15 пацанов, избили чуть не до смерти. Еле спасся. В больнице лежал, говорит: “Поедем, мама, отсюда, все равно жить не дадут”. После этого мы и переехали на Сахалин. Хоть там и моя родина, но “новые русские” установили новые порядки. Жить я там не смогла и вернулась в Мирный, к дочери. Здесь я собираюсь умирать. Это мой город. Я его очень люблю”.
После встречи с Альбиной Ивановной этот город стал как бы и моим. Расставались мы с ней с теплотой. Даст ли еще Бог свидеться? Впрочем, с этими удивительными людьми, жителями “ракетного города”, мы еще встретимся – в одном из ближайших номеров будет продолжен рассказ о них.
Е. СУВОРОВ.
Архангельская обл.