ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ КЕРЧОМСКИЙ «ГЛУХАРЬ» В № 399-м нашей газеты вышла заметка Е.Серапионова «Нечисть продолжает лютовать», в которой со слов о.Димитрия Матвеева сообщались подробности пожара молитвенного дома в селе Керчомья (Усть-Куломский район Республики Коми). 12 января 2002 г. в усть-куломской газете «Парма гор» было опубликовано письмо под заголовком «Можно ли верить «Вере»?» Его автор И.Тарабукин полностью опровергает комментарий о.Димитрия к событиям в Керчомье и трактует их по-своему. Хотя заметка эта вышла в районной газете (в нашу редакцию никаких возражений не поступало), считаем своим долгом опубликовать как его мнение (в кратком пересказе – письмо пришлось переводить с коми языка), так и объяснение священника. «Выгоду найти и других оклеветать» В начале письма И.Тарабукин упрекает о.Димитрия за то, что причиной пожара он назвал умышленный поджог, а виновниками пожара – семью Лютоевых. Пожар, как он пишет со слов участкового Катаева, мог начаться из-за печки или из-за проводки, так как дверь была заперта, а окна целы. Там же говорится, что вся семья Лютоевых вместе со своей мамой Ией Ивановной, наоборот, помогала строить молитвенный дом, и работали все бесплатно, а вот о.Димитрий через некоторое время стал ездить на машине, все больше стал вести разговоры о деньгах и скоро совсем уехал в город. Сами Лютоевы вырастили восьмерых сыновей, дочку и еще из детдома взяли девочку. Ия Ивановна 10 лет работала в школе. «Не верится, – пишет автор, – что такая душевная и добрая сердцем женщина могла вырастить таких плохих детей, как написано в газете «Вера». Автор утверждает, что о.Михея – нового настоятеля молитвенного дома – никто не преследовал, а заместитель главы администрации села Л.Е.Траилина даже пригласила его к себе ночевать. «У нас про новых священников, – пишет И.Тарабукин, – ходят всякие разговоры. Конечно, не всех можно грести под одну гребенку, возможно, большинство от сердца верит Богу. Но есть, наверное, и такие, кто, надев рясу, считают себя самыми умными. К тому же хотят выгоду найти и других оклеветать. К примеру возьмем о.Димитрия. Как сказал глава администрации Керчомья А.Тарабукин, на строительство церкви давали лес – сруб построили безработные. Но когда о.Димитрий уехал, он этот сруб куда-то отдал. Из старой церкви доски для пола с собой взял. После пожара украл колокол. А если вернуться к газете «Вера», то у Лютоевых есть право защитить себя в суде». «Каким судом судить...» «Когда я в последний раз приезжал в Керчомью, служил там молебен, прихожане возмущались этой статьей, – рассказывает о.Димитрий. – Там всех знают очень хорошо, и кто вредит храму – этого не скроешь. Просили меня: «Давайте мы напишем опровержение. На них самих за эту статью нужно подать в суд». Я им сказал: «Не надо. Каким судом будут судить, тем судом будут и осуждены». А Лютоевы мне самому родственниками доводятся, у их отца брат женился на моей сестре. Сколько я с ними ни пытался говорить, все бесполезно. Мне их искренне жаль... Их дед Степан Васильевич Лютоев председательствовал на собрании Керчомской сельскохозяйственной коммуны в 38-м году по закрытию церкви и переустройству ее под Дом культуры. Сам первый выступил, что храм надо закрыть и передать его под клуб. Поддержала его и сестра Мария Васильевна Лютоева. У меня есть документы этих собраний по закрытию церкви с их подписями. Всех, кто храм разрушал, Господь наказал, а Степан Васильевич перед смертью сошел с ума. Ия Ивановна, действительно, очень хороший человек, у меня в правлении состояла и состоит. Ее приемная дочь, она сейчас взрослая женщина, вышла замуж, и я их венчал на свадьбе. Но, кроме нее и приемной дочки, никто из ее детей в храм не ходил. А окна в храме перед пожаром разбили именно Лютоевы и сын Эмилии Генриховны. Это установлено следователями Усть-Кулома. Лютоевы и прежде несколько раз разбивали окна молитвенного дома. Они и мою машину не раз курочили. При пожаре участковый Катаев и начальник уголовного розыска Попов заходили в храм и видели, что около печи ничего не горело, а горело там, где находилась комната священника. Горело как раз напротив разбитых окон. Последний раз их не успели застеклить, они были закрыты пленкой. Отец Михей потому и ночевал не в молитвенном доме, а у заместителя главы администрации, что боялся парней Лютоевых. Они ему неоднократно угрожали. До этого они избили бывшего гаишника Сергея Александровича Попова, судились с ним. А накануне пожара поколотили одного прихожанина, Ивана Андреевича Тарабукина, проживающего рядом с храмом. В сельсовете он заявил об этом, но заявление в милицию на них писать отказался, потому что они угрожали сжечь его дом. > Машину свою я купил еще до того, как стал священником. До принятия сана у меня было три машины и два трактора. Первую машину я купил еще в 76-м году, а это у меня уже шестая машина. До священства я занимался предпринимательством и неплохо зарабатывал. А когда стал священником, то, наоборот, все продал, оставил одну машину, а деньги потратил на церковь. Один трактор оставил в Керчомье для храма Иоанна Богослова. Он сейчас там у члена правления общины. В керчомский храм я все в основном покупал на свои заработанные деньги. Сейчас церковная утварь очень дорогая, один крест напрестольный больше ста тысяч стоит. Говорю это не ради похвальбы, а чтобы напраслину не возводили. Почему я уехал из села? Да я и не приезжал туда: просто окормлял там приход, а жил в Сыктывкаре. А в 1998 году меня владыка назначил в Сыктывкарский гарнизон. Именно на возведение гарнизонного храма Александра Невского и пошел сруб, который был собран в Керчомье. Для строительства этого храма я выписывал лесной билет в лесхозе, за который расплачивался своими деньгами. Организовал бригаду для рубки леса. В течение месяца сам с бригадой рубил сруб для храма, а с работающими расплачивался деньгами. С самого начала у меня была цель – купить лес именно для воинского храма. А что пол увез со старого храма Иоанна Предтечи? То, действительно, мы там пол полностью разобрали. Половина сгнила, мы ее сожгли. Остались короткие половицы. Там же ничего нельзя оставлять, все украдут. Вокруг храма поставили новый забор, но он прослужил недолго. Не успевали закапывать столбы, как на следующую ночь их спиливали на дрова и крали штакетник от церковной ограды. Около храма мы посадили 200 саженцев зеленых насаждений. Тут же забор ломали и к храму специально пускали коз, овец и коров, которые почти все саженцы уничтожили. Кирпичный храм Иоанна Предтечи сельсовет так до сих пор документально и не передал Церкви. Колокол был лично мне пожертвован из сыктывкарского Свято-Вознесенского храма о.Иоанном Лапко. После пожара его хотели украсть, унесли и закопали в мусоре и ветоши. Моя мать этот колокол нашла и спрятала в магазине. Естественно, этот колокол я не оставил – на нем изображены иконы – и привез его в город. Для службы после пожара он уже не годится, потому что не звонит вообще. Я его храню как реликвию. Участковый и начальник уголовного розыска установили, что храм загорелся не от печки. Но дела о поджоге никто возбуждать не стал. То, что это поджог, доказать нельзя: такие дела не раскрываются, а милиции вешать на себя «глухаря» не хочется. Это я прекрасно понимаю, поскольку сам когда-то служил в милиции». * * * Такие два отклика. Надеемся, читатели сами смогут разобраться, на чьей стороне правда. От редакции заметим, что случай в Керчомье – не показательный для всего района. Устькуломцы отличаются бережливым отношением к своим традициям, силой веры, в чем мы не раз убеждались во время командировок. Об этом свидетельствует и тот факт, что здесь одна из самых больших по республике подписок на «Веру». Е.СУВОРОВ
На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта.Гостевая книга |
