АРХИВ
ПЕРМЬ, ХАРБИН, АРХАНГЕЛЬСК...
К 110-летию со дня рождения архиепископа Никандра
За десять лет существования нашей газеты имя архиепископа Никандра, владыки Архангельской, самой большой на Русском Севере епархии, упоминалось нами не раз. В очерках об о.Владимире Жохове, об о.Сергии Паршукове (схииеромонахе Кирике), о самых разных людях его имя звучало как бы фоном. Владыка рукополагал во иереи, переводил с прихода на приход, – в общем, исполнял необходимую функцию в жизни этих людей. О самом же архиепископе Никандре мы почти ничего не писали, если не считать воспоминаний Марии Никитичны Еремеевой о том, как он в 50-х годах приезжал в Сыктывкар. Да и то сказано о нем кратенько, даже имя не упомянуто:
«Помню, как приезжал к нам владыка. Железной дороги тогда не было, с Архангельска нужно было плыть на пароходах. Батюшка на проповеди нам сказал: постарайтесь хорошо Преосвященного встретить, чтобы он возрадовался, возьмите цветочки. А у нас, в Заречье, много цветов росло, так я такой букетище насобирала, что меня из-под него не было видно. Подходит пароход – на берегу народу-то столько, да еще со цветами. Событие в городе...» И – больше ничего об этом событии.
Между тем личность владыки Никандра весьма интересна. Лишь недавно мы с удивлением узнали, что он в свое время был Главным военным священником белой армии на Дальнем Востоке, участвовал в знаменитом «Ледяном походе», освобождая адмирала Колчака из плена. Был последним русским православным епископом Китая. Тем, кто помнит владыку (а таких у нас еще много на Севере), будет интересно прочитать присланное в нашу редакцию исследование двух киевских историков. Оно основано на сохранившихся архивных документах, публикациях в маньчжурской прессе 70-летней давности и на других малоизвестных источниках. Фотографии также уникальны.
Печатается в газетной редакции.
Детство и юность
Архиепископ Никандр (в миру Леонид Николаевич Викторов) родился 19 апреля 1891 года в семье священника Ярославской епархии Николая Николаевича Викторова. По линии матери род его принадлежал к династии священников Воскресенских. Многодетная семья Викторовых жила очень стесненно, довольствуясь скромным достатком о.Николая. Поэтому попечение о старшем сыне Леониде было частично переложено на плечи дедушки и бабушки – священника Николая Петровича Воскресенского и его матушки Софьи Ивановны. Находясь уже в Харбине, владыка Никандр вспоминал:
«Ребенком у дедушки, помнится, я засыпал и вставал под говорок келейного правила и молитв к Св. Причастию, которые дед всегда читал вслух. И это чтение много помогло ему в будущем. Он рано лишился зрения, был вынужден оставить службу и уйти заштат. Выученное правило давало старцу утешение. А во время каникул, будучи студентом, я приходил ему на помощь – помогал читать правило и водил его в церковь к богослужению. Дальнейшая моя жизнь текла обычным путем для детей священнослужителей: уездное духовное училище, семинария и, наконец, Киевская Духовная Академия».
В 1915 году Л.Викторов блестяще оканчивает Академию, венчается с Марией Арсеньевной Виноградовой и начинает готовиться к принятию священнического сана. Из двух возможных мест (Виленской и Пермской епархий) выбор пал на Пермь. Там Л.Викторова ожидала встреча с земляком – епископом Андроником (Никольским), также выпускником Ярославской Духовной семинарии. Он стал для Леонида доброжелательным наставником.
«Здесь, в Перми, я узнал доподлинно русского человека, соприкоснулся с «кондовой Русью», – говорил позже владыка Никандр. – Этому содействовало то, что каждую весну я принимал участие в крестохождении по епархии с иконами Свят. Стефана Пермского и Преп. Сергия Радонежского. Этот крестный ход был наглядным выявлением народных чувств. Сколько дорогой бывало просьб, чтобы крестный ход отступил от маршрута и не оставил без посещения боковых селений. Даже инородцы слезно упрашивали, чтобы иконы были пронесены по их полям. Во все время крестохождения иконы больших размеров без всяких затруднений и в жару, и в дождь, днем и ночью носились на руках верующих».
Но недолго Господь привел о.Леониду служить в Перми. Грянула революция.
По ледяной пустыне
Одной из первых жертв «красного террора» в Перми стал архиепископ Андроник, зверски замученный 20 июня 1918 года (ныне он причислен к Лику Святых как священномученик, – ред.). В конце декабря того же года войска генерала А.Пепеляева отбили у большевиков Пермь. До середины весны дальнейшее наступление белых на Запад развивалось успешно. Правда, с апреля в военных действиях наступил перелом, и началось откатное движение.
Летом 1919 года о.Леониду Викторову стало ясно, что в Перми ему оставаться невозможно. Он получает благословение на отъезд в Сибирь. В Томске оставляет на попечение знакомых матушку Марию Арсеньевну и поступает военным священником в войска Колчака.
Военный священник – слуга Божий необычного призвания и особой судьбы. Именно он, благословляя и вдохновляя христолюбивое воинство, внушает ему завет Церкви: «Люби врагов своих, презирай врагов Божьих и бей врагов Отечества!» В его служении подвиг духовный близко соприкасается с подвигом ратным. Конечно же, сан не дает ему права лично участвовать в боевых действиях, но жизнью своей он рискует ежечасно. Его подстерегают голод и стужа, жажда и зной, шальные пули и вражеские бомбежки. И не дай ему Бог оказаться в плену...
В январе-феврале 1920 года о.Леонид участвует в легендарном «Ледяном походе» – броске Белой армии под командованием генерала Каппеля из Нижнеудинска на Иркутск с целью освобождения из-под ареста адмирала Колчака. После неудачи этой операции и геройской гибели генерала Каппеля о.Леонид, разделяя общую судьбу войска, совершил в тридцатиградусный сибирский мороз мучительный шестидесятиверстный переход по льду озера Байкал. В этом походе он получил тяжелое отморожение рук и ног, которое давало о себе знать все последующие годы. Отмороженные пальцы отказывались твердо держать ручку, и почерк о.Леонида утратил из-за этого былую каллиграфичность. Писать от руки он почти полностью прекратил, разве что надписи на фотографиях да короткие заметки, и до конца жизни выходил из положения с помощью пишущей машинки.
После «Ледяного похода» священник Леонид Викторов отступает с армией через Забайкалье и оказывается на Дальнем Востоке. В марте 1921 года, находясь в поселке Раздольное (чуть южнее Никольск-Уссурийска), он получает телеграмму из Томска. В телеграмме сухо сообщалось, что матушка Мария Арсеньевна «умерла тифом прошлом году». Долгое время о.Леонид не имел о ней сведений. Теперь же, осознав обрушившуюся утрату, он делает запись на роковом телеграфном бланке: «Последняя надежда пропала... Твори Бог волю Свою».
Русский исход
Между тем война продолжается. Во главе Приамурского Земского края – последнего оплота белых в России – встает генерал М.К.Дитерихс. Верные ему войска получили наименование Земской Приамурской Рати. Протоиерей Леонид Викторов назначается Главным военным священником.
22 сентября 1922 года в Никольск-Уссурийске состоялось совещание епископов, обсуждавшее вопрос о созыве Дальневосточного Поместного Церковного Собора. В совещании этом приняли участие назначенный на временную Харбинскую кафедру архиепископ Оренбургский и Тургайский Мефодий, а также епископы Мелетий (Забайкальский и Нерчинский) и Нестор (Камчатский и Петропавловский). Скорее всего, туда был приглашен и Главный военный священник о.Леонид Викторов. Но Собор так и не состоялся. 17 октября генерал Дитерихс подписал последний свой указ: «Силы Земской Приамурской Рати сломлены. Двенадцать тяжелых дней борьбы одними кадрами бессмертных героев Сибири и Ледяного похода, без пополнения, без патронов, решили участь Земского Приамурского края. Скоро его уже не станет. Он как тело – умрет. Но только как тело. В духовном отношении [...] он никогда не умрет в будущей истории возрождения Великой Святой Руси».
Земская Рать отступала на территорию Китая и Кореи. В рапорте на имя Высокопреосвященного Мефодия, архиепископа Харбинского и Маньчжурского, направленном в начале 1923 года, о.Леонид сообщает:
«При оставлении Владивостока мной было сообщено военному духовенству о тех тяжелых перспективах, какие на чужбине ожидали каждого из нас, и поставлен вопрос о свободе выбора решения каждым священником. Часть духовенства после этого осталась в гор. Владивостоке, часть заявила о желании следовать с частями Рати за границу и разделить общую судьбу.
Перед переходом границы в последний раз Господь привел служить Божественную литургию в Ново-Киевском селе, и здесь уже почувствовалось, что наступает какой-то решительный момент; все испытывали особенно тревожное душевное состояние...»
За два с небольшим месяца беженских мытарств (в холоде, голоде, без крыши над головой) в одном только Гензане открылось целое кладбище, где схоронено более 300 русских детей. Заботами о.Леонида все они отошли в мир иной по-христиански.
В Харбине
Архиепископ Харбинский и Маньчжурский Мефодий радушно принял священников-беженцев и всех устроил в своей епархии. Особой чести сразу же удостоился молодой протоиерей Леонид Викторов – его назначили на должность проповедника Градо-Харбинского Кафедрального Собора. Снискать эту честь было нелегко, ведь тогда в Харбине уже находились многие маститые российские проповедники с академическим образованием и высоким церковным авторитетом. Позже о.Леонид становится настоятелем Кафедрального Собора, с увлечением занимается законоучительством в учебных заведениях Харбина, читает курс Священной истории Ветхого Завета на Богословском факультете.
Приход в Маньчжурию советских войск (в 1945 г.) был воспринят о.Леонидом двойственно. По Харбину прокатилась волна арестов, и он, как бывший каппелевец, вполне мог опасаться репрессий. Вместе с тем, как русский человек, он не смог скрыть глубокого восхищения героями-победителями и не хотел таить овладевших им патриотических чувств. Когда же в 46-м русская армия покидала Харбин, о.Леонид выступил на официальных проводах: «Вспоминается канун нашего православного праздника Преображения Господня. В небе зареяли самолеты Красной Армии. Какой это был незабываемый момент! Верующие целодневным звоном, как на Пасху, приветствовали родных соотечественников...Что же сказать вам в момент разлуки? Только принести сердечную благодарность. Вы, доблестные бойцы и командиры, возвеличили нашу Родину на такую высоту, на какой она никогда не стояла. Передайте родной земле земной поклон от нас. Да живет в веках вознесенная вами Отчизна!»
Между тем в Харбинской епархии происходили перемены. В управление ею вступил митрополит Нестор, получивший титул Экзарха Восточной Азии. Ему требовался деятельный помощник – викарный архиерей. Зная вдового протоиерея о.Леонида со времен гражданской войны и всецело доверяя ему, владыка Нестор остановил свой выбор на нем.
Волею Божией
14 сентября 1946 года о.Леонид принял пострижение в монахи с именем инока Никандра, через неделю при огромном стечении молящихся состоялось редкое духовное торжество – хиротония архимандрита Никандра во епископа Цицикарского.
На страницах местного журнала «Хлеб Небесный» сохранились свидетельства о том, что о.Леониду и прежде предлагали сан епископа. Так, владыка Симон в 31-м году намечал его своим преемником на Шанхайскую кафедру. Позже владыка Виктор, освобождая Шанхайскую кафедру, также предлагал о.Леониду возглавить ее. Предложение стать епископом в Америке поступало и от архиепископа Аполлинария Сан-Францисского. Однако о.Леонид, по скромности своей, решительно отклонял высокий жребий. Но на сей раз была на то воля Божья...
В год хиротонии епископа Никандра никто в Харбине не мог предугадать, что летом 1948 года с митрополитом Нестором случится беда – внезапный арест и неправый суд, по приговору которого он проведет около 8 лет в застенках ГУЛАГа. Временное управление Харбинской епархией и руководство Экзархатом сосредоточились в руках владыки Никандра. Последнее обстоятельство (руководство Экзархатом) заставляло его испытывать неловкость, ведь он вынужден был отдавать распоряжения архиепископу Виктору Пекинскому – старшему по сану и хиротонии, к которому к тому же чувствовал глубокое почтение.
В октябре 1949 года провозглашением КНР завершилась гражданская война в Китае. Увы, от новых хозяев страны не приходилось ожидать ничего хорошего.
Ситуация все осложнялась. Владыку Никандра стали упрекать в том, что он «противится пополнению клира своей епархии священнослужителями из числа китайцев, сохраняя приходы для остающихся русских священников». Но эти упреки были несправедливы. Повсеместно происходила искусственная «дерусификация», и настороженность Преосвященного была вполне естественна. Так, епископ-китаец Симеон (Дэ), едва вступив на Шанхайскую кафедру, проявил шовинистические антирусские настроения и, опираясь на группу единомышленников из числа священников-китайцев, стал делать ошеломляющие заявления: «Руководители Православной Церкви все время придерживались феодальных традиций и [...] консервативных методов. Это было причиной, почему в течение двухсот лет Православная Церковь не могла дать обществу ничего активного и привела Православие к непрогрессивному мертвецкому пути. [...] Мы несем ответственность за возрождение православной веры в Китае [...] Это личное дело китайского народа. [...] Под руководством компартии я уяснил, что мы должны точно понять прошлые ошибки в проповедовании и образе нашей жизни». Ну, чем не лидер «живоцерковников»?!
Владыка Никандр понимал, что Русская Церковь в Маньчжурии в одночасье не может превратиться в китайскую. Вместе с тем им принимались меры как для оживления миссионерской работы, так и для подготовки китайского клира.
Автокефальной Китайской Православной Церкви так и не было создано. Летом 1954 года встал вопрос об упразднении Экзархата. Из Патриархии епископу Виктору было указано «через посольство СССР в КНР ознакомиться с мнением Китайского правительства о дальнейших формах управления Китайской Православной Церковью» (вдумайтесь в подтекст этой формулировки!) Тогда же русскому духовенству в Китае, желающему выехать на родину, было предложено обращаться в Генконсульство СССР для оформления виз. Все это было красноречивым сигналом.
Выбор
При подготовке к отъезду из Харбина с неотвратимостью вставал вопрос о маршруте. Куда двинуться – в СССР или, как говорили харбинцы, «за речку» – то есть в страны иного «лагеря»? Родину, конечно, любили все, но над многими довлел груз прошлого, к тому же не очень верили в хрущевский «либерализм».
Для себя владыка Никандр твердо решил следовать обещанию, данному в день епископской хиротонии. Тогда он заявил о послушании и преданности Патриарху Московскому Алексию. Своим же священникам, как и в 22-м году во Владивостоке, он дал право свободного выбора.
В январе 1956 года, на праздник Крещения Господня, епископ Никандр возглавил традиционный Крестный ход и совершил «Иордань» на р.Сунгари (на фото справа). Последний раз архипастырские руки погружали освящающий крест в студеные воды маньчжурской реки... Вернувшись с Сунгари, у себя дома владыка обнаружил телеграмму из Москвы, предписывавшую ему сроки выезда из Харбина.
27 февраля в переполненном Свято-Николаевском Кафедральном Соборе Преосвященнейший Никандр в последний раз отслужил Божественную литургию. Все сознавали, что с его отъездом Собор этот перестает быть Кафедральным. Было торжественно и грустно. Простившись со своим храмом (что требовало немалого душевного напряжения), Его Преосвященство отбыл на вокзал, где его ожидала огромная толпа харбинцев. Владыка так долго благословлял провожающих, что отправление поезда пришлось задержать. Наконец, экспресс «Пекин-Москва» тронулся от харбинского перрона. Но люди стояли вплоть до виадука, махая вслед уходящему составу...
На Русский Север
В Москве епископу Никандру было предложено остановиться в Переделкино, в гостевом корпусе Патриаршего Подворья. Каково же было удивление владыки, когда он увидел, что поздним вечером у ворот Подворья его встречает... митрополит Нестор, только что освобожденный из мест заключения. Встреча двух старцев была умилительной. Оба не могли сдержать слез.
8 марта 1956 года последовало назначение на кафедру Архангельской епархии, занимавшей территорию Архангельской, Мурманской областей и Коми АССР и простиравшейся от границы с Финляндией до Урала.
Вступая на Архангельскую кафедру, владыка продолжал хлопотать о дальнейшей судьбе Харбинской епархии и находящегося там церковного имущества. Он считал, что вывезенные в Китай русские святыни нужно вернуть в Россию. Но вышло по-иному – в СССР уже развертывались хрущевские гонения на Церковь, и Патриархия теряла свободу в своих действиях.
Находясь на Архангельской кафедре, владыка Никандр в феврале 1957 года был удостоен сана архиепископа. Его заботами на Севере сохранилось Православие от окончательного уничтожения. В феврале 60-го, в ознаменование 45-летия служения Церкви Христовой, он получил право ношения бриллиантового креста на клобуке, а 16 марта 1961 года был назначен архиепископом Ростовским и Новочеркасским.
Высокопреосвященнейший архиепископ Никандр почил в Бозе в Ростове-на-Дону 16 августа 1961 года. Отпет по архиерейскому чину и похоронен у алтаря Кафедрального собора Рождества Пресвятыя Богородицы. Последним составленным им документом оказалось Пасхальное приветствие пастве:
«Возлюбленные братья и сестры! Христос Воскресе! Радость христианская переходит от сердца к сердцу... Ему, Воскресшему, слава и держава и ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь».
В.КОРОСТЕЛЕВ,
А.КАРАУЛОВ
На снимках (публикуются впервые): Л.Викторов (1911 г.);
о.Леонид – настоятель Харбинского Кафедрального собора (1940 г.);
«Иордань» на р.Сунгари (1956 г.); вдовствующая Маньчжурская кафедра; в Архангельске.
Авторы выражают глубокую признательность Евгении Карловне Коростелевой (Крупка) за ценные советы и предоставление материалов
 | назад |
| вперед |  |
