ЖИВОЕ СЛОВО

«СТЯЖАТЕЛЬСВТО СОЗДАЕТ БЕСПОКОЙСТВИЕ ДУШИ»

Как православному одеваться – изящно или скромно? Сколько нужно зарабатывать православному? Как различить поиск средств для пропитания семьи и стяжательство?

О.Александр Марушевский (храм Рождества Иоанна Предтечи в Санкт-Петербурге):

– Критерии в этом вопросе могут быть разными. Во-первых, надо посмотреть, на что и для чего эти средства добываются. Если эти средства добываются на семью, на образование, на элементарные условия быта, то в этом нет никакого стяжательства. Нет ничего дурного в том, даже и для православной семьи, если у них имеется какой-либо магнитофон или музыкальный центр, даже и телевизор, хотя детям его, конечно, лучше не смотреть. Но это к слову. Итак, в семье есть и то, и другое, и третье. Но другое дело, когда всего этого помногу, несколько штук… Скажем, сейчас некоторые семьи могут позволить себе поставить магнитофон в гостиной, на кухне, в прихожей, то же самое и с телевизором. Это уже излишки, и элементарному домашнему уюту, быту и даже здоровью это вредит и не нужно.

Есть такое мнение среди православных, что достаточно иметь кров над головой, минимум одежды, что-то на пропитание – и все, но это, на мой взгляд, не совсем правильно. Если говорить о семье, то детям нужно получить по возможности хорошее образование. У них должны быть любимые книжки, игрушки, игры, развлечения... Тут не стоит излишне увлекаться псевдоаскетизмом. В православных семьях бывает и такое, что детей буквально с трех лет заставляют целый день бить поклоны, читать молитвы, при этом не показывая им ни одной игрушки, ни одной детской книжки. Воспитывают их исключительно при этом на наставлениях Феофана Затворника или на высказываниях святых отцов из Лествицы. Это, мне кажется, изуродует душу ребенка.

Ко всем этим святым вещам все люди, в том числе и дети, идут постепенно, до них надо дорасти. Когда же начинается насилие, насаждение, то это в конечном счете приводит к обратному результату. Если же случается при этом, что у ребенка в силу ряда причин еще нет желания и стремления бить поклоны и молиться, то такое «воспитание» приведет, конечно, к очень плачевным результатам.

Хотя тут есть и обратная сторона: кто-то сейчас прочтет эти слова и радостно воскликнет: «Я же говорил, что ребенка не надо насиловать! Вырастет и САМ выберет себе веру!» Нет, такого не должно быть! Мы как родители отвечаем перед Богом за свое дитя, и поэтому приводить чадо в храм, причащать, научать вере православной – это наш долг.

Бывает и так, что с приходом в православие человек машет на себя рукой и начинает работать только как бы внутри себя, на внешнее он совершенно не обращает внимания. Это опять же неправильная установка. Опрятность, внимание к себе и аккуратность должны быть во всем. В том числе и в одежде, питии, отношениях и, конечно, в духовной жизни. Не должно быть такого крена, что если человек стал православным, то обязательно должен ходить грязным, чтобы от него нехорошо пахло (он же в этом видит определенное проявление святости). Православный должен быть убогий – это значит в мыслях своих быть «у Бога». Внешне он не должен вызывающе одеваться – это говорит об определенных нравах и вкусах. Но при этом не следует одеваться в рубища. Проявления внешней жизни должны быть скромны и умеренны, но это не значит, что они должны быть подчеркнуто убоги.

Возьмем, к примеру, семью императора Николая II. Если посмотреть на фотографии императора и его семьи, то вы нигде не увидите, что он одевался неряшливо, бедно. Он, будучи аристократом, никогда не позволял себе выглядеть неаккуратно. И дети этой царской четы не воспитывались в праздности и излишестве. Вместе с родителями они посещали храм, кроме учебы, у них были свои определенные обязанности. Это, на мой взгляд, один из немногих образцов православной семьи, с которой можно брать пример.

Протоиерей Александр Ковалев (пос.Матигоры Холмогорского района Архангельской области):

– Стяжательство создает беспокойствие души, а умеренность – путь к счастью. Так что грань между ними следует, конечно, искать в нашей совести.

Но при этом человек должен быть прилично одет, прибран. На своем примере могу сказать, что со времен юности я стремился к изысканности в одеянии, и это не мешало моему пути. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», – вот что говорит Пушкин.

Это сейчас все одеты как из одного магазина, однообразно-охламонистого стало много и ушло изящество. А прежде имелось немало хороших портных. Они помогали создавать свой индивидуальный стиль в одежде. Мы носили жабо, запонки, скрепочки на галстуках, манжеты, все это было принято в мужском стиле (потом, правда, женщины у нас все это перехватили – сначала шляпы, потом... брюки. Мне кажется, что каждая женщина подсознательно хочет быть мужчиной). Разумеется, если ты одеваешься со вкусом, диктуя моду, а не следуя каким-то ее пошлым образцам, то возникает вопрос – что ты внутренне собой представляешь? Но по мере возрастания культурного, интеллектуального ответы рождаются сами собой.

И внешнее, и внутреннее должно гармонировать, друг друга дополнять. Когда упор делается на одну только духовность, с пренебрежением к внешнему виду, это вызывет иронию. А человек не должен давать повода, чтобы над ним плакали или смеялись.

Когда я был молод и был иподьяконом у владыки Никона Архангельского, священники очень благосклонно относились к тому, что православная молодежь следила за собой. Это был в каком-то смысле наш ответ идеологии, которая надеялась вытеснить христиан на какую-то культурную периферию. Владыка любил, чтобы мы, верующие, хорошо выглядели, и духовенство наше было очень подтянутым. Человек, выбравший путь служения Богу, рисковал тогда жизнью, и ему не было необходимости ходить в рубище, подчеркивать свое отличие от других людей.

На мой взгляд, верующий человек должен отличаться от окружающих не длинной бородой, а образом мыслей и поведением. Человек, принадлежащий к Церкви, отходит от мира моральной сущностью, но эстетически, интеллектуально он должен срывать лучшие цветы культуры. Должен быть знаком с театром, следить за литературой, наукой, всеми видами искусства и одеваться соответственно.

Вопрос – где брать на это средства? Но как раз для того, чтобы одеваться со вкусом, много денег не надо. Требуется лишь умение правильно распоряжаться ими, умение жить – савуар вивр, как говорят французы. Способность извлечь из небольшого многое и представить как нечто целостное – вот искусство. Можно сорить деньгами, но иметь неопытную кухарку и внешне выглядеть помпезно, нарочито, аляповато. Мы часто видим, как украшения на людях перебивают друг друга и превращаются всмятку, в то время как прекрасное должно быть величаво. А это не требует значительных расходов. Деньги не статичны, рубль в одних руках и в других может отличаться по стоимости самым разительным образом. Есть такая русская поговорка о деньгах: «На большие и дурак проживет». А жить на маленькие, но хорошо, с достатком – вот чему должен учиться верующий человек.

Но есть еще одна сторона христианской жизни. Господь сказал: «Не оскудеет рука дающего». Как протоиерей, житель Церкви, я определенно могу сказать, что наше богатство зависит от нашей доброты. Чем мы щедрее даем, тем делаемся богаче, чем больше хватаем, тем беднее. Я наблюдаю это многие годы. «Не жадничайте, – говорю прихожанам, – делитесь с голодными и будете состоятельны». Вот мистика христианской нравственности, и это тоже часть умения жить, искусство добродетели, правды. Этого неверующему не понять, это не постигается умозрительно, а только опытным, религиозным путем. Тот, кто охотно расходует на ближних свои дарования и средства, всегда получает от Бога необходимое.

Иерей Пафнутий Жуков (Сыктывкар):

– Богатый искушается богатством, а бедный – бедностью. Есть такая поговорка: «Сколь роскошь губительна, столь бедность утомительна». И то, и другое – испытание. Бедность повергает в уныние и толкает на преступления, именуемые иногда «вынужденными», совершенными из нужды. Но в то же время она уберегает от соблазнов, приучает к взаимовыручке. А богатство толкает в игорные дома, дает возможности для разврата, но вместе с тем открывает широкие возможности для помощи людям.

Где должно остановиться в приобретении богатств? А зачем останавливаться, если есть благотворительность? Если ты можешь заработать на четыре рубашки, то трудись, но три отдай бедным. Работай сколько сможешь, ведь тебе нужно прокормить не только себя и семью, но и Церковь, и народ. Другое дело – скупость. Я немало видел разорившихся людей, которых это несчастье приводило к вере. Знаю семью, которая смогла оправиться от крушения, сейчас у них дела снова на лад пошли, но при этом уже эти муж с женой не только о себе заботятся, но и о других. А многие на трех-пяти работах трудятся, копят, а Господь все отнимает, как это было у нас и в начале девяностых, и в 98-м году. Сказано: «Не собирайте сокровищ на земле». Особенно это к христианам относится. Один настоятель монастыря, когда у него умер инок, скопивший немалые средства, велел закопать эти деньги вместе с монахом. Для вразумления братии.

Но православие – это все-таки не религия неимущих. В первохристианских общинах из одной чаши причащались и рабы, и виднейшие представители римского общества. Богаты были Авраам и Иов, не говоря о Соломоне. Имели состояния, прежде чем отречься от мира, Андрей Христа ради юродивый, Прокопий Праведный, Ксения Блаженная. А праведный отец Иоанн Кронштадтский сколько ни раздавал денег, ему все прибывало и прибывало, так что он лишь в первые годы испытывал некоторую нужду.

Именно некоторую, то есть не бедствовал. Меня спрашивают, хорошо ли живут священнослужители. Отвечаю: «Неплохо». На водку, сигареты, любовниц не нужно тратиться, а это большая экономия. А главное – Господь никогда не оставляет. Не могу припомнить такого, чтобы мне нечего было есть. Однажды, когда я еще учился в консерватории, осталось у нас с супругой (тогда еще моей невестой) 20 копеек на двоих. Пошли в блинную, чтобы истратить их, а по дороге супруга вдруг говорит: «У тебя что-то к ноге пристало». Стал стряхивать это «что-то», оказалось – три рубля. В другой раз остался и вовсе без копейки, все луковицы у меня были пронумерованы, хлеб добывал, сдавая бутылки. Луковицы заканчивались, бутылки попадались все реже, но однажды, рано утром, выйдя на улицу, я нашел вдруг огромный кочан капусты – видно, с машины свалился. И ни души вокруг. А бывало, совсем уже соберешься спать голодным, но кто-то постучится и предложит хлеба кусок. Так у меня сложилось убеждение, что Господь не может без корочки оставить, хоть маленькую, но даст.

И когда меня матушка иногда спрашивает со страхом: «Как жить дальше будем?», я ей отвечаю: «Ты вспомни, Господь нас хоть раз оставил?» – «Не помню такого», – отвечает. «И я не помню». Если не кочан капусты, то заработок какой пошлет. У меня полно всяких специальностей, и я не стыжусь ими пользоваться, по слову апостола Павла о себе и других первохристианских священниках: «Мы не бесчинствовали у вас, ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас – не потому, чтобы мы не имели власти, но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам».

Так что когда совсем приходится туго, то либо заработок находится, либо еще как-то все устраивается. Другое дело, что Бог никогда мне не дает сверх необходимого, а тютелька в тютельку – сколь потребно. 

назад

вперед