МАСТЕРСКАЯ
Возможен ли
ПРАВОСЛАВНЫЙ ТЕАТР?
Свой актерский коллектив они называют не труппой, а общиной
Совместимы ли театр и Церковь? Как известно, Церковь всегда неоднозначно относилась ко всякого рода лицедейству. На Западе во времена инквизиции лицедеев даже сжигали на кострах, а у нас в XIX веке обер-прокурор К.Победоносцев запрещал спектакли в период Великого поста и вплоть до революции актеров хоронили за оградой церковного кладбища.
В наше время люди творческих профессий, обращаясь в православие, пытаются примирить театр с Церковью, создают православные спектакли и фильмы. Через свои постановки даже занимаются миссионерством, приводя людей к Богу. Более того, в последние годы у нас в стране появились специализированные православные форумы – фестиваль православного кино и театральный фестиваль под общим названием «Золотой Витязь», различные телевизионные конкурсы. В этом году прошел первый православный театральный фестиваль «Кузбасский ковчег». В рамках Рождественских чтений уже несколько лет работает секция «Православие. Театр. Кино». С этого года начала работу еще одна секция – «Православные основы творчества и воспитания в детском и молодежном театрах». Она проходила в театре русской драмы «Камерная сцена», которым руководит заслуженный деятель искусств Михаил Григорьевич Щепенко. Он же председательствовал и на секции. Ниже представляем интервью с ним.
О театре
– Михаил Григорьевич, как вы пришли к идее создания православного театра?
– Я никогда не мыслил театр как объект поклонения, потому что это очень распространенное неоязычество – поклонение искусству, а следом художнику. Для меня театр всегда был формой той духовной брани, которая указывает путь к свету. Еще не будучи церковным человеком, я все равно театр и искусство мыслил как некоторую форму социального протеста против существующей несправедливости.
В те времена, когда мы только начинали, свободное слово было невозможно, а театр имел возможность высказать свое отношение к окружавшим нас порокам – за счет интонации, жеста, паузы. Потом мы оказались в очень серьезном духовном тупике, потому что атеизм ни к чему другому серьезному привести не может. Было очень длительное состояние, как у героя стихотворения Пушкина: «Ум ищет божества, а сердце не находит». Это состояние – невозможности жить без Бога – я ощущал и у тех, кто был со мной рядом.
Эти искания мы начали с начала восьмидесятых годов, когда уже были театром-студией на улице Чехова. Но появились мы раньше – в 1974 году, тогда это еще был кружок самодеятельности при Менделеевском институте. Начали мы хорошо, зритель шел на наши спектакли, билеты были нарасхват. А потом наступил момент, когда надо было решать: либо становиться профессиональным театром, либо расходиться. Мы ведь играли по 25 спектаклей в месяц, нагрузка колоссальная, а люди при этом еще и работали. И решили мы стать профессионалами.
– И ваш театр сразу стал ориентироваться на православие?
– К Богу мы шли длинным путем – через восточные учения, агни-йогу и прочее. Сразу же пойти в православную церковь не смогли, настолько было все отбито. Это типично для интеллигенции. Рождались у нас такие спектакли, как «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», – своеобразный манифест всех восточных учений. На этот спектакль было очень трудно попасть, мы здорово его сделали. К нам приходили и экстрасенсы, и колдуны, и буддисты с Цейлона, говорили, что мы в «потоке». Действительно, это было так. Вот только в каком потоке?
Потом мы пытались примирить христианство с другими религиями. Некоторое время находились на позиции, высказанной Даниилом Андреевым в «Розе мира». Но со временем избавились и от этих заблуждений, убедились, что тьму со светом не объединить. Если не через Христа, то к Богу вообще нельзя прийти. Других путей, оказывается, нет. Это не только мой личный опыт, но и всего нашего театра.
Это открытие для нас стало очевидным, и мы ощутили, в каком прежде великом соблазне находились. Наш театр – одна творческая семья. Все проблемы мы переживаем вместе. С приходом в православие появились близкие нам священники. Есть у нас и духовники. Несмотря на то, что «Чайка Ливингстон» у нас была очень популярна (до сих пор звонят, спрашивают о постановке), мы уже больше десяти лет как сняли ее из репертуара.
– В любом театре есть какие-то внутренние склоки, борьба различных группировок, подводные течения, которые очень мешают хранить дух христианской любви, трезвомыслия. У вас таких проблем нет?
– Почему же, конфликты есть всегда, тем более в театральной среде. Но это наш крест такой нелегкий. Мы именно театр-семья, как бы связанные одной группой крови. Этим и отличаемся практически от всех театров Москвы. У других иные модели: театр-производство, театр-команда.... Вдвоем с супругой Тамарой Сергеевной Басниной (на фото впереди, рядом с М.Г.) мы создавали этот театр. Она – директор, артистка и режиссер. Сейчас вместе руководим им. Мы всегда были как бы родителями, и актеры это прекрасно чувствуют. В нашем коллективе возникли очень близкие отношения: почти все связаны родством, все друг другу крестники или крестные. Есть и кровное родство. Лично моя семья – вся в театре. Дочь – актриса и драматург, и четыре внука уже тоже играют. У нас даже детская и молодежная студии есть. Еще мы ведем большую общественную деятельность. Пятый раз проводим Всероссийский фестиваль школьных театров «Русская драма». Пытаемся привести самодеятельные коллективы к пониманию, что корни нашей культуры – православные. И изменения происходят очень серьезные.
О спектаклях
– Какие у вас были первые православные спектакли?
– Православные – так, наверное, сказать нельзя. У нас был спектакль «Ангел Скорбное понимание» по пьесе Виталия Москаленко, он и сейчас есть, его очень любят зрители. Как-то на этот спектакль приехал один священник из-под г.Покрова. К нам вообще много приезжает батюшек, привозят они и своих прихожан. А этот священник привез с собой молодежь. Так вот он сказал, что у нас апостольское служение. После нашего спектакля у него семь человек покрестились.
Действительно, этот спектакль производит сильное впечатление именно на молодежь. После него некоторые хулиганы раскаиваются в своих грехах, девушки рыдают в туалетах. Приходится их успокаивать. Один парень пришел домой и сказал матери: «Какая же я сволочь!» Со стороны это, может, и смешно выглядит, но я говорю о реальных судьбах. Что-то происходит в душах, и люди меняются.
Потом у нас были такие спектакли, как «Царь Федор Иоаннович» по Алексею Толстому, «Муромское чудо» – о муромских святых Петре и Февронии (на фото – сцена из спектакля, в котором играет сам М.Г.), «Куликово поле» по Ивану Шмелеву. Они и сейчас с успехом идут.
– Какие спектакли поставлены по сценариям вашей дочери?
– В театре идут четыре ее пьесы, и очень успешно. Прежде всего, это «Морозко» и «Два Мороза» – замечательные сказки. Потом такие спектакли, которые ориентированы как на детей, так и на взрослых: «Ночь, когда открываются тайны» и «Небесный гость» – рождественский и пасхальный спектакли. «Муромское чудо» написал писатель Юдин на основании повести о Петре и Февронии. Но он прозаик, эту пьесу ему тоже помогала переделать для спектакля Юля.
О признании
– Церковь вас признала, наверное, не сразу?
– Лет десять назад, когда мы говорили, придя в церковь: «Мы готовы служить православию, давайте сотрудничать», от нас священство отмахивалось как от какой-то проказы. Отвечали, что у театра с Церковью ничего общего быть не может. Сейчас сформировалась другая тенденция. На самом деле, чтобы культура стала христианской, нужно пройти огромный путь каждому человеку, каждому художнику. А не так, как сейчас делается: Волочкова танцует под фонограмму «Отче наш», и все аплодируют. Это недопустимые вещи.
Вчера я был на пресс-конференции в театре Васильева в связи с фестивалем, который проходил во время Рождественских чтений. Так вот, там игумен Даниил (Ишматов), отвечающий за связь Отдела религиозного образования и катехизации РПЦ с епархиями, говорил: «Мы идем на союз со светским искусством. Важно, чтобы в нем был свет». А какой свет – это что, не важно? Ведь от Денницы тоже свет идет, он тоже светозарный. И вот эту перепутанность понятий сейчас можно наблюдать везде.
В чем соблазн так называемого «серебряного века», когда творили символисты, «мир-искусники» и другие мастера, которых сейчас так возносят? В том, что дьявол и Бог были перепутаны. Ведь сатана, как Пушкин говорил, – «ангел падший и прекрасный». Безобразие бы никого не соблазнило. То есть свет может быть и не божественной природы. Чтобы вдруг, в один момент, атеистическая культура стала православной – такого быть не может. Я по себе знаю, какой это тяжелейший путь. Хочешь идти этим путем и не можешь: твое падшее естество и сама природа театра как языческого действа тянут назад.
В Кемерово в этом году прошел первый православный театральный фестиваль «Кузбасский ковчег», на нем тоже прослеживалась такая тенденция. Конечно, нужно поклониться в ноги владыке Софронию за проведение этого фестиваля, но по-настоящему православных театров сейчас нет, православного искусства тоже.
– А что же есть?
– Повсеместно наблюдается такое положение вещей, которое хорошо, на мой взгляд, выразил очень близкий мне человек – Михаил Михайлович Дунаев. Он говорит, что сейчас культура расцерковилась, а Церковь раскультурилась. Церковь не совсем до конца понимает, как должна соединиться с культурой, а искусство не знает, как соединиться с Церковью. Между ними пропасть, и одним махом ее не преодолеть. Это подвиг каждого художника. Каким мощным «внутренним» художником был Гоголь, когда встал на христианский путь, но за десять лет он так ничего уже написать не смог.
О работе и о себе
– Какое у вас образование?
– Я закончил три вуза. Вначале юридический, потом театральное училище им.Щукина, факультет сценической режиссуры, а «на старости лет» Свято-Тихоновский богословский институт. Сейчас там руковожу театральным курсом.
– Расскажите подробнее о себе, своей семье.
– Родился я в Новокузнецке. Недавно мы побывали там на фестивале. Я приехал на свою родину через 47 лет, с тех пор, как ее покинул. Играли мы в драмтеатре, который находится в ста метрах от роддома, где я родился. Побывал в доме, где мы жили. Новокузнецк – город металлургов. Отец у меня инженер, изобретатель, был принципиальным человеком. Из-за этого у него и врагов было много. Он был коммунистом, в Бога не верил. Да и мама, Ефросинья Петровна, тоже твердостью веры не отличалась, но все-таки она ходила в церковь, крестилась. Это был момент одиозности по тем временам. Она была редким человеком по самоотверженности и той любви, которую нам дарила. Я рос, окруженный со всех сторон любовью. К тому же я ощущал себя одаренным ребенком. Господь, слава Богу, не обидел меня талантами, и судьба баловала. Учился я всегда очень хорошо, и все время в моей жизни присутствовал театр.
С женой мы знакомы с юности. Мы встретились с ней давным-давно, в 58-м году. Я был в десятом классе, она – в восьмом. Тогда у нас все уже определилось. У нас двое детей. Старшей дочери 36 лет, а сыну 17. У дочери тоже два образования: журналистское, полученное в МГУ, и актерское.
– Вы сказали, что ваш театр – семья. Наверное, сложно обновлять актерский состав?
– К нам, бывает, приходят хорошие профессиональные актеры, но, к сожалению, не удерживаются. Мы оказываемся несовместимы хотя бы потому, что у нас в театре нет понятия о «продажности». А у современных артистов это есть. Каждый, закончивший вуз, должен как можно удачнее «продаться» в какой-нибудь театр. Актер – проститутка по своей психологии, это даже сами актеры не отрицают. Поэтому мы вынуждены кадры себе готовить сами. Я являюсь доцентом Ярославского театрального вуза. Там у нас уже было два выпуска, сейчас вот третий набран. Также я занимаюсь молодежным, детским театром, участвую в организации всероссийских фестивалей. На них мы вскрываем все эти проблемы. Это как лаборатории. Съезжаются не только актеры, съезжаются православные режиссеры. Идет учеба, обмен опытом.
* * *
Такой вот разговор состоялся у нас с Михаилом Григорьевичем. Подобной лабораторией по обмену опытом стала и секция «Православные основы воспитания в детском и молодежном театрах», которую он возглавил. На нее записалось около 200 участников, представлявших различные театральные коллективы. В том числе, к моей радости, были представители и с Севера, например, из вологодского приходского театра «Благовест». В перерыве между заседаниями «благовестники» показали отрывок из своего спектакля, поставленного по И.Шмелеву.
А 10 февраля в театре русской драмы «Камерная сцена» был праздник – главному режиссеру театра Михаилу Григорьевичу Щепенко за вклад в развитие искусства России было присвоено звание академика Российской академии естественных наук.
Е.СУВОРОВ
 | назад |
| вперед |  |
