БЕСЕДА
«Я ВИДЕЛ ЭТО...»
Беседа с председателем общества православных врачей Санкт-Петербурга
о.Сергием Филимоновым
Имя отца Сергия хорошо известно в медицинском мире Петербурга. Вот уже несколько лет он возглавляет православное общество врачей в этом городе. За это время обществу удалось доказать, что вера не только не является помехой для медика, но выявляет саму суть его профессии, обогащая ее двадцативековыми знаниями о человеке.
О.Сергий ответил на ряд вопросов нашего корреспондента.
Явное и неявное
– При каких обстоятельствах вы стали председателем общества?
– Я стал им по послушанию. В отделе по благотворительности епархии давно занимались вопросами организации богаделен, сестричеств милосердия и т.д. В какой-то момент стало ясно, что если у нас охвачен младший и средний медперсонал, то нужно вовлекать в православную работу верующих врачей. Зачем? Для обмена опытом, объединения усилий в борьбе с колдунами, магами, экстрасенсами, поиска ответов – как реагировать христианину на новые медицинские технологии, на инструкции Минздрава, которые противоречат его представлениям о медицинской этике.
Поскольку в 1999 году я совмещал работу священнослужителя и практикующего врача, то получил предложение возглавить общество. Это было не мое желание, а послушание, получив на этот труд благословение духовника и правящего архиерея, я взялся за дело.
– В какой области медицины вы специализировались?
– Я и сейчас специализируюсь в отоларингологии. Занимаюсь тугоухостью, слухоулучшающими операциями. Кроме того, преподаю в бывшем Первом медицинском институте, который сейчас называется Санкт-Петербургским государственным медуниверситетом имени академика Павлова.
– Вы были рукоположены во священники в 95-м. Что предшествовало этому?
– Я понял: недостаточно одного медицинского врачевания, чтобы решать проблему здоровья человека. Как практикующий врач, я не раз наблюдал, какую помощь от Господа получают верующие люди во время болезни. Как они, вопреки всем медицинским канонам, исцеляются в самых безвыходных ситуациях. Когда сталкиваешься с одним-двумя подобными эпизодами – это не влияет и не убеждает. Но когда видишь, что помощь носит системный характер, это действует разительно.
– Можно подробнее?
– Я видел людей в реанимации, о которых врачи говорили, что им осталось жить сутки, двое. Но после исповеди, очищения души и святого причащения эти больные с резким изменением состояния здоровья оказывались в общем больничном отделении. Я видел, как у страждущих после помазания, окропления святой водой достаточно быстро проходили выраженные болевые симптомы, нормализовывалось состояние. Я наблюдал, как родные молятся за болящего, и у него в это самое время происходило резкое улучшение.
Но Господь не всегда помогает так явно и полно. Мы не знаем причин, по которым даются болезни, и не можем просить всякий раз о полном исцелении. Не обязательно также, чтобы чудо было явным. Иногда помощь Божия приходит через врачей, однако медики при этом полностью отдают себе отчет, Кто направлял их ум или руку. Помню, как привезли к нам молодого человека из небольшого городка в Казахстане. Юноша шел по улице, где к нему привязалась компания хулиганов. От удара в челюсть он совершенно оглох. Его возили в Алма-Ату и медицинские центры России, ситуация казалась безнадежной. Наконец он оказался у нас, в Петербурге. Мама этого молодого человека была очень далека от веры, но я, тем не менее, посоветовал ей сходить к мощам блаженной Ксении. Она поехала туда и начала молиться, а нам, медикам, в этот самый день вдруг пришло вразумление от Господа поставить верный диагноз юноше и назначить правильное лечение. Обнаружилось, что слуховой нерв у него перерезан сместившимися с одной стороны осколками височной кости. Одно ухо было безнадежно, другое – не совсем. Когда подобрали аппарат с большим уровнем громкости, больной стал слышать речь на расстоянии двух-трех метров. После нескольких лет глухоты это был прорыв. К тому же есть методы тренировки слуха, слуховые аппараты все время совершенствуются, так что у юноши и его мамы появилась какая-то перспектива, надежда. Мать уехала из Петербурга верующим человеком.
Общество
– Сколько врачей состоит в вашем обществе?
– 110 человек из Санкт-Петербургской епархии и некоторых других городов – Москвы, Риги и т.д. Если говорить о профессиональном раскладе, то у нас есть 6 докторов наук, около 10 кандидатов, половина имеет высшую квалификационную категорию, некоторые занимают высокие официальные посты.
– По какому принципу строится работа?
– Работа строится на основе тех же стандартов, что и любое другое клиническое общество. Заседания проходят в аудитории медуниверситета на кафедре акушерства и гинекологии каждый второй вторник месяца.
– И о чем вы говорите?
– За четыре года прозвучало около 75 докладов. Естественно, самому докладу предшествует достаточно большая работа с законодательными документами, духовными трудами. Несколько недель идет апробация темы, заслушиваются все мнения, вносятся поправки. Доклад обсуждается на правлении. После этого выносится на публичное обнародование: на радио, телевидение, международные конференции и т.д.
Мы стараемся брать темы, вызывающие наибольшие споры среди врачей, даже светских, не говоря о верующих. В результате заседаний врачи приходят к единому соборному мнению. Как реагировать, например, на инструкцию Минздрава о констатации смерти мозга. Дискуссия была очень живой.
– Насколько различные точки зрения прозвучали в ходе этой дискуссии?
– Полярных не было. Спор шел о времени констатации смерти мозга и методах диагностики – насколько они совершенны, приемлемы при нынешних достижениях медицины. Наш вывод: нельзя констатировать смерть человека по смерти мозга – это преступно. Сейчас трансплантологи предлагают – если мозг прекратил свою работу, значит, можно сразу забирать органы для пересадки. Хотя у человека остаются другие витальные функции: дыхание, кровообращение, и нет гарантии, что мозг не восстановит свои функции спустя какое-то время. Известен случай с писателем Николаем Васильевичем Гоголем, которого похоронили живым. При эксгумации его трупа было обнаружено, что он лежит лицом вниз, поцарапана изнутри крышка гроба, деревянные частицы которого нашли у покойного под ногтями. За прошлый век было отмечено около 200 случаев, когда людей хоронили живыми. Это только официальные данные. То есть людей погребали, а спустя какое-то время мозг активизировался. Не всегда таких людей погребали. Известны случаи, когда через несколько лет или десятков лет после того, как их мозг переставал функционировать, больные приходили в себя, возвращались к трудовой деятельности. Я могу даже привести конкретный пример, когда в результате нейроинфекции у нас, в Петербурге, пострадал профессор Хилько – начальник кафедры Военно-медицинской академии. И если бы он не был профессором и на тот момент действовала инструкция Минздрава, удобная для трансплантологов, то профессор вполне мог быть разобран на органы. А между тем он поправился и сейчас возглавляет крупный нейрохирургический центр во 2-й больнице. Под его руководством врачи проводят сложнейшие операции, спасают человеческие жизни.
– Согласно нынешним законам, если наступает смерть мозга, то можно изымать органы?
– Инструкция Минздрава вызвала очень много протестов и была отменена.
– Сколько месяцев она действовала?
– Около четырех-пяти месяцев. Это было в 2002 году.
– Вы до или после этого начали обсуждать проблему констатации смерти?
– И до, и после. И нет гарантии, что эта инструкция не будет возобновлена. Трансплантологи постоянно пытаются взять реванш, изменить законодательство.
Отношения с миром
– Вы сказали, что проводите заседания на кафедре гинекологии. А есть ли среди членов общества врачи-акушеры? Ведь практически все члены их корпорации вынуждены делать аборты.
– Да, у нас есть врачи, которые специализируются на акушерстве. Абортов они принципиально не совершают, разумеется, с согласия своей администрации.
– Можно привести примеры?
– Нет, не стоит. Руководители родильных домов действуют на свой страх и риск, когда покрывают верующих коллег.
– Абсурдная ситуация. Раньше медики скрывали, что совершают аборты, а сейчас вынуждены утаивать тот факт, что избегают их делать.
– Вообще-то, существует общеевропейская конвенция, которая дает право врачам отказываться от тех видов медицинской деятельности, которые идут вразрез с их этическими и религиозными убеждениями. Врачи-христиане в Европе пользуются этим правом, но на Россию конвенция не распространяется.
– Как относится к вашему обществу большая часть медицинского сообщества Петербурга?
– Мы старается обходить конфликты, искать взаимопонимания. Как правило, это удается, хотя спорные моменты периодически возникают. Вот случай, когда непросто было найти общий язык. Женщина в первые 20 недель беременности переболела краснухой, воспалением легких, прошла через интенсивную антибиотиковую терапию, получила большую лучевую нагрузку во время рентгенологического обследования. У нас считается, и справедливо, что краснуха у беременной матери представляет огромную опасность для плода, если принимались антибиотики и рентгеновское излучение – это также риск для здоровья ребенка, может привести к развитию врожденного уродства. А здесь все сразу. В необходимости делать аборт в подобных случаях у официальной медицины нет даже тени сомнений. Но женщина была христианкой и наотрез отказалась. Это вызвало взрыв возмущения, непонимания у ее лечащего врача. Однако наше общество поддержало эту мать, взяло ее под свое наблюдение. При этом мы, разумеется, не гарантировали, что ребенок родится здоровым. Но если мать согласна пойти на риск, готова к тому, что ребенок может родиться инвалидом, но уповает на милость Божию, то нельзя насиловать ее волю. Роды благополучно прошли в институте Отто. Две недели назад эта женщина заходила ко мне, и я попросил ее описать всю эту историю. Ребенок совершенно здоров.
– Недавно мы в газете посвятили целый блок материалов вопросу о прививках. Как с этим развивалась ситуация в Петербурге?
– Сопротивление прививкам в православной среде носит угрожающий характер. Появляются статьи, провоцирующие отказ от прививок, некоторые родители доводят медиков до белого каления, и те в результате начинают отрицательно относиться к своим коллегам-христианам, думать, что Церковь объявила войну вакцинации. Наше общество, конечно, сделало все возможное, чтобы развеять это заблуждение. Мы выступали по радио, привлекая ведущих специалистов в городе по иммунологии, вакцинопрофилатике, выпустили брошюру, посвященную этой теме.
Все дело в невежестве широких масс населения. Лет сорок назад уровень санитарно-просветительской работы у нас в стране был на очень высоком уровне, но постепенно сошел на нет. Поэтому не только миряне, но и священники у нас считают нормой вторжение в область, в которой ровным счетом ничего не смыслят. На днях я был на приеме у митрополита Владимира, и он акцентировал внимание на том, что нельзя клирикам решать медицинские вопросы, если они в них некомпетентны. Ведь авторитет Церкви у нас очень высок. Люди верят духовенству.
– Какие еще медвопросы приводили к разделениям среди православных?
– Сложная ситуация с психиатрией. Некоторые священнослужители благословляли больных мирян на отказ от специальных препаратов, более того, налагали запрет на их прием. Здесь не было ни знаний, ни аргументации. Отказ приводил к обострению болезней, срывам, госпитализации. Есть определенная логика лечения, когда определены методы, установлены дозы лекарств, есть каноны психиатрии, которые нельзя нарушать. Это может привести к самым тяжелым последствиям вплоть до самоубийства.
– Но, быть может, опытным священникам в каких-то конкретных случаях виднее воля Божия?
– Нет, «отличались» у нас как раз малоопытные пастыри, недавно рукоположенные. Бывает, что мирянин видит батюшку в возрасте, седого, изнемогающего от жизни. Доверие к такому пожилому священнику велико, а священнический опыт у него, между тем, года два или три.
Необходимость просвещения
– Я знаю, что вы как председатель общества вопросам психиатрии уделяли большое внимание. Вы сказали о том, как неправильно реагируют на эту науку православные. А насколько правильно реагируют на факт существования души врачи-психиатры?
– Да, здесь много затруднений. Как выразился руководитель кафедры психиатрии одного из медицинских вузов, «Церковь отнимает у нас хлеб». То есть претендует на то, что кое-что смыслит в душе человеческой. Но хочу напомнить, что психиатрия, психология – это науки, которые вышли из церковной медицины. Церковная наука о душе разрабатывалась так долго и основательно, что оспаривать ее достижения просто безответственно и глупо. До XVIII-XIX веков психиатрии как самостоятельной отрасли знаний просто не существовало. Зато Церковь двадцать веков занимается тем, что мы называем сегодня пастырской психиатрией, пастырской психологией и психотерапией. Лечебницы, где Церковь помогала душевнобольным, лечила их своими методами, существовали практически при всех крупных монастырях.
Очень многие психиатры, оглядевшись, могут обнаружить, что они работают на территории бывшего монастыря или рядом с церковью. Это касается, например, лечебных заведений возле Александро-Невской лавры, близ Смольнинского собора. Многие монастыри после революции целиком были превращены в психиатрические клиники. Потому что там уже были больные, и люди привыкли в этих местах получать помощь.
– На Западе, где не было гонений, священника также заменил психоаналитик.
– Храмы там превратились в театры, музеи, перестали быть действующими институтами врачевания души. У нас такой проблемы, как устранение священства, нет. Наоборот, иногда приходится сдерживать людей. Бывает, батюшки превышают меру своих полномочий. Но часто и психиатры не понимают, что для того, чтобы правильно лечить душу, нужно признать хотя бы факт ее существования. Химические препараты, которые призваны нормализовать работу головного мозга, лишь частично для этого пригодны.
– Вы против больших доз нейролептиков?
– Все гораздо сложнее. Большие дозы калечат людей, но их, как правило, нельзя уменьшать, потому что не будет должного эффекта. Представьте человека с крайне ослабленным иммунитетом. Маленькие дозы ему не помогут. Большие отравят организм. Ситуация в каком-то смысле безвыходная. Что же делать? Заранее стараться укреплять иммунитет. А что делать с психическими больными, как укрепить иммунитет души?
Те пациенты, которые ходят в Церковь, причащаются, получают благодатную помощь, бывают резко отличны от товарищей по несчастью, которые лечатся исключительно психиатрическими приемами. Верующим нет необходимости прописывать чудовищные разрушительные дозы, можно минимизировать то необходимое количество лекарственного вещества, которое помогает компенсировать химико-физические отклонения.
Если одновременно лечить душу и тело – это путь к победе над болезнью. Врач не должен эту истину игнорировать, но и священнику должно отдавать себе отчет, что медицина способна взять на себя диагностирование болезни на ранних стадиях и свою часть лечения. Отказ от сотрудничества между пастырем и врачом не идет на пользу больному.
– Вы как-то пытаетесь изменить сложившееся положение дел?
– У нас в обществе есть несколько священников, которые окормляют целые психинтернаты. Душа психического больного живет по своим правилам. По чистоте отношения к Богу, по искренности приятия Его, по настроенности люди, которых мы считаем несчастными, часто оказываются выше тех, кто полагает себя здоровыми. В книге, которую общество православных врачей выпустило о душепопечении в современной больнице, есть целый раздел об окормлении психически больных. Очень серьезно этим вопросом занимается у нас в городе протоиерей Валерий Швецов. Он является членом правления нашего общества. Связаться с ним можно через нашу диспетчерскую.
Слово и дело
– Что можно сказать о дне сегодняшнем общества, планах на ближайшее будущее?
– В последнее время мы больше всего внимания уделяли вопросу отношения к смерти. В этой области есть много неясного. Как происходит скоропостижная смерть? Почему снижается возрастной порог детских самоубийств? Как помочь ребенку пережить смерть близкого?
– Какой ответ вы смогли найти на последний вопрос?
– От детей нельзя скрывать, что бабушка или отец и т.д. готовятся отойти в жизнь вечную. Он должен пройти вместе с семьей все тяготы прощания, узнать, что у Бога все живы, смерти нет. Когда от детей пытались поначалу скрыть смерть родного, потом это часто приводило к нервным срывам вплоть до психических заболеваний. Общество православных врачей серьезно подошло к этому вопросу, выработало ряд рекомендаций, каким образом он должен участвовать в прощании с умирающим.
Если говорить о планах общества, то сейчас главное – упорядочить нашу практическую деятельность. Я вам рассказал только о теоретической. А ситуация такова, что наша диспетчерская принимает в год до 3-4 тысяч заявок. А за последние полгода приняли около 2,5 тысячи. Примерно половина обращений связана с просьбами о помощи психически больным, но не только. Помогаем и с диагностикой, и при самых различных других повреждениях. Помогаем примерно восьмистам стационарным больным, четыремстам – в душепопечительском центре, 30-40 человек получают помощь на дому.
То есть за годы существования общество православных врачей превратилось в один из крупных социальных центров Санкт-Петербурга. Это одна из иллюстраций к тому, что Церковь в России постепенно занимает те позиции, с которых была насильственно вытеснена.
Беседовал Г.ДОНАРОВ
 | назад |
| вперед |  |
