ЧТЕНИЯ
ПЕСНЯ О МОСКВЕ
Древний русский дух «под яркой этикеткой»
Как и обещали в прошлом номере, сегодня мы публикуем впечатления участников XIII Международных Рождественских Образовательных чтений, которые проходили в Москве в конце января. Этот церковный форум весьма значим для православной жизни нашей страны, на нем обсуждаются насущные вопросы, он отражает настроения и прихожан, и священников. За последние годы форум настолько разросся, столько появилось в нем новых тематических секций, что во всей полноте его невозможно отразить на страницах газеты. Мы предлагаем вашему вниманию заметки двух участников чтений. Насколько они разные, можете судить сами...
20 лет спустя
Так получилось, что именно с московского Свято-Данилова монастыря началось мое воцерковление. Впервые я попал в монастырь двадцать лет назад, в 1985 году. Тогда, по окончании Ухтинского индустриального института, я учился в Москве на курсах мастера-взрывника. Уже в то время я тянулся к Богу, мечтал иметь свою Библию, но нигде достать ее не мог. Мой друг-геофизик посоветовал сходить в Москве в только что открывшийся Свято-Данилов монастырь.
Помню, что в монастыре тогда все было перекопано, повсюду шло строительство. Несколько столов с церковной литературой стояли прямо на открытом воздухе сразу же за монастырскими воротами. Но Библии среди книжек не было. Тогда подошел я к одному из продавцов и заговорщическим тоном спросил: «У вас Библии продаются?» – «Продаются», – и послушник выудил из-под стола толстую черную книгу, назвав какую-то чудовищную по тем временам цену. Тем не менее, денег я не пожалел. С тех пор стал изучать Священное Писание и мелкими шажками продвигаться к Богу.
Сейчас-то я понимаю, что это Бог взял меня за руку и осторожными шажками стал приводить к Себе. За последующие десять лет у меня сменилось несколько профессий, одна экзотичнее другой: инженер-геофизик, маляр-высотник, инструктор по альпинизму и туризму...
В 1995 году, будучи уже журналистом православной газеты, я снова оказался в Свято-Даниловом монастыре – вместе с делегацией из Коми, приехавшей на хиротонию Сыктывкарского епископа Питирима. В радостном настроении, что на земле Коми учреждена епархия, ходил я на благодатные монастырские богослужения, вместе с батюшками прикладывался к мощам благоверного князя Даниила Московского. Но эта радость омрачалась чудовищными картинами перестроечной Москвы. Столицу было не узнать. Такое ощущение, что вместо Москвы я попал в какой-то американский город: чудовищно огромный плакат «Макдональдса», море рекламы. В переходах метро – танцующие лысые кришнаиты, иеговисты, навязывающие «Сторожевую Башню», и повсюду нищие – десятки, сотни нищих с протянутыми руками: изуродованные, в лохмотьях, лежащие на полу под ногами пешеходов во всех переходах метро.
Тогда эти впечатления вылились в два стихотворения. Одно я написал в Свято-Даниловом монастыре:
Князь Данила, мне сума иль могила?
В храме стелет фимиам от кадила.
А за окнами метель, ветер воет,
Заглушает дивный звон колоколен.
Клир монашеский поет глас печальный,
Ввысь возносит благовест величальный.
А пурга стучит в окно, злобно стонет:
Черти бесятся над первопрестольной.
А второе выплеснулось в блокнот, когда в переходе метро я увидел, как толпа спешит мимо лежащих под ногами нищих, один из которых – окровавленный и избитый – был мертв. Но до него никому не было дела:
Убогая столица – униженная Русь…
Озлобленные лица – пронзительная грусть…
Под яркой этикеткой враждебной стороны
Народ-марионетка поверженной страны.
Мы – нищие, босые лежим у вражьих ног.
О, мать моя Россия – мой православный Бог!
* * *
И вот снова я в Москве, на XIII Рождественских чтениях. И снова в Свято-Даниловой обители. Монастырь, в сиянии рождественских гирлянд и елочек, просто не узнать. Он словно с рождественской открытки, радует праздничными храмами и часовнями. Основанный благоверным князем Даниилом Московским в 1282 году, он стал тем духовным столпом, на котором строилась Москва, превращаясь в столицу великого государства. После возвращения древней обители Церкви в 1983 году Свято-Данилов монастырь вновь становится главным духовным центром Москвы. И не только потому, что здесь находится синодальная резиденция Святейшего Патриарха. Монастырь ведет огромную миссионерскую и просветительскую работу. Издательством «Даниловский благовестник» миллионными тиражами выпускается самая различная церковная литература, которая распространяется по всем приходам нашей страны.
В этом году в стенах обители проходили сразу несколько секций Рождественских чтений, которые привлекли мое внимание.
Прошение о сиротах
Перед работой секции «Святые России и их духовное наследие» иду прикладываться к мощам Даниила Московского. Святые мощи благоверного князя разделены на несколько частей. Ковчег с наибольшим количеством частиц находится в Троицком соборе, рака с несколькими косточками расположена на втором этаже древнего каменного храма Святых Отцов Семи Вселенских Соборов. Тут же находится икона Даниила Московского с частицами мощей. Я прикладываюсь к иконе, а затем к раке, прося великого святого земли Русской помочь в моих делах. Затем встаю в очередь в церковную лавку, чтобы подать записки и заказать молебны перед мощами. Рядом со мной стоят три пожилых женщины, в руках у которых целые кипы записок.
– За кого это вы столько записок подаете? – интересуюсь у них.
– За своих детей.
– И сколько же у вас детей? – удивляюсь.
– Больше тысячи.
Как потом выяснилось, это сестры отдела милосердия имени Святых жен-мироносиц из города Тулы.
– У каждой сестры есть папка с детскими синодиками. Где бы мы ни были, в какой бы монастырь не приехали, подаем записочки, за всех маленьких деточек крещаемых, за всех болящих сиротиночек. И не только. Персонал больниц и детских домов и даже их директора просят теперь помолиться, когда у них что-то случается: детки заболеют или комиссия приезжает, – рассказывает пожилая женщина. – Постоянно работающих за последние три года – 27 человек. А так в общем списке до 50 сестер бывает. Только принятым в сестричество даем белую косыночку, а когда уже сестра утвердилась и работает, на праздник жен-мироносиц им вручаем косынку с красным крестом. Я возглавляю детский сектор, у нас голубые крестики. Дети в основном инвалиды: это областной и городской дома ребенка, детские дома. Также мы опекаем и трудных детей в неблагополучных семьях.
– Какие-то результаты есть?
– Как же, есть. Всех детей мы крестим, постоянно возим в храм на исповедь и причастие. Рассказываем им о таинствах, праздниках, храме. Приглашаем батюшек на молебны, потом они отвечают на вопросы ребят. Если раньше в областной дом ребенка нас вообще не пускали, то теперь в каждой палате у детей полочка, на которой иконочки стоят, своя библиотека. Врачи уже не боятся доверять нам детей, дают всех привозить в храм на причастие.
– А батюшки вам помогают?
– Сестричество окормляет один священник. А вот в больничном секторе много батюшек. О больничном секторе вам лучше расскажет Неонила, она за него отвечает. У нее и тубдиспансер, и онкодиспансер, и городские больницы, и детские отделения.
К разговору подключается сестра Неонила:
– Сейчас мы начинаем работу также с женскими консультациями, потому что там активно действует Центр планирования семьи. Они агитируют наших женщин не рожать, пока не достигнут семейного благополучия. А ведь в Туле, как и в других городах, смертность превышает рождаемость. Работы нет. Все предприятия разорены или скупили москвичи. Столько дворцов культуры они превратили в увеселительные центры! Очень трудная у нас жизнь, потому что столица рядом.
Пожелал я сестрам удачи и помощи Божией в их трудах, а сам пошел на заседание секции.
Возрождение Третьего Рима
Секция открылась докладом «Проблемы взаимодействия Церкви, общества и государства в отечественной истории и ее освещение в современных школьных учебниках» о.Олега Митрова (на фото), члена Московской епархиальной комиссии по канонизации святых. Доклад оказался смелым даже для нашего времени и вызвал бурю аплодисментов. Большинство слушателей захотели получить его текст.
Вообще, надо сказать, что эти Рождественские чтения заметно отличались от предыдущих своим гражданским звучанием – откровенной критикой политики государства. Объясняя эту позицию священства, о.Олег сказал: «Мы (наша страна) находимся в положении тяжелобольного, которому врачи никак не могут поставить диагноз. Но ведь еще можно спохватиться, можно поставить диагноз и начать лечить эту болезнь. Не делая этого, Церковь уклоняется от исполнения своего важного долга – говорить правду правителям и своей пастве, какой бы горькой она ни была. Когда спустя какое-то время можно будет судить и современную власть по плодам ее деятельности, народ обязательно поинтересуется, а что нам говорила Церковь об этой власти? И если Церковь молчала или лукавила – это будет иметь самые печальные последствия ее земному служению…»
Отец Олег проследил взаимоотношения Церкви и государства на протяжении всей тысячелетней истории, начиная от крещения Руси. Из его выступления следовало, что самодержавная монархия – единственная приемлемая для России форма государственного правления, посланная нам Самим Богом как идеал политического устройства. «Подобно тому, как царь принимает свою власть лишь от Бога, так и народ лишь от Бога желает ее над собой получить».
Подобные настроения я ощутил и у других докладчиков, и не только на этой секции. Многие с возрождением монархии связывают восстановление былого могущества Руси и ее нравственное очищение. Особенно ярко это прозвучало в докладах директора Центра исследований духовного наследия России профессора А.И.Агеева и профессора православного института св. Иоанна Богослова В.В.Меликова. Оба они, основываясь на научных исследованиях отечественной истории, говорили о неизбежном восстановлении монархии в России.
Своеобразным индикатором таких настроений стала и новая секция «Актуальные вопросы и задачи возрождения Российской Державы – Третьего Рима», проходившей 26 января опять же в Свято-Даниловом монастыре.
Здравствуй, Русь!
На эту секцию я пришел вместе со своими друзьями – Олегом Ветошевым и Анатолием Тодика – певцами из Сыктывкара, представляющими дуэт «Здравствуй, Русь!». Они были приглашены в Москву на Рождественские чтения со своим концертом, который должен был состояться вечером этого дня. С благословения председателя секции, митрополита Волгоградского и Камышинского Германа, ребята выступили и на этой секции, поддержав аудиторию своими патриотическими песнями. Их выступление было благожелательно встречено аудиторией и растрогало владыку.
Вечером этого же дня в театре русской драмы «Камерная сцена» состоялся наш концерт. В нем я принимал участие как ведущий и автор текстов песен. Музыку к ним написал Олег Ветошев. Перед заключительным номером концертной программы ребята решили спеть песню «Убогая столица», текст которой я привел в начале этой статьи. Песня прозвучала диссонансом общему восторженному, ура-патриотическому настрою концерта. Усиленная динамиками, она производила сильное впечатление на зрителей. Мне вдруг захотелось забиться в угол от стыда за Россию и нашу столицу.
После исполнения этой песни мне пришлось извиняться перед москвичами, объяснив, что написал ее десять лет назад. Сейчас молитвами православных атмосфера в первопрестольной потихоньку меняется к лучшему, но все-таки, надо сказать, что столица до сих пор остается источником зла, которое через Останкинскую башню выливается на всю страну, ввергая народ в хаос всеобщего блуда. Понятно, что это наша общая беда и вина. Не зря вся православная общественность страны этим летом хочет провести Всероссийский покаянный крестный ход вокруг Москвы, чтобы изгнать из нее все зло.
После нашего концерта к нам подходили зрители, благодарили за выступление и приглашали с гастролями в свои города. Искренне говорили, что пережили словно бы очищение. Окрыленные, мы покидали Москву. Думаю, что не только мы получили заряд бодрости и желания трудиться на благо нашего Отечества от посещения Москвы, но и те полторы тысячи людей, которые вместе с нами из разных уголков страны приезжали на Рождественские чтения.
Е.СУВОРОВ
ПРО «СИНИЙ ПЛАТОЧЕК», «ТОЛЕРАНТНОСТЬ»
И НАШУ НАДЕЖДУ
Как-то коллега по работе спросила: ну зачем мне это надо – брать отпуск за свой счет, влезать в долги и ехать на чтения в Москву? Сразу я и не нашлась, что ей ответить…
Попасть на Рождественские чтения просто – нужно только захотеть. Оргкомитет выдает пригласительные всем желающим. Правда, проводятся чтения в разгар учебного года, а министерство образования не считает это своим официальным мероприятием, так что лишь от доброй воли администратора в школе или любом другом образовательном заведении зависит – отпускать ли туда педагога и на каких основаниях. Так или иначе, но уже несколько лет подряд мы, члены Общества православных педагогов при Сыктывкарской и Воркутинской епархии, на чтения выбираемся почти организованно. Почти – потому что окончательно утрясается все чуть ли не на пороге Кремлевского Дворца съездов, где проходит открытие чтений.
Об открытии чтений в Кремле писать не хочется: тексты выступлений опубликованы, реакция на них известна. Сидели мы в середине зала и толком не рассмотрели выражение лица «минобрнауки» Фурсенко, но по речам своего предшественника, экс-министра Филиппова, он положил на обе лопатки: тот по-русски говорил, а этот раз десять в своем ответном слове четко произнес «толерантность» и ясно дал понять, что он за птица.
Президент Российской Академии образования Николай Дмитриевич Никандров в своем выступлении подчеркнул, что при Путине не то что православные, патриотические программы воспитания лежат под министерским спудом и что никогда еще за всю историю России в ней не было такого вопиющего разрыва между богатством и бедностью.
Страшновато, конечно, думать о том, что с нами при нынешнем правительстве станет, уж больно их речи и лица выдают: от одних слов «православная Россия» их перекашивает, словно от зубной боли, и, как сказал один из участников чтений, «в ближайшем будущем силы созидания и силы разрушения неизбежно пересекутся в одной точке». Я тоже думаю, что так оно и будет.
Патриарх в который раз указал, что «Основы православной культуры» – предмет не вероучительный, а культурологический, хорошо выступал полпред Президента в Центральном федеральном округе Георгий Полтавченко, но в целом впечатление от открытия было бы тяжелым, если б не концерт.
* * *
На этот раз после прошлогоднего происшествия с балериной Анастасией Волочковой, станцевавшей под «Отче наш», концерт целиком был составлен из церковных и патриотических песнопений. Когда в завершение его все участники вышли на сцену исполнить «Прощание славянки» и фрагмент из «Жизни за царя», зал встал в едином порыве и у многих были слезы в глазах. Потом еще не раз я буду испытывать это чувство восхищенного удивления: что за дивные люди собрались на чтениях, вот всегда бы жить бы среди таких! С таким же чувством одна моя знакомая вернулась прошлым летом из Дивеево, с юбилея преподобного Серафима. «Там были одни православные!» – восхищенно говорила она.
Всякое о нас, православных, говорят, и было бы странно оправдываться, а поделать с собой ничего не можешь: попадаешь в свою, родную среду и испытываешь радостное удивление! Вот, оказывается, с кем мы рядом живем! Какие талантливые и светлые люди!
Наша маленькая компания с согласия нынешней настоятельницы матушки Елизаветы остановилась в Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке, прямо в помещении личных покоев св.Елизаветы Федоровны. Большими портретами Великой матушки и Царственных мучеников увешаны все стены просторной комнаты. Последнее, что видишь перед тем, как погасить свет на ночь, – их светлые лица.
На чтениях мы провели все шесть дней, до самого закрытия. Бегали по разным секциям, были на Патриарших богослужениях в Храме Христа Спасителя и университетской церкви мученицы Татьяны, на православной ярмарке и в магазинах православной книги, на спектаклях и концертах, в Патриаршем дворце и Оружейной палате в Кремле, часто заходили в церковь Николы в Пыжах, что была от нас через дорогу, – приложиться к мироточивой иконе Царя-мученика, не раз обходили с матушками после вечернего правила крестным ходом Марфо-Мариинскую обитель, куда мы возвращались на ночь, нагруженные впечатлениями, книгами и кассетами. Такое ощущение, что с головой окунули тебя в крепкий соляной раствор и подержали недельку – просолилась ли?
Не знаю, как в высшем смысле, но в прямом – на концертах и в школе у отца Артемия Владимирова мною столько было пролито слез, что никаких платков и салфеток не хватало. И концерты-то вроде бы самые обычные: поют о России, о последней войне, стихи читают – а слезы льются рекой, невозможно унять.
* * *
В ЦДЛ был вечер «Церковь в годы Великой Отечественной войны». Выступали писатели-ветераны, детьми еще тогда бывшие, писатели-священники, певица Анна Широченко и ансамбль «Русичи», показали фильм Виноградова «За други своя», читали Твардовского. Ну что особенного? Разве что впервые так ясно стало понятно, какой ценой была одержана победа в войне душу свою положившими «за други своя». Длился вечер без перерыва больше трех часов, а пролетели они незаметно.
Мой дед Иван совсем молодым погиб под Москвой, а я недавно впервые сорокоуст за него подала, прежде до этого как-то не додумывалась. Поехала перед Москвой на кладбище к брату, вспомнила, что никогда не была у той братской могилы, где дед похоронен, – и подала в кладбищенскую церковь за них обоих поминание.
И такое чувство было в Москве, что вот только вчера все это было – парад на Красной площади, немцы у самого города. Когда по Рублево-Успенскому шоссе ездила я во время оно на работу в одну частную школу, то всякий раз проезжала мимо противотанковых заграждений на том месте, докуда немцы дошли, – и никаких особенных чувств у меня они не вызывали…
* * *
Дети из школы им.Александра Невского тоже военный показали нам концерт. Сначала отец Артемий провел открытый урок «по развитию речи», сочинил на наших глазах сказку для детей и взрослых «про войну, Алешу и синий платочек», а потом мальчики в шинелях и девочки в форме сестер милосердия пели всем известные песни и читали всем известные стихи, но словно впервые до сердца они доходили. «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины?.. Идите, родные, мы вас подождем». Это ведь незнакомая женщина говорит отступающим солдатам…
Дети читали внятно, безо всякого актерства, с большим чувством. Дети в школе учат с первого класса английский, потом добавляются еще два иностранных по выбору и классические – всего 5 языков. Но не сгорбленных очкариков мы увидели, а быстрых, ловких, гибких, сметливых и смешливых детей.
|
Школа негосударственная, при Иерусалимском подворье, в одном здании с храмом. Все дети воспитываются в православии (и условие приема, чтобы родители домашним воспитанием закрепляли школьное, за плохое поведение после третьего выговора отчисляют). 12 лет назад все начиналось с простого кружка православной культуры, переросшего в начальную школу, а потом и во все 11 классов. Сейчас в школе чуть больше 100 учеников, примерно по 10 человек в классе, плата родителей за всех разная – в зависимости от доходов семьи и успехов учащегося. У многих учителей в школе учатся собственные дети, все выпускники поголовно поступают в выбранные вузы, некоторые мальчики выбирают военные.
Мы долго искали школу среди московской метели, замерзли и сходу попросились в трапезную – нас напоили чаем, а потом еще был праздничный обед для гостей, с вином и добрыми пожеланиями, и когда мы стали отца Артемия благодарить, дескать, впервые на чтениях так гостеприимно нас встречают, он только отшутился: «Ну, вы ведь в окопах Рождественских чтений сидите…» А потом спросил у учительницы из Нижнего Новгорода, услышав, что «их на чтения много приехало»:
– А Минин не с вами? Заждались мы его в Москве!
* * *
В школе отец Артемий Владимиров ведет уроки благочестия по принципу, который объяснил нам в начале своего урока, а потом и показал, как его реализовывать: «Не прямым назиданием, а воплощенным в слове художественным образом нужно так раздвинуть рамки времени и пространства, чтобы ребенок почувствовал дыхание Божественной вечности и открыл Ему свое сердце». Конечно, вряд ли и после 10 или даже 20 таких уроков для взрослых сможешь отцу Артемию подражать, это и не нужно.
Директор школы Наталья Царева – красивая, стройная и строгая женщина, прямо с военной какой-то выправкой, чей кабинет, как и школьный коридор, увешан фотографиями Царственных мучеников, говорила, что детям нравится, когда строго, по школьному уставу спрашивают с них за поведение. А отец Артемий – домашний, в длинной вязаной шерстяной кофте поверх подрясника и домашних тапочках, и когда у него спрашивают о воспитательном методе, он говорит:
– Таинственность! Так заинтересовать, чтоб не чаяли, как следующего занятия дождаться!
Отдельная тема – учитель физкультуры. Открытый урок физкультуры прошел в спортзале, красавец-физрук с военной выправкой показывал нам свои и детские достижения – все охали и только диву давались. Одна пожилая учительница высказала вслух свое впечатление: «Впервые за 40 лет работы в школе такого физрука вижу!» А другая высказалась в том смысле, что до того он ее покорил, что вот прямо сейчас хочет она его к себе в школу в Анапу на работу пригласить. Отец Артемий и тут отшутился:
– Мы строго следим, чтоб не перехватила его у нас американская разведка!
В школе есть свой ансамбль гусляров и живописная студия, еще масса каких-то кружков и факультативов, дети ходят в театры и музеи, ездят в паломничества по России и на языковую стажировку в Англию…
Глупо думать, что все это можно воспроизвести в условиях провинции. Отцу Дионисию, настоятелю Иерусалимского подворья, некие банковские деятели, претендовавшие на те просторные помещения, что теперь занимает школа, сулили 9 граммов и прочие более мелкие неприятности. Однако его это не остановило. Отец Артемий говорит, что его в школу Александра Невского привлекло то, что педагоги здесь избрали средний, царский путь: хотят видеть своих детей воспитанными и образованными, здоровыми и веселыми, то есть такими, каким всякий, даже и нецерковный, родитель желает видеть свое чадо, да вот только дело-то в том, что без Бога таким его не воспитать! И поэтому многие, даже невоцерковленные, родители сознательно и с радостью отдают своих в детей в такую школу. И я бы с радостью отдала в эту школу своего ребенка!
Это главное чувство: как повезло ученикам этой школы! Ни на Рублевке в частных закрытых заведениях для детей новых русских со всеми мыслимыми и немыслимыми «наворотами», ни в наших нищих муниципальных школах с матерящимися на переменках детьми я этого чувства не испытывала и доселе думала, что лучше всего в школу ребенка совсем не отдавать, дома воспитывать – целее и целомудреннее будет. А оказывается, есть школы, где ребенок может и сохранить свою чистоту, и приобрести все необходимое для того, чтобы «выжить в мире за стенами школы». Для меня это настоящее открытие.
Ну а теперь сказка.
Сказка про Синий платочек о.Артемия Владимирова
Ему было неполных 16 лет. Вихрастый веселый юноша, он отличался дружелюбием и открытостью своей еще такой детской души. Впрочем, его споры со сверстниками-мальчишками часто завершались потасовкой, однако это не мешало друзьям-приятелям уже через полчаса сосредоточенно скрипеть перьями на уроке математики. Но Бог даровал Алеше дружбу, которую он пронес через всю жизнь до конца своих дней. (Записываете? Напомню вам, что люди делятся на две половины: тех, кто слово «Бог» пишет с большой буквы и произошел от праотцев Адама и Евы, и тех, кто пишет его с маленькой и, вполне возможно, произошел от обезьяны).
Интересно, что всегда она ходила в синем платочке, с которым не любила надолго расставаться. Когда Алеша растерянно хлопал глазами у доски, Синий платочек всегда помогала ему своими подсказками, попадая «в десятку». Когда в школьной столовой мальчишки мгновенно проглатывали свою порцию, на его тарелку кто-то клал сосиску так быстро, что, обернувшись, он видел только синий платочек. Когда Алеша оказался в больнице с переломом руки, то первой к нему в палату пришла она, обладательница синего, как небо, шелкового платочка, и, зардевшись, сунула ему узелок с яблоками и убежала.
22 июня, в день Всех святых, в земле Российской просиявших, страшная весть облетела Россию. Мирная жизнь в одночасье рухнула. Смолк детский смех, посуровели взоры мужчин, заплакали по своим углам старухи. Мертвящая тишина в школе свидетельствовала о том, что произошло нечто непоправимое. В числе первых наш Алеша, опережая взрослых мужчин, побежал на сборный пункт. Никто не хотел умирать – но Алеша стал добровольцем. Мать на прощание поцеловала свое чадо и, таясь от отца, положила ему в нагрудный карман крестильный крестик и сложенный вчетверо листок с надписанием 90-го псалма. Когда же состав тронулся под музыку военного оркестра, Алеша, поднявшись на цыпочки, увидел свой незабвенный Синий платочек. Их глаза встретились на мгновение – и разлучились…
Прошло 8 месяцев. На девятый Алеша уже принял участие в том сражении, где полегли сотни его однополчан. Подымаясь в атаку, он правой рукой прижимал к сердцу вшитый в гимнастерку крестик, а в глазах у него был синий платочек, словно осенявший этого птенца, защитника родины. Три месяца спустя в военном госпитале, куда попал он после тяжелой контузии, Алеша распечатал маленькое письмецо, говорившее ему об огромном счастье жертвенной любви. Таким каллиграфическим почерком могла писать только она, Синий платочек. Поверил бы Алеша, если бы кто-то сказал ему, что он будет целовать и орошать слезами простое письмо?..
Горечь поражения первых военных лет сменилась после нечеловеческих усилий и всенародного подвига наступлением (голосом Левитана) Северного, Северо-Западного и всех других фронтов. После Курской дуги на груди вчерашнего добровольца сияли уже три медали за доблесть и отвагу. Шрам через левую щеку делал лицо мужественным, но в глазах еще сохранялась та смешинка, что привлекла когда-то внимание Синего платочка.
Провидению было угодно, чтобы в Берлине Алексей получил от командира приказ водрузить русское знамя на рейхстаге. Вокруг него свистели пули; в хаосе рукопашного боя, в разрывах снарядов он неуклонно приближался к своей цели, держа в руках красное знамя и вспоминая Синий платочек. Знал воин, что с материнским крестом у сердца солдата не возьмет шальная пуля. Овеянный славой, с расправленными орлиными плечами, Алеша, по неисповедимым судьбам Божиим, вдруг упал – и очнулся уже в плену! Если б не обморок, он бы не дался врагу живым.
Ему удалось бежать из плена, но в родной части он был лишен всех знаков отличия, и если бы не личное заступничество Жукова, ему бы выпали на долю такие испытания, которые он вряд ли смог бы пережить…
Сердце Алеши билось, как птица в клетке, когда он стучался в заветную дверь, у которой когда-то давным-давно часами ждал появления Синего платочка.
– Что вам нужно? – спросила у него пожилая женщина.
– Вы не узнаете меня?
– Алеша!
– А где она?
И в этот момент скрипнула дверь, и Синий платочек предстала перед героем. Раздался грохот: это упал Алешин вещмешок, но никто не обратил на это внимание…
* * *
– …А что было потом, мы разберем в следующей четверти, – закончил вдруг о.Артемий. – Домашнее задание: нарисовать Алешу с опущенными долу глазами, Синий платочек, привставшую на цыпочки обнять героя, и его вещмешок с куском сала в чистой тряпочке, банкой сгущенки, банкой – чего уж там – черной икры и коробкой спичек. А у кого не получится – просто завязанный веревочкой небольшой мешок.
В начале урока о.Артемий сказал, что хорошо бы в некоторых местах музыку включить, но на нашем уроке ее не было, и потому сам батюшка изображал и военный оркестр, и взлетающий ввысь, а потом замирающий голос мамы Синего платочка. Сказку он сочинял с помощью нас, слушателей, и мне запомнилось, как неожиданно возник поворот с пленом и побегом из него, Жуковым и финальным грохотом, когда в паузе кто-то предположил, что упала в обморок мама Синего платочка, а кто-то – что она сама…
Мы, взрослые тетушки, с увлечением слушали рассказчика и очень огорчились, когда прозвенел звонок с урока и сказка закончилась. А дети?
– Ну, они бы еще не раз просили досказать сказку, а я бы им отвечал, что посмотрю еще на их поведение, вот в следующей четверти, может быть…
На прощание отец Артемий нам подарил по книжке еще с одной своей сказкой, «Орлята учатся летать», и сказал, что самое важное для любого педагога – отогреть детское сердце. Одна архангельская учительница начала было извиняться за то, что в разговоре с учителями школы «нашим батюшкой» его назвала, потому что у всех гостей после урока возникло это чувство – «наш батюшка», – но остановилась: «Нет, он не только ваш, но и наш теперь, спаси его, Господи, за теплый привет, за ласку и сказки».
А я вспомнила, что тропарь святителю Стефану Пермскому в переводе так примерно звучит: «Божественным желанием с юности разжегся премудрый Стефан и людей, древним неверием заледенивших сердца, евангельски породил, Божественное семя в них посеяв».
Теперь-то я поняла, о чем это говорится.
Наталья ПЕТРЕНКО
г.Сыктывкар – Москва
 | назад |
| вперед |  |
