ЖИВОЕ СЛОВО

«В ПОКАЯНИИ СОВЕРШЕНСТВУЮТСЯ
ВСЮ ЖИЗНЬ...»

Иерей Сергий Гомаюнов (г.Киров):

– Этот вопрос задается часто, и на первый взгляд он прост. Можно сказать о необходимости поста накануне, чтения правила. Но на самом деле ответить исключительно тяжело. В отличие от других таинств, исповедь требует максимального волевого и сознательного участия человека. Требуются усилия, которые просто не с чем сравнить. Необходимо заглянуть в такие глубины своей личности, к которым человек не любит обращаться, опасаясь утратить покой, бросить вызов и самому себе, и всему строю мира сего. Оттого тем, кто живет поверхностно, исповедь не дается: человек что-то перечисляет, а сердце его не отзывается.

Как готовиться? Покаяние – это то, в чем нам нужно всю жизнь совершенствоваться. Я, например, многому учусь у своих прихожан, когда принимаю исповедь. Главный совет: христианин должен прежде всего осознать смертельность для себя любого греха. Осознать, что носить его в себе – значит, подвергать себя величайшей опасности, что любой грех – это предательство Бога. И разделять – вот маленькое предательство, а вот большое – бессмысленно. Каждый мелкий грех – это тоже рана, которая может воспалиться и погубить нас, поэтому совершенно необходимо прижечь ее стыдом. Вспомним, каким было покаяние в первые века. Когда человек каялся перед всей общиной и община была достаточно сильна, чтобы понести эту ношу, не соблазниться. Сейчас этого нет, и восстановление подобной практики едва ли возможно. Сегодня общину представляет священник, ради снисхождения к грешнику, иначе немногие решились бы прийти на исповедь. Но, подготавливая себя к исповеди, нужно задать себе вопрос: если сейчас сдернуть покрывало с моей души перед всеми, насколько и за что мне будет особенно стыдно?

Покаяние перед общиной было обусловлено еще и тем, что, согрешая, мы, сами того не замечая, заражаем, ослабляем все тело церковное. Отсюда обычай – перед тем как подойти к священнику, кланяться и просить прощения у всех стоящих в храме. Многим непонятно – за что? Ведь этим незнакомым людям мы ничем не повредили. На самом деле это не так. Падая, каждый из нас тянет за собой всех, и расплачиваться приходится всем. Иногда это проявляется довольно явно, когда люди, не принадлежащие к Церкви, обвиняют нас в тех грехах, которые мы лично не совершали. Но и за наши грехи кому-то из православных, кого мы и не видели никогда, подчас жестоко достается.

Здесь ответ на вопрос, с какой стати мы должны каяться перед людьми, перед священником, довольно, мол, того, что мы сделаем это перед Богом. Но только священник имеет право прощать нас от лица всех людей, которых мы уязвили, в то же время Господь даровал ему право прощать и от Своего имени.

Иерей Пафнутий Жуков (г.Сыктывкар):

– Иные говорят только о том, что они съели что-нибудь не то и не тогда. Приходится объяснять, что, кроме тела, есть еще и душа, давайте начнем с нее. Это очень трудно бывает объяснить. Кто-то считает, например, что не нужно каяться в помыслах – если молча осудил или какая иная скверна пришла в голову и не была отвергнута, то можно и не каяться. Ведь никому вреда не причинил. Как никому? А своей душе?

Самое трудное увидеть себя грешным человеком. В Патерике читаем, как один юный инок говорит наставнику о том, что вот такой-то видит ангелов. А старец отвечает, что не то удивительно, когда кто-то видит ангелов, – гораздо больше изумило бы его известие о человеке, который видит все свои грехи.

Есть много способов бегства от покаяния. Самый простой – сказать себе (а затем и священнику), что я, мол, конечно виноват, но меня довели. Люди доняли, дьявол искусил, и хотя это не произносится, но и Господь виноват едва ли не больше всех, зачем создал меня таким раздражительным. Особенно тяжело слушать про то, какая перед тобой праведница, за всех молится, но вот соседка – она такая... и жадина, и колдует против меня. Иные поступают еще проще. Говорят, что нет у них грехов. Я удивляюсь: отчего же вы тогда пришли ко мне, а не прилетели? Исповедь воспринимается как какое-то досадное препятствие на пути к причастию, мысль, что покаяние – это та цена, которую мы платим за то, чтобы принять Святые Дары, в голову не приходит. Церковь что-то требует, ну ладно, так и быть, что-то бросим – фальшивую монетку. Как одна мне сказала, что не может придумать, о каких грехах положено говорить. Предполагая, что я вот сейчас помогу, спрошу что-нибудь типа: «А гордыня?» – а она произнесет равнодушно: «Ну, гордыня». Я предложил походить подумать, прийти назавтра. Женщина очень обиделась, сказала: «Бог вам судья» – и больше я ее не видел.

Ум наш, однако, весьма изобретателен и, чтобы избежать покаяния, начинает пускаться во все тяжкие. Есть множество всяких неканонических пособий, содержание которых переписывают в тетрадочки и с ними приходят. Я такие тетрадочки и пособия конфискую, читаю потом этот самиздат – изумляюсь. Есть такие грехи, в кавычках, которые без смеха не вспомнить, я воздержусь от того, чтобы их называть. А самые распространенные: свечку не той рукой поставил или случайно перекрестился перед зеркалом. Это все не безобидно. За мнимыми грехами прячут от себя настоящие, вроде каются, а сердца не открывают.

Исповедовать нужно прежде всего то, в чем сердце обличает, а если ни в чем не обличает, то задаться вопросом – почему? Отчего мне не в чем, а святым было в чем каяться? Да еще со слезами, ведь они не ради красного словца себя великими грешниками почитали. Просто чем чище человек, тем лучше заметна на душе всякая мерзость, даже наимельчайшая.

Очень важно начинать готовиться к исповеди загодя, а не в последний момент, наспех, мы закрыты для искреннего сознания своего недостоинства, и чтобы добраться до греха, взломать те запоры, которым он себя обезопасил, нужны время и усилия.

Иерей Алексий Жаровов (г.Мезень Архангельской области):

– Ну, во-первых, нужно вспомнить все то, в чем тебя обличает совесть. И если есть такая возможность, то нужно пойти и попросить прощения у того, кого ты обидел, примириться с ним перед тем, как исповедать этот грех священнику. А возможность примириться есть почти всегда. Как правило, только одно серьезное препятствие существует на этом пути – смерть уязвленного нами человека. В других случаях можно написать, позвонить, хотя лучше все-таки это сделать при личной встрече. Здесь могут возразить: а ну как не простят нас, не пожелают мириться? Вспоминается в связи с этим такая история. Два монаха поссорились, но вот один из них смертельно заболел и попросил позвать первого. Попросил прощения, а тот наотрез отказался его принять, со словами: «Не прощу тебе ни в этом веке, ни в будущем». И что же? Сам неожиданно скончался, в то время как болящий чудным образом пошел на поправку.

Иереем я стал не так давно, после того как пять лет прослужил диаконом в храме Всех святых в Архангельске. Поэтому опыт принятия исповеди у меня невелик. Сам я к первой исповеди готовился полтора года. Работал тогда врачом, имея постоянно дело с жизнью и смертью, и это заставило задуматься о смысле жизни и более внимательно посмотреть на себя. Во время подготовки к исповеди я, собственно говоря, и приобрел веру и, наконец, после полутора лет решился подойти к священнику, рассказать ему подробно обо всем и принять святое крещение. Епитрахилью он мне голову, конечно, не покрывал, епитрахилью для меня стала купель.

назад

вперед