| 17 | Русский народ, староверы |
СВЯТОЧНАЯ ТИШЬ Святки, святые дни - двенадцать дней после праздника Рождества Христова до праздника Богоявления. Они называются также святыми вечерами. Традиция святить 12 дней после Рождества ведется с древних времен. Это подтверждается церковным Уставом прп. Саввы Освященного (VI в.), пo которому в дни Святок “никакоже пост, ниже коленопреклонения бывают, ниже в церкви, ниже в келиях”; запрещено также браковенчание...
Богословско-литургический словарь.
Почему-то бытует мнение, что святки - это обязательно ряженые, какие-то пляски, веселье, шум-гам. Между тем я знаю, что в коми деревнях слушали тишину. Это было главной особенностью святочной недели. Замирала природа - замирали и люди, прислушиваясь к происходящему там таинству... К сожалению, о том, как коми праздновали Рождество, нигде нельзя прочитать, описаний не сохранилось. Но попробуем оживить былое.
С детства помню: наступление Нового года отмечалось в Рождество. Гражданский Новый год моя бабушка и родные не праздновали, разумея, что летоисчисление следует вести от Рождества Христова. К тому же Рождественский пост препятствовал этому. Пост был очень долгим, и в детстве Рождество казалось более долгожданным, чем Новый год. Помню, в самый день Рожества в нашем селе, что в Удорском районе, просыпались очень рано. В три-четыре часа над крышами уже вились дымки. И обедали раньше обычного - спешили вкусить скоромного. Пожилые люди рассказывают, что славившие - молодые парни и девушки - являлись в этот день с самого спозаранку, уже в шесть часов утра. Они шли по улице, неся собой старые деревянные решета, насаженные на палки. Обычно решета были украшены, у каждого посередке красовалась наклеенная звезда. Держа за палку, прикрывали им лицо - так и входили. Сквозь деревянную сетку смотрели, а сами были невидимы. Заходили, кланялись: “Можно ли Христа пославить?” “Можно, можно”, отвечали хозяева. Гости запевали: “Хозяин, хозяйка, шанежки, пирожки не щипай, не ломай, целыми подавай. Масла чечелек, говядины кусок, деньгу копеек” гости подставляли деревянное корыто и туда получали требуемое. Если хозяева мешкали, то славившие вновь затягивали: “Хозяин, хозяйка, что Бог дал, то и нам подавай”. Но особо не выпрашивали... Ведь не за милостыней ходили, а чтобы вместе празднику порадоваться.
Обойдя всю деревню, молодые люди собрались в какой-нибудь избе, ставили самовар, в печке подрумянивали шаньги, грели в чугунке мясо, садились за стол и веселились целый день. Но главное было не это!
Святки продолжались от Рождества до Крещения. И все эти дни были наполнены смыслом, Казалось, природа замолкла и к себе прислушиваться заставляла. Именно в эти дни ходили привораживать. Под покровом ночи собиралось несколько человек (четверо, семеро или девятеро - обязательно нечетное количество) и уходили на росстань - на перекрестие дорог. С собой брали копье (багор). Копьем очерчивали круг. Взявшись, за мизинцы, все садились в круг, замолкали и прислушивались к тишине. И каждому ворожее тишина по-разному открывалась. Вот кому-то доносится, что лошадь бубенцами звенит. Тогда радость! Коль девушка, то замуж выйдет. Коль парень, то женится. А кому-то слышится странный шорох - дерево сухое наземь упало. Тому не сдобровать! А третий слышит, как в гумне зерно молотят. Быть урожаю!
Забылись эти гадания. Но мне посчастливилось участвовать в других. В 70-х годах в святки собирались мы с одноклассницами и ходили по селу, нашим “женихам” работу делали. Одному на крыльцо снега натаскаем, другому поленницу разберем... Помню и такое. В нашем доме в святочные дни запрещали громко разговаривать, потому что под окнами могли быть “уши”. Примета: если в эти дни встать под окна чужого дома и прислушаться, то можно о себе узнать, что ждет впереди. Обрывки чужих разговоров наполнялись значительностью, становились вещими. Раньше очень держались за эту примету. И можно было заметить: до самого Крещенья нигде в деревне не было развешанного белья, будто корова языком слизала. Белье не сушили, чтобы скрип задубевших на морозе, шевелящихся на ветру портков да сарафанов не мешал слушать, что за окнами говорят.
А вот еще одна святочная примета. Вспомню ее - и печально на душе. Было это три года назад. Навестила я свое село. Узнав о моем приезде, первой прибежала тетя Варя, мамина двоюродная сестра. Грустная больше обычного. В беседе со мной поделилась: “Умру я в этом году...” Я принялась отговаривать, но она свою уверенность приметой подкрепила. В самые святки, в ночь на 13 января, перед праздником Василия Великого вышла она из дому, подошла к поленнице и в сугроб воткнула несколькополеньев - по числу человек в семье. И каждое полено заметила, именем домочадца назвала. Стоит в сугробе вся ее семья, а чуть сбоку она сама - узловатая деревяха, Варварино полено. Попросив Благословения у Бога, тетя Варя обратилась к ним: “Подскажите судьбу мою и детей моих!” Утром чуть свет выбежала на деревянную семейку посмотреть, И видит: все поленья торчком стоят, только одно упало - Варварино... В тот же год 27 декабря, сразу после своих именин скончалась тетя Варя.
Среди святочных дней самый гораздый на приметы был “Василий Великий”. Приходится он на 13 января. В этот крестьянин говорил жене: “А ну-ка Марья, подмети пол!” Тщательнее обычного орудовала Марья веником, в надежде, что выметется из какой-нибудь щелки, из какого-нибудь уголка зернышко прошлого урожая. Почти всегда зернышко появлялось. Брались рассматривать. Если зерно желтое, здоровое - то к урожаю. Если худосочное попадалось - жди, крестьянин, заморозков весной.
А девушки, которые на выданье, брались за веники перед баней. И незаметно для посторонних начинали считать: сколько же веток в банном венике? Если получалось парное число, замирало сердце: готовь, невеста, приданное!
Вот так, день за днем, и приближался другой, морозный, трескучий праздник - Крещенье и приносил с собой ворох новых примет и обычаев.
Так было всегда. Лишь в последние годы по деревням перестали слушать тишину святочных дней. Но я верю, что все вернется. Как же иначе? Ведь эта тишина - вечность.
А.Сивкова.