| 6 | Русский народ, староверы |
КРАСНЫЙ КРЕСТ НА ЗЕЛЕНОМ ПОЛЕ Несколько лет назад в старом сундуке, хранящемся в домашнем амбаре, среди бабушкиных домотканных сарафанов, вязаных чулков и браных полотенец попал мне в руки сверток с тканными узорами. Были они уже старые, выцветшие и, показалось, вырезанные из какой-то пришедшей в ветхость одежды. Я показала эти лоскуты своей, пожилой уже, тетушке. И вот что она рассказала.
В 1936 году мой дед Иван Григорьевич Палев, крестьянин-единоличник, был осужден советской властью на три года лагерей. Отбывать срок отправили в Верхне-Човский ИТК. Здесь больного и уже пожилого человека определили работать в пошивочную мастерскую. Сюда каждое утро вохровцы заносили мешки с отслужившей хозяевам одеждой. Она принадлежала расстрелянным и умершим в лагере заключенным. Портные, рассортировав ее, годное пускали в дело - перешивали на портянки и варежки для новых партий прибывающей “рабсилы”.
Однажды, как обычно, вохровцы затащили туго набитые мешки и вывалили их содержимое на пол. И посыпались из них, раскинув рукава, словно изломанные женские руки, - платья, кофты, сарафаны, полотенца... Что-то неуловимое, но до боли с детства знакомое, пригвоздило к ним глаза крестьянина. А потом понял. Яркий, красно-зеленый узор, который был на одежде, - жил и радовал глаза только на удорских женщинах. Этот орнамент невозможно было спутать ни с каким другим.
Красные кресты и ромбы, розетки и диагонали на белом и зеленом поле не давали портному покоя. Он предпринял все, чтобы узнать имена владелиц этих дивных узоров. Оказалось, принадлежали они пятерым старушкам, расстрелянным в лагере за веру в Бога.
Женскую одежду пустили в расход, а орнамент мой дед вырезал и спрятал. А при каждом удобном случае вынимал из тайника, рассматривал и горько плакал над ним.
Приехав на родину после освобождения, принялся разузнавать имена погибших землячек. Первой, чье имя ему подсказали, была Ольга Петровна Коровина из соседней деревни Верхозерье.
... Почти полвека спустя после рассказанных событий я попыталась узнать что-нибудь о судьбах расстрелянных женщин.
Деревня Верхозерье встретила застывшей в воздухе тишиной, травами почти в человеческий рост и оставленными хозяевами великанами-домами. Чуть в стороне от деревни набрела я на замшелый, почти ушедший в землю, крест. Оказалось, ставили его очень давно, когда деревня была еще многолюдной, а многочисленный скот на здешних подворьях был лакомым куском для медведей. Обетный крест от медвежьего нашествия - так назывался спрятавшийся в траве оберег.
Несколько веков спасались здесь староверы - крестьянствуя, питаясь от даров тайги. Все они были коми, несколько семейств. Ольга Коровина принадлежала к “Елесь котыр” - “роду Елисея”. В начале века, когда старообрядцам дали послабления, Ольга Петровна отправилась в Карелию, где доживали свой век последние насельники знаменитых на Севере Выгорецкого и Выголексинского общежительств. Там, наверное, и научилась она знаменным распевам, крюковому письму. А искусству переписчицы, видно, научилась прежде - в родной деревне. Перед революцией Ольга Петровна очутилась в Москве среди единоверцев. Там из-под ее пера и вышли первые ее книги с замысловатыми крюковыми знаками.
Бережно сложив их в дорожный сундук, в один прекрасный день она отправилась обратно на свою родину. В ушах еще звучали суровые и чистые древние песнопения, переполняли душу торжественностью и теплом. Этим распевам ей предстояло обучить и своих земляков.
На Руси началась смута... Многие старообрядцы всю эту революцию и последовавшие за ней гражданскую войну, голод, коллективизацию не без основания сравнивали с концом света, с приходом Антихриста. И попытались уйти от его сетей. В своем же доме зарывались в глубь, в землю, в подполье. Тысячи “бегунов” в это время прятались в лесах, возле Летки, на Печоре и Удоре. В скрытнях, куда ушла часть староверов, продолжалась жизнь: занимались рукоделием, чтением, переписывали книги, пели духовные песнопения и истово молились Богу перед устроенными здесь иконостасами. Как правило, такие подпольные молельни устраивали в домах более зажиточных крестьян. На Удоре, особенно в селах по реке Вашке, скрытни были чуть ли не в каждом селе. В некоторых из них обитало всего несколько насельников, а в иных их число переваливало за десяток, а то и другой.
Одним из центров скрытничества на Удоре стала деревня Верхозерье. А среди тех, кто не захотел смириться с воцарением безбожной власти, была и Ольга Петровна Коровина. К тому времени она уже слыла среди единоверцев опытной наставницей и начетчицей. Хотя в те времена эту роль, конечно, чаще выполняли мужчины.
В 1936-ом году власти провели карательную экспедицию против скрытников. Время выбрали “удачно”: в ночь с 11 на 12 апреля, на самую Пасху.
В одном из домов деревни Верхозерье шла праздничная служба. Но посреди ночи вдруг распахнулась дверь и человек, застывший на пороге, выпалил:
“Все прячьтесь, к дому идут НКВДэшники!”. Кто попроворнее, успел убежать, а пятерых старушек во главе с Ольгой Петровной, что называется, взяли с поличным. На шум сбежались жители деревни, и старушки стали выкидывать им, в окно, самое ценное, что у них имелось - рукописные книги. Но вскоре дом оцепили, книги стали выносить и грузить на подводу. Засветло тронулись в путь: впереди - подвода, нагруженная книгами, а следом за ней пять женщин в темных одеждах:
Ольга Петровна, Анна и Мария Васильевны, Игнатьевна и Петровна (к сожалению, имена последних никто вспомнить не мог).
По дороге к ним присоединили еще несколько старушек из соседних деревень, тоже взятых во время пасхального богослужения. Печальная вереница двигалась из села в село. На привалах к ним подходили женщины и со слезами на глазах совали за пазуху кто горбушку хлеба, а кто картофелину. Конвоиры покрикивали: “Поторапливайтесь, а то и вас заберем с собой”.
На одной из остановок кто-то из конвоиров решил заглянуть в книги, груженные на подводе. Ничего не понимая (все книги были на старославянском), чертыхнулся, продозвал товарищей и предложил не везти дальше этот “бумажный хлам”. Хозяйку постоялого двора заставили растопить русскую печку. Книги занесли в дом и начали кидать в пламя...
С тех пор прошло ровно 90 лет. Передо мной лежат два тяжелых фолианта с замысловатыми монограммами на последних страницах. Расшифровываются они так: “Писавшая сию книгу Ольга Петровна Коровина”. Слава Богу, не все утрачено из наследия единственной, известной в наших краях, женщины-переписчицы. Листаю страницы. Буковки Ольги Петровны трудно отличить от печатных: все выведено тонко, аккуратно... Затейливая вязь заглавных букв украшена заморскими диковинными цветами и растениями. А цвета красок наши - удорских лесов, рек и ручейков, неба. Синий, желтый...
А вот красный на зеленом. Как спелая брусника в венце нежных листочков.
Как кровь на траве...
А. СИВКОВА.