ЖИВОЕ СЛОВО

ЦЕРКОВЬ И ДЕДОВЩИНА

Иерей Димитрий Матвеев (полковой священник внутренних войск Северо-Западного округа, Сыктывкар):

– Если сержант на месте, офицер на месте, все ответственные лица – дедовщины не будет. Чаще всего дедовщина является следствием пьянства офицеров. А у нас саперный учебный полк внутренних войск в Сыктывкаре второе место занимает по всем показателям боевой и воспитательной подготовки в России (первое – Комендантский полк в Москве). Так что все в порядке. Были конфликты в 2000 году, когда прибыло много дагестанцев, но сейчас все успокоилось.

Если бы призывники и их родители верили в Бога, то не боялись бы дедовщины. Человек верующий не должен бояться, даже если придется с чем-то плохим столкнуться. И, конечно, нужно добиваться, чтобы во всех частях были батюшки. Вот и все. Там, где их нет, дедовщина бывает очень сильной. Назначив в каждую часть священника, одним махом можно убить двух зайцев: и дедовщину уничтожить, и армию просветить. Я лично пресекаю неуставные отношения, если вижу, что начинается что-то плохое. Проповедь прочитаешь, разъяснишь, что любить друг друга должны как братья. Помогает. Потихонечку в беседах подвожу к мысли, что нельзя так, что по закону Божию – мерзко бить друг друга. Понимают. Если дебил попадется, он, конечно, будет колотить всех – говори с ним не говори. Но таких выявляют и отправляют в госпиталь на обследование. Нездоровых комиссуют. А если здоровые – переводят куда-то.

Протоиерей Валентин Кобылин (п.Красноборск, Архангельская область):

– Я нисколько не боюсь отдавать детей в армию. И хочу, чтобы все они свое отслужили. Знаю по своему опыту и опыту старших братьев, что такое дедовщина. Как правило, она далеко не так страшна, как это подается в СМИ, очень много страшилок запущено просто для того, чтобы разрушить армию. Когда молодой специалист приходит на предприятие, он там тоже сталкивается с «дедовщиной»: старые, опытные работники не дадут ему дороги, пока не испытают, кто таков и чего стоит. И это правильно. Я очень люблю армию, и мне страшно видеть, что с ней делается. Приходят молодые ребята, которые привыкли королями, тузами ходить дома, а здесь... Офицер не всегда с ротой, поэтому к порядку приучают молодежь старослужащие. А иначе никак нельзя. Нужно ломать те установочки, что так популярны на гражданке. Помню, новый командир роты у нас пытался навести уставщину, а мы, старослужащие, только покивали головами: «Ну что ж, уставщина так уставщина, с нас не убудет, мы свое дело знаем». Прошло три недели, и молодые в упор перестали замечать этого офицера, а то и посылать стали его по известным адресам. И тогда лейтенант собрал нас, старослужащих, устроил «совет старейшин», должности раздал, и опять в роте восстановился порядок.

Дурного в армии не так много, как пишут, ярко обрисовывая каждое ЧП. Я как водитель бывал во многих частях Ленинградского военного округа, разговаривал с ребятами. Была у нас часть по соседству, где царила жесткая уставщина, но там «дедами» выступали сами офицеры, а эта дедовщина самая жесткая, страшная. И все солдаты из той части смотрели на нас с завистью: и молодые, и старослужащие. При этом порядка у них было даже меньше, чем у нас. Офицер может издеваться над молодыми, укротить их, но его не хватает, чтобы за всем проследить.

Без нормальной дедовщины никак нельзя, но это возможно только там, где все при деле. Дедовщина плюс безделье – это, конечно, почти неизбежно выльется в террор. У нас в части, которая готовила обслуживающий персонал для аэродромов, у всех была работа, так что не до глупостей было.

Что мы, православные, можем сделать для армии? У себя в Красноборске пытаемся сейчас создать православно-патриотический военный центр в союзе с военным комиссариатом и администрацией. Будем готовить ребят к армии, исполнению священного долга перед Отечеством. Есть специалист по рукопашному бою, будет проводить тренировки по выживанию в экстремальных условиям, и, конечно, будем прививать любовь, доверие к Богу и ответственность за свой народ. Но вот возникла проблема: нужен руководитель – отслуживший свое офицер, человек, переживающий за державу. Не просто физрук, дзюдоист – это можно решить на месте, – а офицер. Может быть, кто-то из офицеров, читающих «Веру», откликнется? Мой телефон 8-1840 215-91, звонить лучше вечером. Есть помещение, выделенное под базу, на втором этаже обустраивается квартира для руководителя, мансардного типа, с красивым видом. Молочных рек не обещаем, но все, что действительно необходимо для обустройства, сделаем.

Протоиерей Александр Коробейник (первый настоятель храмов св.Архангела Михаила и св.Георгия Победоносца в г.Мирном Архангельской области, Москва):

– Дедовщина разрушает самое главное – веру в то, что нет большей любви у христианина, чем положить жизнь за други своя. И еще, в дедовщине есть превозношение, которое несовместимо с христианством.

Я с армией работаю 11 лет, сначала на космодроме Плесецк, а сейчас окормляю академию МЧС, где среди курсантов и бойцов срочной службы дедовщины практически нет, хотя какие-то стычки, конфликты случаются. Молодежь сейчас не любит подчиняться, не желает выполнять распоряжения сержантов, которым приходится подчас убедительно настаивать на своем. Не унижать, а именно настаивать, разными способами, чтобы дело было сделано.

Откуда берется дедовщина? В Мирном мне нередко приходилось с ней сталкиваться. Если командир или офицер по воспитательной работе подрабатывает где-то на стороне, появляясь в роте дважды в день – на поверки, то подразделение идет вразнос. При нормальном замполите дедовщины быть не может.

По опыту своей службы, по опыту работы с армией хочу сказать: не нужно бояться и очень вредно бояться. У нас с братом, а мы с ним двойняшки, во время службы не было проблем с дедовщиной. Все знали, что мы верующие, и это рождало уважительное отношение. У молодых солдат в то время отбирали крестики, иногда еще в военкомате, но мы, дети священника, сказали, что с крестами не расстанемся. Так с самого начала поставили себя и заставили уважать.

Потом, мы оба с братом – люди неконфликтные, все, что нужно было, честно выполняли. Это тоже сыграло свою роль. Страх перед армией у молодых людей и порождает очень часто конфликтные ситуации. Человек, который идет со страхом, не имеет сил противостоять грубости или, наоборот, сам лезет на рожон, грубит. И то, и другое порождают конфликтные ситуации. Нельзя дерзить офицерам, увиливать от работы, воровать у сослуживцев и т.д. Очень много неприятностей молодой солдат сам собирает на свою голову – это нужно помнить, и еще раз повторю: не нужно ничего бояться. А родителям могу сказать, что сын в армии – это хорошая школа молитвы и для них, и для молодого человека. Не нужно добиваться отсрочек, рано или поздно все равно придется служить, а в 22-24 года это намного сложнее, чем в 18.

Конечно, одна часть на другую не похожа, но всегда есть какой-то выход. Если попал в плохую часть, то можно перевестись в те части, где дослуживают ребята, пострадавшие от дедовщины. Прокуратура этим очень здорово занимается. Многие войсковые части имеют какие-либо отношения со священниками, храмами. И всегда можно подойти к священнику, посоветоваться, что-то решить через него.

Что могу сделать я – священник? Беседую с ребятами. Говорю: главное – вернуться домой нормальными людьми, не изуродовать себе душу. Молодых убеждаю: ты вместо того, чтобы ждать, когда послужишь и уж тогда-то «отыграешься» на других, запомни, как тебе плохо сейчас, и не забывай, что на тебе дедовщина в этой части может закончиться, дальше не продолжится, когда станешь старослужащим.

назад

вперед