ЭКСПЕДИЦИЯ

МЕЗЕНСКИЕ ОБЕТЫ

(Продолжение. Начало на предыдущей странице)

Из дневника М.Сизова.

Взвейтесь кострами...

Вот такие здоровые, энергичные, со свежим румянцем на щеках люди и составляют цвет нации. Это я говорю о Наташе. Точнее, говорим мы с Игорем по пути в местную школу. «Загубят село – остановится приток свежей крови, и начнется в нашей стране вырождение, – делает прогноз Игорь. – А будет ли возвратное движение в деревню? Это еще вопрос». В школу мы идем посмотреть музей, как рекомендовала нам Наталья, – причем с такой убедительностью, что ослушаться было невозможно. Внутри школы шум-гам, «цвет нации» коротает летние каникулы на детской площадке – носится догонялками по коридорам. Начальство – троих старшеклассников – мы обнаружили в спортзале, где шел баскетбольный матч. Самый информированный из них сообщил, что учительница истории, которая заведует музеем, занята сейчас поливом огорода. Без лишних слов он вышел, за окном послышалось тарахтение мотоцикла – поехал звать.

Людмила Юрьевна Краева, несмотря на годы, своей деловитостью и энергией оказалась под стать Наталье Рюминой. Отомкнув замок, ведет нас в первый зал:

– Здесь у нас Великая Отечественная.

У входа встречает женский манекен, вынутый из какой-то витрины и облаченный в форму старшего лейтенанта, с орденами на груди. Весьма изобретательно.

– Откуда манекены-то, неужели из сельской лавки?

– В 1984 году было 100 лет школе, и наш директор Александр Васильевич Непомилуев, ныне покойный, решил создать музей, сам и оформлением занимался. А вот здесь у нас пионерский зал.

На стенах множество фотографий, вымпелов, висят пионерские барабан и горн.

– У вас что, до сих пионерская организация существует?

– Не просто существует, но и действует. Только называется она иначе – «Надежда». Когда прежняя организация, имени Олега Кошевого, ликвидировалась, то старшая пионервожатая решила все сохранить. Видите, тут и флаг организации, и флаг школы, даже октябрятские флажки никуда не пропали. А барабан и горн все еще служат. На 60-летие этой организации сделали мы большой пионерский костер, одели красные галстуки и сами взяли барабаны с горнами – вспомнили, как горнить. Ученикам было очень интересно. Пришло много родителей, листали старые фотоальбомы – находили там себя, своих родителей и даже дедушек-бабушек... Посмотрите, все-все ведь сохранилось: как шишки собирали, лекарственные растения, макулатуру. Вот здесь сбор черники, это поход на лесное озеро, походы в деревни, кросс «Золотая осень», тут литературный вечер... А вот чай пьем со своей выпечкой – после географического вечера «Родина любимая моя». Это елка 1977 года...

Листаю альбом за 1964 год «Поход 4-го класса на луг», ученическим почерком написано: «Чай мы кипятили много раз, после этого стали варить кашу, но сварили невкусную и всю вывалили вон. После этого стали играть, читать книгу...» Ностальгически вспомнилось собственное детство. Какое было безмятежное время!

– А чем «Надежда» отличается от прежней пионерии?

– Да, в общем-то, ничем, – те же походы, игры. Правда, больший упор мы делаем на воспитании любви к малой родине. Уже в младших классах каждый воспитанник «Надежды» составляет свое семейное древо, просим учеников приносить фотографии прадедушек и прабабушек. В этот процесс включаются и родители, начинают все доставать из сундуков, показывать награды, грамоты за труд...

Был совхоз, вокруг него кипела жизнь. А что сейчас? Скоро все Лешуконье присоединят к Мезенскому району, и здесь не просто глушь будет, а настоящий край света. Есть ребята, которые любят лес, рыбалку, охоту – им больше ничего бы и не нужно. Но родители говорят: «Ты что, всю жизнь у реки просидишь? Уезжай в город, мы уж наскребем денег». Сами из села выталкивают.

– В прежние века как-то кормились на своей земле.

– Так ведь и соотношение цен на сельхозпродукцию и товары первой необходимости было совсем другим. Например, молоко сейчас нет никакого смысла продавать. Помните, был период, когда зарплату не платили? Все наши учителя обзавелись тогда хозяйством – коровами, овцами, козами. А два года назад начали кой-какие деньги платить – и весь скот порезали. Так везде в деревнях: от коров освобождаются, только лошадей оставляют. Все-таки тягловая сила: огород вспахать, что-то привезти-увезти.

– Мы плыли по Мезени и заметили: целые табуны сивок-бурок по берегам пасутся... и ни одной коровы.

– С лошадьми проще, их доить не надо. Вообще народ разучился работать, особенно молодежь. Представьте: парень вышел из школы, он никогда не был ни рабочим, ни служащим, просто не понимает, что такое вставать в 6 утра, идти куда-то. Годы идут, а он все в этом выпускном состоянии пребывает. Единственное, что умеет, – сарай разобрать на доски. Так что сейчас найти бригаду, чтобы помогли дом строить, – целая проблема. Или вот печки класть. Пара печников у нас в Койнасе еще имеется, но самому молодому – 40 лет. Кто после него будет, неведомо. А без печи как жить в деревне?

Крест из ларца

Мы продолжаем путешествие по койнасскому музею. Следующий раздел – этнографический. Глаза разбегаются от обилия предметов. Резные конные дуги, раскрашенные фантастическими цветами. Только у нас на севере «растут» такие пышные цветы.

– Вот на стене висит кремневое ружье, – поясняет Людмила Юрьевна. – Оно было куплено на Усть-Цилемской ярмарке. Самой ценной частью ружья всегда считался ствол, и купцы скупали бракованные партии по 2 руб. 10 коп. за один пуд стволов. Затем мастеровые из деревень Скитской и Степановской ковали к ним кремневые замки, вырезали ложи, приклады – и продавали одно ружье за 2 руб. 50 коп. Несмотря на бракованные стволы, пижемские ружья обладали метким боем, за 60 шагов охотник попадал в голову белки.

Наш гид перешла уже к другому экспонату, а я не могу отойти от красавца-мушкетона, читаю табличку: «...Пижемские мастера делали их по форме старинных государственных ружей XVII века. Тяготение к старине, впрочем, держалось и в быту пижемских крестьян. В деревне Скитской жил и работал мастер Осип Сергеевич Аншуков, большой любитель книжности. Ложи он искусно раскрашивал в теплые тона – красно-желто-зеленый. Цена расписного приклада от 70 копеек и выше...»

Вот ведь встреча! С деревеньки Скитской началось наше путешествие по Мезени в 1992 году. С трудом верится, что там процветало серьезное производство: ружья перековывали и приклады расписывали теми же цветами-загогулинками, что и страницы рукописных божественных книг.

– А здесь у нас словарик местного говора, – продолжается экскурсия. – Бугра – шалаш, бахильцы – сапоги, ворга – частный участок земли... Я когда приехала сюда по распределению из Архангельска, то уже на аэродроме изумилась. Слышу: «Ну, Марфа, я завтра полятаю». Эдак наподобие птицы, что ли, полетает? Нет, имеется в виду, что полетит на самолете в город. Или вот хозяйка подает мне полотенце: «Повесь-ка спицник». Господи, думаю, куда его девать-то? Оказывается, тут заведено около рукомойника между бревен спицы вставлять, на него все тряпки вешают – и от этого полотенце спицником зовется. Но пройдемте дальше.

Следующий зал – православный. На стене фотографии с подписью: «Иконы из койнасской Никольской церкви, находящиеся в Эрмитаже г.Ленинграда». Древние лики, пророк Даниил, Рождество Христово... Один стенд полностью занят православной литературой – современными и старообрядческими фолиантами. Посреди зала стоит макет Никольской церкви, с маковкой и крестом.

– У Писахова есть рассказ, как он зашел в эту церковь, – рассказывает наш гид. – Поклонился Писахов старикам на одну сторону, потом старухам на другую сторону, затем поклонился сразу всем, чинно сел, и только после этого самые старшие старики степенно завели с ним беседу, кто он да откуда. Народ никуда не спешил, жил по обычаям. А вообще церковь наша древняя. На ее месте стояла предшественница, тоже Никольская, которая упоминается летописцами еще в 1554 году. Рядом стоял еще один храм, помню, в нем располагался клуб. Когда ломали клуб, то разбирали сцену и под ней обнаружили алтарь, а под алтарем – небольшой неказистый ларец, а в ларце лежал вот этот крест.

Впрямь как в сказке: жизнь его в яйце, яйцо в сундуке, а сундук на дубе... Разглядываем святыню. На кресте химическим карандашом церковнославянскими буквами написано: «Феодора Смирнова при Преосвященном епископе Аникие. Да воскреснет Бог и расточатся врази его».

– Что удивительно, этот священник, отец Федор, был основателем нашей школы, она называлась тогда церковно-приходской. И теперь крест его перешел к нам.

А недавно из Москвы приезжали к нам православные миссионеры. Первый раз просто слайды показывали, а во второй год приехали уже шестеро человек – со священником, привезли современную аппаратуру, показывали фильмы, сами рассказывали. Был полный зал, даже родители пришли. Пять учебных часов длилась беседа. Те ученики, кто общался с миссионерами на первых уроках, потом приходили по второму кругу слушать. И такие религиозные вопросы задавали, что мы были просто поражены: как в их детских головах такое умещается? Одна девочка написала записку: «У меня умерла мама. Почему Бог так поступил?» А некоторые задавали вопросы по библейской истории, оказывается, они уже читали Библию. Записок 50 было. Ну а Наталья Рюмина потом еще отдельно со священником много говорила, ну, вы знаете ее...

Смеемся.

– А вот эта картинка вроде бы ее? – показываю на стенд. Там выставлено полотно из раскрашенных пшеничных зерен: вид церкви в облаках, река. И подпись: «Наталия Рюмина».

– Ну, конечно, она! На журналистику собирается поступать, всех тут теребит. Приезжал корреспондент из районной газеты, такого меланхолического склада, так она давай его вертеть-крутить. Потом жалуется: «Людмила Юрьевна, он мне не понравился». – «Почему?» – «Да я ему и про то и про сё, интересные вещи про Койнас говорю, а он даже не удивился». Она ведь в минуту десять раз на ноге повернется, такой человек. Из нашего села, кстати, много журналистов вышло. Ларионов был редактором «Комсомольской правды», сейчас московский журнал «Слово» возглавляет. Выпускница Кошелева (ныне Антонова) в Архангельске редактирует газету «Бумажник». Вячеслав Вторый закончил МГУ, сейчас в ярославском «Северном рабочем». Михеев – был редактором лешуконской газеты «Звезда»... Вот здесь у нас их портреты.

Подходим к галерее выпускников. С удивлением обнаруживаю, что возглавляет ее священник. Под фото 1955 года подпись: «Гольчиков Алимпий, окончил учительский класс койнасской церковно-приходской школы, протоиерей солобмальской церкви».

Учительница ведет нас в следующий зал. Господи, сколько их? Игорь вдруг вскидывает запястье к глазам: «Опоздали!» Оказывается, больше часа мы путешествуем по школьному музею. Единственная отправлявшаяся в город машина уехала, так что придется в Койнасе заночевать.

Впрочем, впоследствии об этом мы не пожалели...

(Окончание следует)

назад

вперед