ПАЛОМНИЧЕСТВОРАССВЕТ НАД СИНАЕМ
Если посмотреть на глобус Земли, то Синайский полуостров – это маленькая треугольная ладошка, тянущаяся через Красное море от Евразийского континента к Африканскому. Испещренная бороздками горных расщелин, она хранит память о судьбах человечества. Здесь 40 лет плутал народ избранный по пути из Египта в землю обетованную. По этой земле, скрываясь от царя Ирода, шла Богородица, прижимая к груди Богомладенца. Позже здесь в ущельях подвизались православные монахи... В декабре 2005 года мне довелось побывать на Синае – и все десять дней меня ни на минуту не оставляло ощущение, что библейская история здесь каким-то образом оживает. Кажется, вот-вот увидишь и услышишь то, что происходило на этой земле тысячи лет назад. Только здесь – нигде больше (хотя прежде много путешествовала) – я видела «говорящие» камни. А больше всего запомнилось восхождение на гору Синай, где Господь заключил с Моисеем Свой Завет.
Звездная тропа
Думала, взойти на вершину будет нетрудно. Гора уже настолько состарилась и осела, что воображение упорно рисовало серпантин утоптанных дорожек... Между тем накануне нас предупредили, что восхождение продлится около четырех часов. Выйдем часа в два пополуночи, а рассвет встретим на вершине.
Ехали от ухоженного курортного побережья Красного моря глухой ночью. Вскоре слева и справа от автобуса потянулись виды предгорий, а затем поднялись и встали по обе стороны дороги массивные исполины гор Синая. Как-то обыденно, почти незаметно для нас, мы въехали в этот особый мир, где и песок, и камни, и горы несут в себе тайны библейской древности. Незаметно, потому что живое, ни с чем не сравнимое величие Синая было сокрыто от нас пологом темной южной ночи и дневной усталостью. Гид вкратце рассказал о Синае (библейской горе Хорив), и автобус погрузился в дрему. Если бы повествование молодого египтянина на ломаном русском не предварил своей короткой, но горячей проповедью православный священник, ехавший с туристами, то многие остались бы в полном неведении. Так и не узнали бы, что же это такое – гора Моисея (так она значилась в программе поездки)? Чем она знаменита, кроме возвышенно-прекрасной панорамы рассвета, который нам предстояло увидеть с вершины...
Наконец автобус остановился. Мы сошли со ступенек и тотчас почувствовали на себе ледяное дыхание гор. Платки и легкие спортивные куртки не спасали от пронизывающего ветра. Когда двинулись в путь, от быстрой ходьбы стало тепло, а потом жарко. Последовав за проводником, мы выстроились в цепочку и с фонариками в руках (каждому выдали в дорогу) бодро зашагали вверх.
Под ногами скрипел песок, клубилась высвечиваемая фонариком пыль. То тут, то там выплывали из темноты каменные изваяния. Вскоре многим стало трудно. Дыхание сбивалось, мы едва переступали через камни. Они громоздились поперек дороги, заставляя неумеренно прытких ходоков экономить силы. Сразу вспомнились наставления священника: «Самый лучший посох – молитва. Непрерывно взывайте к Богу: «Господи, помилуй!» И Господь выведет вас на самый верх, как бы ни было тяжко». Пройдя две трети пути, ощутила, что силы окончательно покинули меня, и дальше уже шла, отчаянно хватаясь за молитву: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!» И когда случались привалы, почти падала на сиденья, высеченные из камня.
В самом начале подъема бедуины (хозяева «комнат отдыха») предлагали кока-колу, чай, кофе. Но чем выше мы поднимались, тем меньше было привалов и тем больше – людей. В гору шли русские, немцы, французы, японцы – туристы из нескольких автобусов. Наверное, большинство из них христиане. Но даже если это не так, вероятно, в каждом идущем происходило какое-то внутреннее очищение, катарсис. Вот кто-то воскликнул: «Смотрите!» И, оторвав глаза от тропы, запрокинув головы, мы замерли от восторга: над нами и вокруг нас висели «гирлянды» созвездий, тучные гроздья небесного винограда. Мириады звезд струились, мерцали, сияли, отрывая от бренной земли, унося в головокружительную высь. Казалось, что нигде и никогда (разве что в детстве) не видела такого бесчисленного множества небесных огней. И никогда еще я не видела их так близко.
«Не шуми – к Богу идем»
|
А все-таки туристы – не паломники. Иные поднимаются в гору только за тем, чтобы увидеть рассвет в поднебесье. Один не в меру оживленный путник, изрядно подкрепившийся в дорогу пивом, что-то сердито доказывал своему товарищу, щедро пересыпая речь нецензурной бранью. Хрупкая светловолосая женщина, оказавшись рядом, попыталась было урезонить матерщинника, мол, место-то святое. Это только масла в огонь подлило – теперь замысловатые коленца ветер разносил на всю округу. Но, как известно, Бог поругаем не бывает. Вскоре этот горе-турист упал на острые камни (единственный из группы) и громко завопил от боли. А когда сошли вниз, у него случился приступ, чего раньше с ним никогда не бывало. Этого крепкого, крупного сорокалетнего мужчину трясло, как осиновый лист. Он не мог донести до рта стакан воды. Долго ему еще не удавалось унять дрожь и согреться.
|
Святая земля обязывает чутко прислушиваться к голосу совести и ежесекундно помнить, что сейчас ты предстоишь Самому Богу...
На горных тропах к нам то и дело подходили бедуины, предлагая за небольшую плату оседлать осла или верблюда. И когда кто-то из них проявил излишнюю настойчивость, шедшая впереди женщина, уже не молодая, хотя и не старая еще, одетая в современную городскую одежду – неизменные брюки, топик, вязаная накидка, – как-то особенно веско бросила через плечо: «Не шуми. Не нужны нам твои верблюды. Мы к Богу идем».
От помощи отказались почти все. И подумалось: быть может, вот так же преисполнимся из веков идущей верою, твердостью – молодые и не очень, старики и дети, – когда для христиан придет час испытаний.
Последние ступени, а точнее, неровные, сложенные уступами камни, давались все труднее. Мы спотыкались, отдыхали, утыкаясь плечом в каменные глыбы. А потом, оттолкнувшись, снова тянулись вверх. Подъем становился все круче, тропа уводила все выше и выше.
А небо светлело. Исчезли звезды. По краям открывшегося горизонта уже совсем истаяла ночь. Там, где ожидался восход, небо бирюзово светилось. Несколько позже горизонт окрасился нежно-лимонным цветом...
Из последних сил поднялись на самый верх. Кто-то еще в пути, а кто-то уже здесь, на узких карнизах – площадках построенной на самой вершине часовни Пресвятой Троицы. Тут, на святой горе под самым небом (на высоте 2285 метров), и неверы чувствуют веяние благодати, тут всякая душа расцветает: только что слепая, незрячая, она начинает прозревать...
Рассветает. Все мы потрясенно замираем в счастливом чувстве взлета на немыслимую, недосягаемую высоту навстречу склонившемуся над нами небу. Пред нашими глазами открывается панорама такого величия и такой красоты, пред которой немеют уста и меркнет все увиденное прежде. Гигантские тени ложатся на горы позади нас. А прямо перед нами из золотого бутона-облака выплывает огнеликое солнце. Так было и в первые дни творения, и теперь, и всегда будет... до самого Второго Пришествия Христова. И на эту гору снова и снова будут восходить монахи, паломники, туристы, чтобы затем спуститься, чувствуя за спиной крылья, а рядом поддерживающую десницу Всевышнего. В эти минуты хочется обнять весь мир. И верится, что эта грандиозная картина – рассвет над Синаем – способна заронить в самое гордое, холодное сердце искру любви, той любви, что сближает с Небом.
(Окончание на следующей странице)
| назад |
| вперед |  |
