ВЕРТОГРАДБЕЗУМИЕ
27 февраля в рамках празднования 15-летия возрождения Вятского Духовного училища состоялась презентация книги секретаря Вятской епархии священника Александра Балыбердина «Безумие: хрущевские гонения на Вятской земле». Книга, посвященная антицерковной кампании 1958-1964 годов, подготовлена на основе кандидатской диссертации о.Александра, защищенной в Сыктывкарском госуниверситете в 2004 г. (на эту тему см. беседу в № 483 «Веры»).
Название книги объясняет эпиграф к ней, взятый из Псалтири: «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога». Как рассказал нам автор, в книгу вошел практически неизмененный текст диссертации, и потому расчета на то, что тираж в 500 экземпляров быстро разойдется, не было. Тем не менее, это произошло, более того, даже окупились затраты издателя – церкви Иоанна Предтечи. Что важно – было закуплено 100 экземпляров книги для библиотек области.
Как написал о.Александр в предисловии, «для большинства из нас 1960-е годы – это полет Гагарина, песни Окуджавы и Визбора, комедии Гайдая. Время свершений и побед… Не будем спорить. Но будем знать, что для кого-то эти годы стали также временем сурового испытания, когда советское государство всею мощью атеистической пропаганды обрушилось на верующих…»
– Понятно, зачем эта кампания нужна была Хрущеву, – говорит о.Александр. – На фоне разоблачения культа личности Сталина ему нужно было выглядеть в глазах партии «верным ленинцем», и проявить это на примере борьбы с «религиозными предрассудками» было легче всего. Но от этой кампании пострадала не только Церковь. Пострадала гуманитарная интеллигенция, ее бессовестно использовала власть – ведь именно под лозунгом «научности» шла борьба с верой. Последствия этой лжи пожала и страна в целом: ведь люди, мировоззрение которых сформировалось в ту эпоху, не смогли удержать государство, когда оно стало разваливаться; во многом эти люди определяют политику сегодня.
В эти дни исполняется 55 лет со дня выхода под нажимом государства Постановления Св. Синода «О мерах по улучшению существенного строя приходской жизни». Оно имело печальные последствия для нашей Церкви, но чтобы нам лучше представлять, какая атмосфера царила в то время, предлагаем вашему вниманию несколько фрагментов из книги о.Александра Балыбердина.
И.ИВАНОВ
Церковные старосты с полномочиями от властей
Реформа церковного управления началась в Кировской епархии 15 мая 1961 г. с рассылки по приходам епархии соответствующих указаний епископа Поликарпа. Механизм переизбрания церковных советов и ревизионных комиссий был следующим. За благословением на проведение приходского собрания церковный совет обращался к управляющему епархией. Управляющий епархией, как правило, отвечал телеграммой: «Благословляю собрание, если есть на то разрешение гражданских властей». Время проведения собрания указывал местный райисполком. Учитывая, что все это происходило в период полевых работ, когда богослужения совершались только ночью, то и собрание назначалось на эти часы – 9 или 10 часов вечера. Собрание простым большинством голосов избирало новый состав церковного совета и ревизионной комиссии, которые подлежали обязательному утверждению в местном райисполкоме. Если райисполком отклонял предложенные кандидатуры, то назначались повторные выборы. И так до момента достижения согласия между приходом и райисполкомом, прежде всего, по кандидатуре церковного старосты, который отныне становился главным действующим лицом на приходе. О том, как это происходило на практике, можно составить впечатление по документам Вятского епархиального архива.
Одно из первых приходских собраний состоялось в приходе Успенской церкви г.Нолинска в воскресенье 21 мая 1961 г. Из писем прихожан в Кировское епархиальное управление известно, что к этому времени местный приход был расколот на две группировки, одна из которых шла за старым священником Алексеем Тимашевым, другая – за молодым настоятелем священником Николаем Барбазой. Барбаза был чрезмерно требователен к отцу Алексию, не прощая ему ошибок, совершаемых по старческой немощи. Дошло до того, что весной 1961 г. настоятель и церковный совет дважды отстраняли отца Алексия от службы, но владыка Поликарп не утверждал их решения, призывая священников «не ссориться и жить в мире, не быть соблазном для верующих». Показательно, что уполномоченный Кировского облисполкома Д.Л.Медведев и секретарь Нолинского райисполкома А.А.Плаксин в этом конфликте заняли сторону старого священника, надеясь, что в случае перевода Барбазы на другой приход и выхода Тимашева за штат богослужения в нолинской церкви прекратятся и храм будет закрыт. В апреле 1961 г. эта цель была почти достигнута – Барбаза был снят с регистрации и арестован на 15 суток за то, что будто бы ударил одну из старушек, а Тимашев заболел. Храм остался без священника. В этот-то момент и было собрано приходское собрание, в котором приняли участие 798 прихожан. Вопреки желанию районных властей, собрание избрало в церковный совет активных сторонников священника Николая Барбазы. Однако руководивший собранием секретарь Нолинского райисполкома А.А.Плаксин отказался утвердить новый состав церковного совета. Когда же делегация прихожан обратилась с просьбой о помощи к уполномоченному Кировского облисполкома Д.Л.Медведеву, то тот, по их словам, «также не по-человечески отнесся к ездившим людям, а прямо сказать по-зверски – всячески оскорбил и выгнал из кабинета, сказав, что он никаких протоколов и собраний не признает».
Надо заметить, что этот случай не единственный. Не были утверждены гражданскими властями решения приходских собраний кафедрального Серафимовского собора и Феодоровской церкви г.Кирова, Екатерининской церкви г.Слободского. Чтобы избежать повторных выборов, в ряде мест секретари райисполкомов сразу брали инициативу проведения собраний в свои руки, предлагая верующим устраивающие их кандидатуры членов исполнительных органов. Так было, например, на состоявшемся 1 июня 1961 г. собрании прихода Троицкой церкви с.Чудиново, где секретарь Халтуринского райисполкома Н.К.Торопов не только председательствовал, но и «делал краткий доклад».
Избранные таким образом старосты иногда демонстрировали рвение, вызывавшее удивление даже у уполномоченного Д.Л.Медведева. Как это было в случае с новым старостой котельничского прихода И.А.Земцовым, избранным на эту должность 3 августа 1961 г. Едва успев приступить к своим обязанностям, И.А.Земцов стал добиваться от уполномоченного Д.Л.Медведева и епископа Поликарпа сокращения одного из священников церкви, а именно – протоиерея Николая Селивановского, с которым у нового старосты не складывались отношения. Епископ отказался уволить отца Николая, но церковный совет под руководством И.А.Земцова сначала сократил оклад, а затем выселил отца Николая из церковного дома, после чего тот был вынужден покинуть приход. 5 ноября 1961 г. новым настоятелем котельничской церкви был назначен священник Борис Шарапов, «друг» И.А.Земцова. Но вскоре и он был обвинен старостой во вмешательстве в хозяйственные дела церкви. С помощью уполномоченного Д.Л.Медведева в марте 1962 г. староста добился увольнения отца Бориса с прихода. Тогда настоятелем церкви был назначен священник Иоанн Никулин, но 11 октября 1962 г. и он был уволен. Церковь осталась без священника. Чтобы спасти ее от закрытия, епископ Поликарп временно разрешил диакону Малиновскому совершать молебны и панихиды по диаконскому чину, но староста отказал и в этом, переведя диакона на должность алтарника. Восстав против старосты, прихожане все-таки смогли в конце 1962 г. добиться от властей возвращения в храм священника Иоанна Никулина. Однако так и не смогли добиться смещения с должности старосты И.А.Земцова, которому покровительствовал секретарь Котельничского горисполкома И.А.Кушнарев.
Приведенные выше примеры из жизни нолинского и котельничского приходов показывают, насколько разрушительной для приходской жизни могла быть реформа церковного управления в том случае, если деструктивное влияние гражданских властей подавляло сопротивление религиозной общины. В данных случаях – общины разделенной, ослабленной внутренним расколом. Однако так было не везде. В конце 1961 г. Д.Л.Медведев докладывал Совету по делам Русской Православной Церкви о том, что лишь «некоторые вновь избранные церковные советы начинают проводить, хотя очень робко, меры по ослаблению деятельности церквей», большинство же все так же «слушает священников», которые формально утратили права руководителей приходов, но в действительности по-прежнему являются ими. Поэтому в плане работы уполномоченного на 1962 г. появилась следующая запись: «Завершить перестройку управления церковью, обеспечить избрание такого состава исполорганов, через которые можно было бы проводить работу по ослаблению экономической базы церкви и уменьшению влияния церкви на население».
«Санитарный день» поневоле
Следует отметить, что порой действовавшие храмы епархии подвергались произволу не меньшему, чем закрытые церкви. Об одном из таких случаев настоятель пиксурской церкви священник Павел Жаровский докладывал епископу Иоанну: «Довожу до Вашего сведения, что 12 июня сего года председатель Варженского сельсовета Даровского района Зубарев Иван Андрианович и некто Ефимова А.Т. были с проверкой в нашем храме и без всякого уважения к святыне вошли в алтарь, открывали Престол и жертвенник, не вызвав меня». Следует напомнить, что в соответствии с церковными канонами женщины не могут входить в алтарь, миряне не могут прикасаться к святому престолу и жертвеннику, а сами проверяющие не имеют никакого отношения к этим святыням, проверка состояния которых является прерогативой одного только епископа.
По-прежнему в 1963 и 1964 гг. решениями райисполкомов в сельских церквях в дни полевых работ запрещались дневные службы, а также любые богослужения во время эпидемии гриппа. Уже после слияния феодоровской и серафимовской общин г.Кирова уполномоченный И.Д.Ляпин, нарушив все данные ранее обещания, потребовал от духовенства кафедрального собора служить только четыре дня в неделю, хотя храм не мог вместить всех верующих. Епископ Иоанн смог опротестовать это решение, но понедельник по устному требованию уполномоченного так и остался в храме «санитарным днем». Желая воспрепятствовать крещению детей, власти иногда также принимали меры, вызывавшие возмущение прихожан. Так, посетив церковь в с.Завертная, секретарь Советского райисполкома А.И.Алешина дала устное распоряжение настоятелю храма крестить младенцев только ночью с субботы на воскресенье и выбрала для крещения самую старую и маленькую купель, не пригодную для крещения больших ребят. Таким же устным распоряжением секретарь Слободского горсовета в феврале 1964 г. потребовал от настоятеля местной церкви священника Владимира Левчука вообще не допускать присутствия на церковной службе каких-либо детей, кроме грудных, что ничем обосновано не было. В течение 3 дней – с 9 по 11 августа 1963 г. – большие отряды милиции и дружинников с 6 часов утра до 4 часов вечера, взяв в кольцо оцепления единственную в г.Кирове Серафимовскую церковь, не пропускали в нее женщин с детьми, а также подростков от 8 до 18 лет. Очевидцы рассказывали, что «женщины смело вступали в рукопашную схватку с дружинниками и легко прорывали оцепление».
Все эти примеры свидетельствуют о том, насколько были распространены факты необоснованного произвола в отношении церковных общин. Как правило, главной целью этого административного нажима было стремление добиться сокращения посещаемости церквей, что должно было повлечь падение доходов церквей и позволить формально считать их общины утратившими всякую поддержку населения.
Еще одним направлением борьбы за снижение доходов и закрытие церквей в 1963-1964 гг., как и в предыдущий период, явилась борьба за решительное сокращение посещаемости церквей и святых мест. 22 апреля 1963 г. бюро Кировского областного сельского обкома КПСС рассмотрело вопрос «О фактах отправления религиозных праздников» и приняло по нему соответствующее постановление, в котором особое освещение получил факт пожара на скотном дворе колхоза «Дружба» в деревне Головки Фаленского района, случившегося в ночь с 15 на 16 апреля 1963 г., на следующий день после праздника Пасхи. Вина за пожар была возложена на колхозников, оставивших скотный двор без присмотра по причине устроенной ими коллективной пьянки. Виновные в этом руководители колхоза и партийной организации понесли строгие взыскания. Бюро призвало партийные организации области «пресекать факты религиозного разгула и пьянства, придавая им острую политическую оценку».
Через неделю после заседания бюро в газете «Кировская правда» была опубликована посвященная этой трагедии статья Н.Ренева «На второй день Пасхи», автор которой винил в случившемся «пресловутую пасху» и призывал еще более решительно бороться с религиозными пережитками.
Однако в мае 1963 г. эта история получила еще большее развитие – 21 мая в центральной газете «Правда» была опубликована статья специального корреспондента газеты Л.Кудреватых «Где же воинственность?», содержащая резкую критику состояния атеистической пропаганды в Кировской области, «запущенной» по вине местных властей. Особое внимание обращает на себя тот факт, что статья Л.Кудреватых была опубликована в рубрике «Навстречу Пленуму ЦК КПСС», в преддверии июньского Пленума, который должен был рассмотреть вопросы идеологической работы партии. Уже на следующий день, 22 мая, этот материал был перепечатан в газете «Кировская правда»…
«Наблюдать, ведется ли борьба с паломничеством…»
По времени публикация этих критических материалов совпала с очередными мероприятиями по противодействию паломничеству к святым местам. Еще в 1961 г., отчитываясь о проделанной работе, уполномоченный П.Л.Смирнов докладывал Совету по делам Русской Православной Церкви о полной ликвидации Великорецкого паломничества и паломничества к другим святым местам Кировской области. Понимая, что этот результат был достигнут прежде всего с помощью административных мер, власти и в следующем, 1962 году, не отказались от них, выставив на дорогах специальные «контрольные посты из агитаторов», не пропускающих паломников в село Великорецкое. О том, что «агитаторы» могли применять не только метод убеждения, но и другие методы, свидетельствует данное им указание: «В случаях, если паломники будут проникать обходными дорогами, не допускать сосредоточения их в колонны и проведения богослужений в пути, рассеивать их и возвращать обратно».
Еще за три недели до начала паломничества, 10 мая 1962 года, всем настоятелям церквей епархии было разослано специальное письмо епископа Поликарпа следующего содержания: «В связи с приближением даты 3-го июня, дня паломничества на реку Великую, предлагаю всем настоятелям предупредить верующих, 3-4 раза с амвона, что и ныне, как и в предыдущие годы, паломничество на Великую реку, а также и в другие места (почитающиеся верующими) запрещено. Необходимо убедить верующих, чтобы они сами не принимали участия в паломничестве, а также удерживали от этого и своих родственников, соседей и знакомых. Невыполнение постановлений Областного и Местных Исполкомов повлечет за собой для лиц, игнорирующих эти постановления, те или иные неприятности и ответственность за нарушение постановлений Местных Советов».
Следуя указанию уполномоченного, 15 мая 1963 г. новый управляющий епархией епископ Иоанн направил всем настоятелям церквей Кировской епархии свое послание, проявив в этом вопросе известную осторожность – повторив слово в слово прежнее послание владыки Поликарпа. Поскольку в 1963 г. день начала паломничества на реку Великую совпал с большим церковным праздником – Днем Святого Духа, то 22 мая, на следующий день после публикации статьи Л.Кудреватых в газете «Правда», епископом Иоанном было направлено еще одно письмо настоятелям и церковным советам церквей г.Кирова, г.Слободского и с.Чудиново, запрещающее богослужение в этих церквях в этот праздничный день. Следует отметить, что День Святого Духа (Пятидесятница) – один из наиболее почитаемых праздников, и только исключительные обстоятельства могли побудить управляющего епархией принять подобное решение.
Тогда же, в мае 1963 г., епископом Иоанном было сделано распоряжение благочинному Яранского округа протоиерею Леониду Медведеву, запрещавшее паломничество к могиле иеромонаха Матфея (Швецова) на кладбище г.Яранска. Епископ указывал: «Такое народное почитание, без канонизации, порождает суеверие, с которым церковь всегда боролась, как с идолопоклонством. На Вас возлагается обязанность – наблюдать, ведется ли борьба с паломничеством теми причтами, в которых распространено это ненужное и вредное для жизни церкви почитание, и внушать причтам тех церквей, чтобы они не принимали никакого участия и не подавали бы повода к проявлению этого суеверия, но всегда разъясняли бы обращающимся к ним почитателям этих усопших, что такое непомерное почитание приносит вред церкви и спасению их собственной души».
И все же основные усилия властей были направлены на ликвидацию Великорецкого паломничества. В этих целях в период с 1 по 6 июня были выставлены заградительные посты на всех дорогах, переправах, разъездах и железнодорожных станциях, посредством которых можно было пройти на реку Великую. При этом были определены точные места расстановки постов и количество дежуривших на них. К этому вопросу власти подошли с особой тщательностью, поскольку переправа паломников через реку Вятку теперь была значительно облегчена благодаря недавно вступившему в строй новому мосту. На заградительных постах в две смены с 6 до 23 часов несли дежурство 219 дружинников, милиционеров и сотрудников КГБ. Две милицейские машины и два мотопатруля постоянно курсировали вдоль Казанского, Советского и Московского трактов. В самом же селе Великорецком, оцепленном силами милиции, были организованы учения ДОСААФ, в которых приняло участие до 100 человек. В результате всех этих мер, по сообщению уполномоченного И.Л.Ляпина, «паломников на реке Великой не было ни одного человека». Хотя нельзя исключать, что в другие дни 1963 г. паломники все же были на реке Великой. На это есть косвенное указание уполномоченного И.Д.Ляпина, который в годовом отчете критикует заявление епископа Иоанна о том, что «минимум 200 человек» все же посетили в 1963 г. место явления Великорецкого образа.
В 1964 г. события вокруг Великорецкого паломничества развивались примерно по такой же схеме – снова на пути паломников были выставлены заградительные посты, а само место явления иконы было оцеплено для проведения учений ДОСААФ. Наибольший интерес для нашего исследования представляет послание епископа Иоанна настоятелям церквей епархии, в котором он на этот раз не стал повторять слова своего предшественника епископа Поликарпа, но самостоятельно развил мысль о том, почему это паломничество запрещено не только государством, но и Церковью. Вот некоторые из приведенных им аргументов: с закрытием великорецкой церкви паломничество потеряло всякие религиозные основания, не имеет благословения Святейшего Патриарха или управляющего епархией и является «показным благочестием», которое осуждалось Церковью с первых веков христианства, а также приносит большой материальный вред колхозам, расположенным на пути паломников. Особое внимание епископ Иоанн обращал на то, что теперь, когда Церковь на реке Великой ничего не освящает, нельзя «приписывать святости» ни источнику, ни камням, ни каким другим предметам в этом месте. Ибо даже воды такой священной реки, как Иордан, в которой крестился Сам Христос Спаситель, и то Церковь освящает, и только после освящения считает их святыми. Можно предположить, что необходимость столь подробной аргументации была вызвана той критикой, которой подверглось епархиальное руководство в этом вопросе со стороны наиболее радикально настроенных верующих.
| назад |
| вперед |  |
