ПРИХОДСКАЯ ЖИЗНЬ

СОВЕРШЕННЫЕ ЛЕТА

В Кирово-Чепецке мы ни разу не были. Хотя этот второй по величине город на Вятской земле и находится рядом с областным центром. Сколько раз планировали туда заехать, но в последний момент пропадало желание. Город-то молодой, образовался в советское время, и что там можно найти интересного? Как мы знали, православный храм в Чепецке появился лишь 18 лет назад – это разве срок? Сколько на Вятке городов и весей, где молитва не прерывалась сотни лет, где живы глубокие православные традиции, – вот туда прежде всего влекло.

И все же, приехав туда этой весной, не пожалели. Поразительно, что могут сделать православные за 18 лет буквально на голом месте в «отдельно взятом» промышленном центре! Вот и думай, что значит 18 лет для истории. С одной стороны, мизерный срок, с другой – пора совершеннолетия для нового поколения русских людей.

Брат священника

Ехать из Кирова в Кирово-Чепецк всего полсотни километров. Где заканчивается Киров и начинается Чепецк, уловить трудно, поскольку земля эта весьма населенная. Долго тянется пригород областного центра, потом понимаешь, что это уже не пригород, а нескончаемые деревни, лепящиеся к дороге. Только перед поселком Перекоп, где дорога страшно побитая, начинается глухой сосновый лес, но вскоре из него выныривает сельцо Ключи, а за ним среди деревьев уже белеет многоэтажками 8-й микрорайон, 7-й микрорайон – оказывается, мы уже в Чепецке. Город весь зеленый, дома аккуратные, улицы геометрически правильно распланированы.

На берегу реки, в самом красивом месте города, стоит огромный собор, видно, недавно построенный. Осмотреть его великолепные мраморные внутренности я не успел. Стоявшая за свечным киоском монахиня (настоящая, мантийная – откуда она здесь взялась?!), узнав, что я из газеты, достала сотовый телефон: «Лука Иванович? Корреспондент тут. Подходите». Секунд через тридцать появился дюжей величины бородатый дядька:

– Извините, что не встретил, я тут в гараже возился. Настоятель о вас предупредил. Сейчас мы покатаемся по городу, а потом вас ему передам...

Пока садились в машину, завхоз Лука Иванович кратко проинформировал о соборе:

– До революции здесь, в селе Усть-Чепца, была Богородице-Рождественская церковь. В 30-е годы ее снесли до основания. Примерно на ее месте мы и построили этот собор, высота его – 43 метра. В верхнем его храме идут доделки, но все алтари уже освящены, совершаются богослужения. Строили своими силами, частично помогали организации города.

– В соборе я видел монахиню. Она приезжая?

– Нет, чепецкая. Вот мы сейчас поедем в наш монастырь, игуменья вам все расскажет.

– Монастырь? Откуда он в Чепецке?

– Уже год как действует. Получилось это само собой. Прихожанки приходили на исповедь к нашему настоятелю о.Николаю, некоторые говорили, что склонны к иноческому житию. А далее все просто: прошение владыке, постриг, послушания. Первую монахиню постриг наместник Трифонова монастыря о.Иов, а потом у нас появились свои иеромонахи – из местных, они стали принимать ангельский чин. Исторически монастыря здесь никогда не было. А теперь есть большая женская обитель, в скором времени, возможно, появится и мужской монастырь.

На обратном пути из монастыря (о нем рассказ будет отдельный) проезжали мы мимо Кирово-Чепецкого химкомбината. Собственно, ему и обязан Чепецк своим ростом и статусом города.

– Весной прошлого года у вас были какие-то митинги, – спрашиваю церковного завхоза. – Экологи выступали против вредных выбросов?

– Комбинат делает удобрения, экологически он не опасен. А народ, наоборот, восстал против его закрытия. За неуплату комбинату отключили подачу газа, и три месяца он стоял, тысячи людей оказались без работы. Люди не только митинговали, но и молились. Руководство комбината попросило нас совершить молебен о благополучном исходе дела, и на него пришло много горожан – ведь закрытие градообразующего предприятия касалось всех. Слава Богу, комбинат отстояли…

Вернулись к собору и, не успев опомниться, из одной машины я пересаживаюсь в другую – к протоиерею Николаю Федько, благочинному и настоятелю главного храма. Ростом он не меньше Ивана Лукича и похож на него какой-то своей мужицкой основательностью.

– Та-ак, – басит он, – по дороге заберем Прокопия и поедем в местечко Боёво. Место это историческое во всех смыслах. Там у нас первые бои за храм начались... Мой брат вам уже рассказывал?

Тут выяснилось, что Лука Иванович – родной брат настоятеля.

– Без его помощи такой собор трудно было бы поднять, он ведь на все руки мастер, – рассказывает священник. – Родом мы с Украины, из Львовской области, моя матушка тоже оттуда. Священников в нашем роду никогда не было, я первый – сан принял 24 года назад. После послушания в Троице-Сергиевой лавре в 81-м году направили меня в Вятский край. И когда брат Лука демобилизовался из армии, то приехал ко мне. Сначала работал бригадиром на восстановлении церквей, помогал мне в селе Быстрица, на моем пятом приходе. Оттуда меня перевели в село Кстинино, это на полдороге между Кировом и Чепцом.

– Кстинино?

– От слова «кстить», то есть «крестить». Там тоже храм восстанавливали. Брата Луку обвязали веревкой, к куполу подняли. И он сорвался с высоты. Дело перед октябрьскими было, земля замерзшая. Луку всего переломало, врачи сказали, что если выживет, то ходит не сможет, будет прикован к постели. Владыка наш Хрисанф благословил по всем приходам за него молиться. И через полтора месяца Лука встал на ноги. Это было, конечно, чудо. Косточки у него часто побаливают, но держится молодцом, все хозяйство на его плечах.

Порасспросил я священника о его семье. Родных чад у него четверо, а духовных – не сосчитать. Один из них – иеромонах Прокопий, подсевший к нам в машину по дороге.

Сын полка

– С отцом Николаем я познакомился в 1988 году, когда мне было 14 лет, – рассказывает иеромонах. – Он тогда служил в Кстинино, но приезжал в Чепецк устраивать приход. Для нас священник был диковинкой. И вот со своим другом приходим мы в район Боёво, где строили первый храм...

– А почему Боёво?

– Много веков назад здесь был бой с татарами. Это местечко находится на окраине Чепецка, среди березовой заросли, вот там власти и дали место под церковь.

– Ну, так вот сразу и «дали», – ворчит отец Николай. – Православную общину вообще регистрировать не хотели, было решение горисполкома: «В городе нет свободных помещений, которые в случае регистрации религиозной общины необходимо предоставить верующим. Кроме того, в селе Кстинино Кирово-Чепецкого района, находящемся в 23 км от города, имеется действующая церковь, а наличие регулярного автобусного движения позволяет верующим беспрепятственно туда ездить». Пришлось мне обратиться в областную прокуратуру, но там попросту отмахнулись. Тогда мы написали письмо председателю Совета по делам религий при Совете Министров СССР. Только это и помогло. По указанию из Москвы горисполком в двухмесячный срок обязали предоставить нам помещение. Власти выбрали самое худшее, что имелось, – деревянный барак в Боёво, давно уже списанный и нигде не числившийся. Но в 1988 году нас это устраивало: вокруг березы, красивое место. Мы там еще цветочные клумбы разбили.


Иеромонах Прокопий

– А началось все со строительства забора, – продолжает о.Прокопий. – Прихожу я, значит, со своим дружком Андреем в Боёво и глазам не верю: священник собственными руками доски к забору приколачивает. Стереотипы-то были совковые, что поп – толстый, не работает и так далее. А отец Николай все сам делал, затемно со стройплощадки уходил. Смотрим: кроме бабушек, церковь строят и пожилые мужчины, а церковный староста – даже ветеран войны. И что мне сразу заприметилось: обычно на советских стройках все раскидано, мусора много, а тут порядочек, чистенько, как в капиталистических странах. Ну, мы и подключились, помогли бабушкам сарай сломать и доски аккуратно в штабель сложить, рубероидом покрыть. У батюшки всегда работа поставлена четко, он как матка в улье, которая определяет, кому улей чистить, кому за медом летать. Работа просто кипела. И все в дело шло – кирпичи из печек, старые доски, мусора почти не оставалось... Время позднее, пора бы домой идти, а он: «Ну, давайте еще это доделаем». Сделали, и снова: «Ну, вот это ж не бросать, давайте закончим...» Вернулся я домой ночью, мать: «Где шатался?» – «Церковь строил». Удивилась очень.

А в декабре, когда храм освятили, во время всенощной батюшка пригласил меня в алтарь, дал кадило подержать. Чудно и страшно было, не знал я, но сердцем ощутил, что в святая святых вошел. С тех пор при храме...

– Вот в войну были сыны полка, а Павлик (так тогда звали о.Прокопия) стал для нас как сын общины, – подтвердил настоятель. – Все время при храме.

– Да, а для других – «попик», – смеется иеромонах. – Помните, отче, как мальчишки из младших классов прибегали к храму и через забор комья глины кидали, дразнили меня: «Рыжий поп, рыжий поп!»

– А учителя на вас не нападали? – спрашиваю о.Прокопия.

– До первой Пасхи они ни о чем не ведали. А после праздничной службы, возвращаясь с Андреем домой, на улице мы столкнулись с нашей классной руководительницей, та: «Почему не на уроках?!» Вскоре приходит к нам в школу комиссия из гороно проверять уровень знаний. Вызывают в кабинет, там сидит Людмила Сергеева (отчества не помню) и давай меня спрашивать: «Как к тебе в храме отнеслись? Как молишься?» И, даже не спросив об учебных предметах, в конце поставила мне хорошую оценку. Недавно она умерла. А перед этим я ее в храме видел.

– Я тоже видел, – вздыхает о.Николай. – Когда она была заведующей гороно, то, помню, исповедовала ярый атеизм. Потом вышла на пенсию, работала в коррекционной школе и приводила детей в храм, рассказывала о православии. Но сама так и умерла некрещеной. Все оттягивала...

– А как ваш друг Андрей – он тоже священник?

– Нет, по мирской стезе пошел, и... не буду рассказывать, сложно все. А у меня проще некуда: отучился в Духовном училище, одиннадцать лет назад принял сан и три года как в монашестве.

Коридор в бараке

Местечко Боёво действительно находится в живописном месте. Среди деревьев храма я не увидел, вместо него – ровная площадка. Оказывается, первый чепецкий храм недавно снесли, готовятся рыть котлован – для новой каменной церкви. Пока что экскаватор не коснулся земли ковшом, и площадка похожа на археологический раскоп древней эпохи, с культурными слоями, по котором можно восстановить дела давно минувших дней. Четко виден контур бывшего барака: длинный коридор посередине и множество клетушек по бокам.

– Заметьте, в каждой комнатке была своя печка, – с интересом разглядывает «раскоп» отец Николай. – Ох, и намучились мы тогда с ними. Начали вот отсюда, с первых двух комнат. Сломали перегородки, сверху надстроили колокольню, сделали молельню. И дальше с молитвой двинулись вдоль коридора барака, расширяя церковь. Месяца через два дошли до конца коридора и там пристроили алтарь. Все, Всехсвятский храм был готов. Так же последовательно и православие потом утверждалось в Кирово-Чепецке.

– А сейчас не жалко было первый храм ломать?

– Жалко, конечно... Но он никуда не исчез. Купол с колокольни увезли в наш монастырь, видели, во дворе лежит? Это для монастырской церкви. А сам Всехсвятский храм «переехал» в наш собор – верхний престол освятили во имя Всех святых, в земле Российской просиявших. И нижняя церковь, Рождества Богородицы, освящена также по имени той, что была в 30-е годы разрушена. Так что наш собор состоит из двух бывших храмов. А здесь, в Боёво, вырастет другой дом Божий, каменный. Об этом попросили местные жители, ведь по соседству строятся жилые многоэтажки, будет целый микрорайон.

– А сколько вообще церквей в городе?

– 18 лет – срок все-таки небольшой, не так много мы и успели... Погоди, сейчас сосчитаю. Кроме собора, церкви имеются в монастыре, в молодежном центре, в доме престарелых, в колонии для преступников. Еще есть поселки Каринторф и Просница, входящие в черту города, – там тоже по храму. В них служит отец Константин, выходец из Чепецка, мой воспитанник. Так что здесь, в Боёво, будет восьмой храм.

Молодежный центр, упомянутый благочинным, возглавляет иеромонах Прокопий. Когда мы туда приехали, он на правах хозяина стал водить меня по многочисленным комнатам и залам, главный из которых отведен под вместительную церковь. В трехэтажном здании пока «освоен» лишь первый этаж, но и эти пространства удивляли. В конференц-зале на столах разложены парчовые облачения – продукт церковной мастерской.

– У нас будет много разных мастерских и клубов по интересам, – обещает иеромонах, – так что молодежи найдется чем заняться. И храм этот, надеюсь, будут считать своим. В собор-то их много сейчас приходит, отстоят службу – а дальше что? Да и пожилые прихожанки к ним ревнуют, мол, больно прыткие, с батюшками запросто разговаривают. А теперь, когда этот центр открыли, бабушки спрашивают: «Нас туда тоже пустят?»


Протоиерей Николай Федько в домовом храме Молодежного Центра

– А вот здесь мы прорубили отдельный вход, – продолжает экскурсию иеромонах, – устроим Траурный зал. Обычно у нас как людей хоронят? Держат покойника в морге, а потом все в бешеном темпе: забирают тело, на полчаса в храм отпеть – и все, на кладбище. А здесь можно поставить гроб, спокойно посидеть рядом, почитать Псалтырь, проститься по-настоящему. Еще планируем на верхних этажах сделать поликлинику. А вот здесь устроим кухню и столовую...

– Благотворительную?

– Нет, от названия «благотворительная» мы отказались, – вмешался в разговор отец Николай. – Лет 16 назад я это уже проходил, когда был депутатом горсовета. Мне передали бывшее церковное здание на набережной, рядом с нынешним собором, и я пообещал, что на первом этаже открою столовую для неимущих. И таких потом искушений натерпелся! Ошибка была в том, что я на весь свет объявил: вот мы теперь благотворительно кормим всех. И люди, пришедшие в столовую, этак воинственно начали требовать: раз вы благотворители, то обязаны обслуживать, подайте это, подайте то. Столько матюгов довелось услышать! Просто плевали в мою сторону. А надо действовать иначе: просто уведомить соцзащиту, что есть столовая, способная прокормить человек 15 бесплатно, так что дайте нам список нуждающихся. И самим смотреть, как и кому благотворить.

– А вы были депутатом?

– Да, если помните, в одно время священники шли во власть. Считаю, в ту пору это полезно было – народ привыкал к общественной роли Церкви. Хотя практической пользы никакой. Ну, знаете эту кухню демократическую: весь день обсуждается пустяковый вопрос, а под конец, когда все спешат разойтись, заставляют чохом голосовать за все остальное, надавив на депутатов.

– Но там, будучи во власти, можно ведь выгадать что-то для Церкви...

– Это глубочайшее заблуждение, – решительно не согласился протоиерей. – Святейший Патриарх был прав, запретив священству избираться в госорганы. Участие в них лишь дискредитирует Церковь. А выгода – она всегда дается Богом через самых разных людей и жизненные обстоятельства. Вот это здание для молодежного центра мы как получили? В Чепецке есть предприниматель Юрий Степанов, верующий человек. Дела его фирмы шли в гору, и он решил построить себе трехэтажный офис с подземной автостоянкой. Только построил коробку, крышей покрыл, как условия изменились, а тут еще налог на недвижимость. И передал здание Церкви. А у другого предпринимателя, Ольги Раймер, как раз появились свободные средства, чтобы обустроить храм в этом здании. Так, сообща, и делается дело.

Во всех наших начинаниях – при строительстве первого храма, собора, этого центра – действовал один и тот же принцип. Ничего не бойся, выкладывайся полностью для достижения цели, а если устанешь, то Бог поможет. И когда у нас совсем заканчивались деньги, а в кассе – шаром покати, тогда непонятным образом откуда-то появлялись помощники и финансово поддерживали. А потом у прихода снова накапливались средства, и снова мы их не жалели на доброе дело – и так повторялось постоянно. Главное – идти, никуда не сворачивая, и Господь поддержит.

Два лагеря

На обратном пути отец Николай остановил машину, дав мне сфотографировать режимный объект – колонию №11. Среди бараков и бетонных пакгаузов церковка сщмч. Анастасии Узорешительницы смотрится дивным миражом, спустившимся с неба.

– Это зона строгого содержания, – поясняет благочинный. – Отец Прокопий служит там каждую неделю, по четвергам. Прихожан приводят под конвоем, и молятся тоже под охраной.

– Заключенные на исповеди не боятся, что их «заложат»?

– Нет, они ж отца Прокопия хорошо теперь знают. Тут дело такое: с одной стороны, есть понимание, что неискренняя исповедь священником легко угадывается, так что лучше говорить правду или вообще не исповедоваться. С другой стороны, авторитет батюшки поддерживается его правом ходатайствовать на досрочное освобождение. Одного такого заключенного, который на зоне хорошо себя вел и в грехах каялся, как раз на днях освобождают – по нашему письменному прошению. Ему из срока скостили четыре оставшихся года.

Отправляемся дальше, и от лагеря для заключенных разговор перескакивает к более приятной теме – к лагерю отдыха для детей. Как я понял, в Вятской епархии подобный лагерь имеется только у Чепецкого прихода.

– Шесть лет назад наши приходские дети отдыхали по направлению епархии в государственном пансионате, одну смену там выделили для православных, – вспоминает о.Николай. – Как-то решил я проведать детишек, смотрю: девчонка наша с температурой лежит, а руководство лагеря даже не в курсе. «Ну, надо нам свой лагерь открывать», – думаю. И представь, через полгода районная администрация дает нам двухэтажное здание бывшей школы в деревне Васькино, в 18 километрах от Чепецка. Вот ведь, стоило только подумать, возжелать – и Господь устроил. И теперь там каждое лето в две смены по 30 человек принимаем детишек. Могли бы и больше, да СЭС не разрешает.

– Лагерь платный?

– В прошлом году за три недели пребывания ребенка, за пятиразовое питание и все остальное мы собирали с родителей по 200 рублей. Многие ведь не такие богатые.

Позже, разговаривая с прихожанами чепецкого собора, я убедился, что Васькино пользуется здесь огромной популярностью. Когда мы вернулись в собор, о.Николай пошел по делам, отец Прокопий отлучился домой («за фотоальбомом схожу»), и я остался один в крестильне. Здесь в столбе света, падающем через окно, за шитьем сидела девушка – церковная портниха Марина Обухова. По совместительству она работает также и воспитательницей в Васькино.

Марина очень молода, и православие в Чепецке утверждалось вместе с ее взрослением.

– Предки мои из деревни Мизгири, – степенно, стежок за стежком рассказывает Марина. – Бабушка была верующей, от нее остались картинка, где изображен Серафим Саровский, старинное Евангелие. Сама-то я в Чепецке родилась, помню деревянные окраины, женщины прямо на улицах в корытах стирали. Однажды мама прочитала объявление в газете и пошла в воскресную школу для взрослых. А потом и меня привела. Потом я закончила курсы портних, и меня взяли в собор в обучение к Косте. Он учился в Кирове на закройщика, а здесь проходил послушание. Тому, как он шил – ровными стежками, – может позавидовать любая женщина-портниха. Научил он меня и молиться перед шитьем покровителям этого ремесла преподобным Феодору Санаксарскому, Симеону Верхотурскому, а также Божьей Матери. Еще во время шитья хорошо читать Иисусову молитву – рукоделие очень помогает молитве. Только нужно это делать по благословению. После того как Костя стал священником Константином и ушел на приход, я оказалась единственной приходской портнихой.

– А в Васькино ездите по послушанию или в охотку? – спрашиваю девушку.

– С детишками мне нравится возиться. Но лучше вы спросите Елену Владимировну.

В крестильню как раз вошла еще довольно молодая, статная женщина Елена Владимировна Вылегжанина – церковный казначей и «правая рука» благочинного. В детском лагере она за главного.

– В чем отличие нашего лагеря от обычного? – отвечает на вопрос она. – У нас все с молитвой и дискотек нет. По пятницам, в пост не разрешаем и музыку слушать – только тихие игры. А детям все равно нравится.

– У одной нашей девочки родители собирались на юг, – вставила Марина, – и девочка в плач: «Не хочу на море, лучше поеду в Васькино к батюшке!» Представляете? А когда после смены прощаемся, снова слезы. Особенно те, кто много шалил, волнуются: «А в следующем году меня возьмете?»

– Дети очень меняются за смену, – продолжает казначей. – Мы берем детей не только приходских, но и «неблагополучных». В прошлом году двое таких мальчика и матерились, и даже замахивались на меня, а под конец их было не узнать. Я прежде работала в Котельническом детском доме и насмотрелась всякого, а тут просто чудо. В молитвенную комнату сами идут, и в храм на причастие, в соседнее село Простница, с великой радостью едут. Откуда это в детишках берется?

Попытался я выяснить, за что же все-таки полюбили дети православный дом в Васькино, но ни Елена Владимировна, ни Марина так и не нашли слов. Вроде бы ничего особенного в этом лагере нет – спорт, конкурсы, самодеятельные спектакли... Как и везде. Даже поскромнее, чем в обычных лагерях. «Рыцарские сражения» для мальчишек, например, проводятся с пустыми пластмассовыми бутылками вместо мечей – на спортивное снаряжение денег нет. Но разве это главное?

Как один день

Пришел отец Прокопий с фотоальбомом. Разглядываем старые снимки. 18 лет – как один день. Вот отец Николай, совсем молодой, рядом с владыкой Хрисанфом. Какой-то мальчишка с огромной копной волос на голове, как у Анжелы Дэвис. «Это я, – объясняет отец Прокопий, – меня еще Бетховеном обзывали». А вот строительство в Боёво. «Как сейчас помню: батюшка ногой приподнимает брус, хвать руками – и на плечо. А брус тяжеле-енный...» Приезд на строительство владыки Хрисанфа и секретаря епархии – нынешнего архиепископа Костромского и Галичского Александра. «Они оба приезжали в штатских костюмах, чтобы городское начальство не узнало и не всполошилось. Это единственный раз, когда я владыку видел в мирской одежде. А секретарь епархии, помню, шоколадку привез и нас, приходских мальчишек, собрал и угостил. Шоколад в ту пору редкостью считался, на этикетке «Вдохновение» было написано». Внутреннее убранство первого храма, алтарь, самодельный семисвечник, скрученный из железной ленты. Первые прихожане. «Эта покойная, этот стал батюшкой, эта недавно умерла, этот ослеп от старости, но в храм по-прежнему ходит...» А вот 2 июля 89-го года, праздник Всех святых, владыка Хрисанф идет по мосткам к закладному камню нового собора, на заднем плане виден нынешний церковный дом с вывеской «Хозтовары» – тогда его еще не передали верующим. «Еще в нем магазин игрушек был, из детства помню, – комментирует иеромонах. – А вот здесь фото первого архиерейского богослужения в Чепецке, я в стихаре, в мантии владыки Хрисанфа запутался, но он милостиво отнесся, не поругал... А это я с иконкой, идем Великорецким крестным ходом, всего нас 30 человек. Это сейчас 10 тысяч ходит, а тогда, в 90-м году, – единицы и без батюшек, мирским чином. Господи, неужели все это было на самом деле?»

До отъезда еще оставалось время, и отец Прокопий повел меня по собору. В нижнем храме две иконы с частицами мощей – архиепископа Луки и преподобномученика Кукши Печерского. Там же чудотворная икона Казанской Божией Матери, которая прославилась в Кирово-Чепецке помощью тем, кто не мог родить детей.

– А эта Богородичная икона недавно обновилась – надписей на ней прежде вообще не было видно, стали четче пелена, лучики. Как называется образ, я не знаю, но есть надпись: «Дар Александро-Невской церкви от Андрея и Александра Погудиных от святой горы Афон».

– А это что за круглая вмятина? – показываю на образ «Скоропослушницы».

– След от зажима мясорубки, кому-то она служила столешницей, – качает головой иеромонах. – У каждой иконы своя история. Вот наш храмовый образ – Рождества Богородицы. Он принадлежал той Рождественской церкви, которую сломали в 30-е годы. И невесть кто икону сохранил. Недавно ломали баню на окраине Чепецка и обнаружили ее в тайнике.

Вот ведь, был Кирово-Чепецк духовной пустыней – и враз появилось столько святынь!

Поднявшись на хоры, познакомились мы и с современной иконописью – художник Валерий Афанасьевич Верстаков темперой, разведенной на яйце, пишет на стене Николу Чудотворца с житием. Он член Союза художников и преподаватель местной школы искусств.

– Моя школа здесь, рядышком, через дорогу от собора, – говорит художник. – И ученики мои, когда их посылаю на пленер, все поголовно этот храм пишут, на берегу реки он красиво смотрится. И лошадей тоже рисуют.

– Лошадей?

– У нас при соборе конюшня устроена, – поясняет о.Прокопий. – Специально для городских детей, чтобы по улицам не болтались. Они сами за лошадьми ухаживают, ну и катаются, конечно, по набережной, по дворам – на зависть окружающим. А что касается художественной школы, то с ней такая история приключилась. Власти поначалу не были против собора, но, когда место освятили и крест поставили, вдруг дотумкали, что собор-то из окон школы будет виден. И отменили свое решение. Пришлось православным по ночам дежурить, крест охранять, чтобы не выдернули. Моя бабушка тоже в дозоре стояла. И власти ничего не смогли поделать.

– А прежний, дореволюционный, храм точно на этом месте стоял?

– Почти впритык. Пойдемте, покажу, что теперь там находится.

Выходим из собора. К нему примыкает бетонная площадка с широченными пнями от спиленных старых тополей.

– Эти тополя росли по периметру храма, – поясняет иеромонах. – Вот сейчас мы стоим как бы на паперти, идем по теплой церкви, входим в холодную, а дальше... видите, из пятиконечной звезды огонь полыхает? Там как раз был алтарь.

Молча стоим у Вечного огня, за которым берег круто обрывается и дальше, за рекой, синеют лесные дали. Оттуда тянет свежим, бодрящим ветерком.

– Это река Чепца внизу?

– Раньше была Чепца, теперь Вятка.

– То есть как?!

– А в 30-е годы, когда эту церковь сломали, горожане вдруг проснулись от страшного грохота. Выбежали на берег: Чепца отвернула от Чепецка, а в ее русло хлынула Вятка. Почему так произошло, никто не ведает... Сейчас собор восстановлен, и Чепца, по идее, должна бы вернуться к нашему берегу. На все воля Божья.

* * *

Пора уезжать, надо благословиться у отца Николая. Благочинного обнаруживаю в верхнем храме, он стоит в задумчивости напротив почти готового иконостаса.

– Нравится иконостас? – спрашивает меня. – Без чертежей делали. Я вот здесь стоял и показывал плотникам, где выпиливать. Денег на проект не было, так что на глазок. Теперь вот сомневаюсь...

– А по-моему красиво, – оценил я. И пошутил:

– Все-таки под вашим руководством делалось. А про вас слышал от местных: «Надо попа Николая мэром избрать, тогда будет в Чепецке порядок».

– Э-э, пустое, – пробасил в ответ протоиерей. – Раньше, Михаил, про меня другое говорили, как только приехал в Чепецк: «А поп-то с Западной Украины. Деньги заберет и обратно уедет». Так что не верь человеческой молве.

Батюшка благословил на дорогу и спустился вниз проводить. Простились, отъезжаем, а он все машет рукой. Помахал и я ему на прощание. И тут зазвонил сотовый телефон: «Михаил, у вас заднее правое колесо спустило». Вот почему он рукой-то махал! Ну и хозяйский же глаз у отца Николая.

Пришлось задержаться с отъездом, чтобы поменять колесо. Это примета такая: сюда мы обязательно вернемся. Может быть, спустя годы. Интересно, как тут православная жизнь преобразится?

Михаил СИЗОВ
Фото автора

назад

вперед


На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Форум.Гостевая книга