Однажды, начитавшись про Тома Сойера, мы с друзьями решили искать клад. Ходили слухи, что в храмах – в стенах, под полом – есть клады. Почти в каждой деревне стояли полуразвалившиеся церкви. Мы знали два таких храма. И вот мы забрались в один из них – и нас вдруг охватило какое-то незнакомое чувство... Мы тихо ходили, боясь создать шум, всматривались в исчезающие, потрескавшиеся настенные росписи... И мечтали увидеть эти храмы возрожденными. С тех пор прошло 25 лет. Кладов мы тогда не обнаружили, но чувство благоговения осталось – не оно ли и было тем кладом, который мы искали?.. И наши неясные детские мечты сбылись – нынче все эти уцелевшие подмосковные храмы восстанавливаются силами верующих.

Помню случай из юности. Мы с подругой как-то зашли в храм, что стоял напротив школы. Служба закончилась, никого не было, лишь священник молился в алтаре. Нам, наверное, очень хотелось иметь иконочки, потому-то мы тайно и взяли их. Мы вышли из храма, но далеко не ушли – стало совестно. Вернулись мы в храм, но батюшка уже вышел из алтаря, и еще одна женщина прибиралась. Мы с подружкой очень мучились, наконец нам удалось положить иконочки на место. Домой мы бежали радостные, но еще не раз вспоминали с ней, как нехорошо поступили.

Евангелие я впервые прочла в 80-х годах в «Литературной учебе», где его печатали по частям – в продаже, конечно, не было... А воцерковляться начала в 90-х, когда у нас в Арбаже открылся храм. Но без того, что произошло со мной в детстве, навряд ли состоялось бы воцерковление. Именно верующие бабушки крестили нас, маленьких деток, иногда втайне от родителей – комсомольцев и коммунистов, тайно приводили в церковь, учили креститься. Сейчас я понимаю, что, сделав революцию и отказавшись от Бога, от православия, власти лишили нас огромной радости! Они лишили нас Пасхи и Рождества Христова, летнего торжества Троицы, лишили сопричастности к жизни Церкви. Мы в школе изучали крестовые походы католиков, но никогда не приходилось слышать о крестных ходах на Руси.

Но мне хотелось бы сказать доброе слово об учителях, тем более что скоро их профессиональный праздник. Им удавалось привить нам и любовь к Отечеству, к русской словесности и глубокое уважение к нашей истории, культуре и народу. Лишь спустя годы я смогла оценить вклад простого учителя, русского интеллигента, в сотворение, если можно так сказать, духовного поля ребенка. Личный пример, образ жизни учителя образовывали нас больше, чем школьная программа. Я помню, как наши учителя сострадали детям из неблагополучных семей, они даже помогали лично, были к ним снисходительны и обращали наше внимание на то, что этим детям живется хуже, чем нам, благополучным. Слово «Бог» не было произнесено на уроках ни разу, но какими одухотворенными были эти уроки, даже уроки математики! Низкий поклон всем нашим учителям семидесятых, ныне живущим и уже почившим.

Помню еще, как отмечали у нас в поселке 9 Мая. Мы, пионеры, стояли в карауле у памятника солдатам, а колокола храма звенели на всю округу, и сердце переполнялось гордостью за нашу Родину, а колокольный звон будто просветлял, озарял наши души.