СОБЫТИЕ
РАДУГА НАД ПЕТРОПАВЛОВСКИМ СОБОРОМ
«Былое нельзя воротить...»Признаюсь, долгожданное событие, состоявшееся в нашем городе в конце солнечного сентября 2006 года, – перенос праха императрицы Марии Федоровны – для меня имело не только историческое значение (об этом уже немало написано в различных СМИ), но и очень личное.
Пронзительная песня Булата Окуджавы, начинающаяся строчкой «Былое нельзя воротить, и надеяться не на что», всегда вспоминалась мне на любимых с детства «царских местах» – в Петергофе, в Александрии, в Царском, в Гатчине. Более тридцати лет я сознательно старалась каждую неделю посещать эти, овеянные особым благодатным духом, пригороды Санкт-Петербурга, особенно те, что располагаются на берегу Финского залива. А когда я несколько лет подряд каждое лето жила в Петергофе, то каждый день пешком обязательно ходила в Александрию – по душе были ее безлюдный тихий парк, такой же безлюдный берег Финского залива с развалинами Нижней дачи Государя Николая II, удивительно уютный, живой, совсем немузейный дворец Коттедж.
Не раз мне удавалось пройти пешком и по «царской дороге» вдоль залива от Стрельны (в то время заброшенного и при этом загадочно-поэтичного Константиновского дворца), мимо водопада и часовни в рыбацком поселке, мимо маленького деревянного Петровского дворца, через Михайловку с ее огромным дворцовым комплексом и парком, через Александрию до ворот в Нижний парк Петергофа. И всякий раз во время этих прогулок, чаще всего одиноких, в воображении возникали картины прежней жизни, которая когда-то цвела в этих местах.
На одинокой дороге мне чудился цокот копыт – здесь верхом или в карете проезжали великие князья и государь, отправляясь в гости друг к другу; здесь учились верховой езде юные царевичи (из поколения в поколение). Здесь же впервые стали ездить на велосипедах (в Александрии сохранились личные велосипеды Александра III и других членов императорской семьи).
Зимой же, катаясь в этих краях на лыжах, я представляла, как царские дети (сначала воспитанники В.А.Жуковского – дети государя Николая I, потом Александра II, а потом Александра III и последнего Царя-мученика Николая) катались здесь на санях с высоких гор – от дворца к заливу, а на расчищенном льду у берега чертили лед коньками.
В самом дворце Коттедж (как ни в каком другом дворце-музее) всегда ощущалось живое присутствие людей, для которых он был когда-то домом. И помню, как всегда убивал меня тот факт, что экскурсоводы вместо того, чтобы рассказывать о сменявшихся из поколения в поколение царственных хозяевах Коттеджа, подробно и нудно говорили о предметах интерьера – о вазочках, о коврах, о мебели. Мне же всегда казалось, что обитатели дворца только ненадолго удалились из своих покоев, и мы не совсем законно зашли в их дом и теперь подсматриваем за их домашней, семейной жизнью.
Потому что Коттедж, в отличие от больших царских дворцов во всех загородных резиденциях, был именно семейным царским домом, куда не допускались посторонние люди. Здесь императоры были прежде всего отцами семейства, а не государственными деятелями, и потому так щемило всегда сердце в комнатах Коттеджа и на дорожках Александрийского парка – «Былое нельзя воротить, и надеяться не на что».
Императрица вернулась!
|
Вернулась тем же путем, каким когда-то она приехала в Россию, – через море в Петергоф, в Александрию, потом в Царское Село и Петербург.
«И завтра, наверное, что-нибудь произойдет!» Что-то к лучшему изменится в России и в нас самих.
Вся церемония перезахоронения была на редкость духовно правильно организована. Прах императрицы почти три дня пребывал на том месте, которое она особенно любила, – в Александрии, в храме св.Александра Невского. И мы верим в то, что дух ее витал в те дни над этой местностью. Это могут засвидетельствовать те тысячи (по официальной статистике, пять тысяч) людей, которые пришли в «Готическую капеллу» (другое название храма, вызванное его архитектурным обличием) поклониться государыне.
К этим дням в церковные лавки поступила книга о последнем духовнике императрицы Марии Федоровны – протоиерее Леониде Колычеве, в ней опубликована его надгробная проповедь (13 октября 1928 года), которая сейчас звучит как сбывшееся пророчество: «Не судил Тебе Господь дождаться здесь, на земле, радостного дня, но оттуда – с вышины – Тебе будет видней. Ты увидишь упавшие цепи кровавого гнета, храмы, переполненные горячо и свободно молящимся народом, крестные ходы с целым лесом хоругвей и многочисленными иконами. Ты услышишь гул колоколов и ликование народа Твоего, торжествующего победу правды и истины. Вот тогда по всему лицу земли родной народ Русский, народ православный коленопреклоненно воспоет Тебе и всем умученным членам Твоей Царственной семьи…
А когда предстанешь перед Престолом Господа Славы…скажи Ему: «Господи, Ты знаешь, как тяжко страдает народ Русский, Тобою Мне усыновленный, молю Тя, преложи гнев на милость, вонми Моему и их молению…»
Последние слова из проповеди о.Леонида в наше время получили явное, зримое подтверждение: «Прощай и прости, Мать наша Царица, и …прими земной поклон от всего верноподданного Тебе народа».
Конечно, пять тысяч людей, пришедших поклониться императрице в Петергоф, и еще несколько тысяч, окружавшие Исаакиевский собор во время панихиды и Петропавловку во время перезахоронения, – это не пять миллионов – не весь Петербург – и тем более не вся Россия, не весь «верноподданный народ», но все-таки это и не единицы (как это было еще совсем недавно) русских людей, которые осознавали, что такое Помазанники Божии, какое значение царская власть имела для России.
Об этом в одном из соборов Петербурга напомнили нам в знаменательные дни, цитируя замечательную проповедь святителя Иоанна Сан-Францисского. И это цитирование оказалось, в силу календарных совпадений, как нельзя более уместно – ведь императрица прибыла к нам в неделю Крестовоздвижения. Проповедь Свт.Иоанна называется «Почему с молитвами Животворящему Кресту соединяются молитвы о Царях?». В ней поминается явление Креста императору Константину и глас свыше «Сим победиши», что и стало для христианских монархов основанием их правления на века. «Крестом осеняется богодарованная Царская власть» – «Крест – Царей держава».
А что касается императрицы Марии Федоровны, то и по человеческим, не только царским, меркам ее жизнь была непрестанным крестоношением: сначала она потеряла жениха, потом горячо любимого мужа, потом молодого сына, а потом, в 1918-м, разом сыновей и внуков. Какое сердце это может вынести!
Ответ на этот вопрос мы получили на прекрасной выставке «Император Александр III и Императрица Мария Федоровна», которая разместилась на двух этажах обширных залов Манежа.
Выставку можно назвать по-настоящему покаянной – и это деятельное, а не словесное только покаяние. Предпринять такой колоссальный труд – более чем из десяти музеев и архивов собрать личные вещи, портреты, фотографии, другой изобразительный материал, касающийся Царской Семьи, разместить его в продуманной экспозиции, издать прекрасный каталог-альбом – это настоящий покаянный подвиг. Впервые русским людям в таком объеме рассказывают и показывают Царскую Россию, дают почувствовать ее особый аромат, ее неповторимое величие, красоту и силу. Тут даже не надо лишних слов и рассказов экскурсовода – когда ты входишь под своды Манежа и в центре светового зала видишь большое Коронационное кресло Александра III из Кремля, окруженное большими парадными портретами в рост государя императора и его Августейшей супруги, то тебя невольно посещает чувство потрясения от величия той жизни и одновременно какой-то словами невыразимой родственности. Множество портретов, передающих жизнь монархов в разных ее проявлениях – от официальных приемов до домашних сцен на отдыхе и, наконец, на смертном одре (серия рисунков, посвященных болезни и смерти Александра III), – помогают понять, почему народ называл императора «царем-батюшкой», а императрицу – «царицей-матушкой», и теперь они, давно отошедшие в мир иной, через эти портреты, через сохранившиеся личные вещи (например, платья и туфли Марии Федоровны, которые зримо представляют ее миниатюрность и изящество) как бы усыновляют нас.
«Мы просим молитв Высочайших...»
Я думаю, что описанное мною переживание – не субъективное, не одиночно-личностное, ведь мы знаем, что цари молятся за свой народ, – и при жизни молятся (как и народ за них), и после смерти молятся (потому что «Бог не есть Бог мертвых, а Бог живых»).
Александр III, который беззаветно любил Россию и служил ей, императрица Мария Федоровна, которая до конца дней, как вспоминают очевидцы, уже в годы советской России воспринималась «как символ русского самодержавия», конечно же, в ответ на наши молитвы продолжают молиться о своем народе.
Господь в удостоверение того, что Он слышит эти молитвы, в то время, когда гроб Марии Федоровны опускали на более ста лет назад предназначенное для супруги Александра III законное место, послал Свое знамение – над крестом Петропавловского собора появилась яркая радуга, которую видели собравшиеся на погребение люди и запечатлели телекамеры.
Среди молитв, прозвучавших в те дни, была и такая, переложенная в стихотворные строки поэтом Николаем Брауном:
Простите нам, матушка, кающимся, многие прегрешения.
Услышьте за пушечным залпом и наш молитвенный стон.
Мы просим молитв Высочайших о наших душ исцеленьи,
Чтоб вновь для народного блага на Трон был Царь возведен!
Для того чтобы последнее прошение исполнилось, к народу должно возвратиться монархическое правосознание. Процесс это долгий, непростой и, в первую очередь, не рациональный, а мистический.
Возвращение императрицы Марии Федоровны – это не просто, процитируем прозвучавшие на церемонии определения, «восстановление исторической справедливости», «соединение Царской России и современной России», «символ восстановления преемства российской истории», «разумное и естественное стремление самой истории восстановить свою цельность». Это мистическое событие, которое обратит сердце народа (не всех, конечно, не всех) к своим царственным молитвенникам, заставит задуматься о религиозном характере власти, которая органична для России и спасительна для ее народа. Заставит, как прекрасно выразился Святейший Патриарх, отнестись к произошедшему не как к одноразовому событию, а понять, что «лучшим памятником Марии Федоровне, которая показала себя достойной супругой и матерью императоров, благотворителем и незаурядным дипломатом, которая всегда думала о народе, – станет возрождение России».
И еще очень важно, что возобновились переговоры о превращении Петропавловского собора из музейного объекта в постоянно действующий храм. Сейчас же сообщим, что для верующих все-таки есть ежедневная возможность прийти и поклониться нашим государям, не покупая музейного билета. После того как экскурсионные группы заканчивают обозрение собора, в 18 часов храм открыт для молящихся.
Людмила ИЛЬЮНИНА
Фото AP
| назад |
| вперед |  |
