СТЕЗЯ
ВОСХОЖДЕНИЕ НА ЗВОННИЦУОб одном из голосов Вятской земли
Его доброе лицо сразу располагает к себе. Александр Максимов – родоначальник и учитель нынешних звонарей в Вятской епархии, его руками налажены звонницы по всей области. Что никак не сказывается на его манере держаться – простой по отношению ко всем и каждому, независимо от чинов и званий. С улыбкой любит вспоминать, как детки из воскресной школы придумывали ему разные прозвища: Шура Колокольщиков, дядя Саша Колокольников, Колокольчиков, Бубенчиков. Что-то читатель сможет понять из его рассказа о себе, но с самого начала хочу сказать: в Максимове с первых же минут общения нетрудно разглядеть один из лучших русских типов – задумавшийся, ищущий правды, но без надрыва, а в созвучии с таинственной соборной жизнью Церкви. Роста он, Александр, невысокого, но когда поднимается на колокольню, то с каждым шагом словно растет, и когда начинает бить в двухсотпудовый колокол, кажется, обретает и собственный голос. Там, наверху, он от имени всех вятчан говорит с Богом.
– Александр, как вы стали звонарем?
– Ну, это долго рассказывать. По работе когда-то, а я был техником по сигнализации, ездил по районам, по старым вятским городкам, видел там храмы. Живопись церковная меня трогала, но до прихода к вере было еще далеко. Много лет я и для души, и для заработка выступал в музыкальных группах, например в «Рок ворона бэнд», – на свадьбах, танцах, в ресторанах. Играл в основном на ударных и саксофоне.
В год тысячелетия крещения Руси зашел в Серафимовский собор, где мне очень понравилось, и я уже был не в пустой церкви – люди вокруг молились. Спустя год шел близ Трифонова монастыря, что-то объяснял сыну, показывал: «Посмотри, какие стены, храм». И увидел: идет народ по мостику через речку во главе с владыкой Хрисанфом. Там же был отец Александр – секретарь епархии, нынешний архиепископ Костромской. Мы с ним в прошлом – одноклассники, и он знал, что я музыкант. Увидев меня, обрадовался: «А мы тебя ищем – нам разрешили колокольный звон». Я растерялся, не понял, какое это ко мне имеет отношение. Оказалось, имеет.
– А что это была за процессия?
– Верующие шли в Великорецкий крестный ход. Их было совсем мало, около тридцати-пятидесяти человек, в основном старушки. Это сейчас десятки тысяч идут на Великую, а тогда все только начиналось. Крестный ход в 1989 году ушел без меня, но через два дня я оказался в Серафимовском храме. Вместе с отцом Георгием, стареньким таким священником, взобрались на колокольню. Там были грязь, опавшие листья, колокола с гнилыми веревками. Батюшка все показал и ушел. Ушел, а потом вскоре умер. А я стал порядок наводить, прибрался, покрасил, колокола перевесил по-своему, одну педаль сделал, вторую, третью... Когда первый раз ударил в колокола, не знаю, получилось ли. Нужно было учиться, и я стал искать пластинки с колокольной музыкой, поехал по Золотому кольцу, побывав в Суздале, Ярославле, Ростове Великом, где колокольные звоны не были запрещены. Не ради верующих, конечно, – для туристов оставили. Ездил, слушал. Не все нравилось, что-то переделывал. Вот, например, звон красивый, но конец не нравится. Меняешь конец, где-то добавишь, где-то уберешь что-то. Сейчас-то по всей России свои школы звонарей появились, но до того, что было до революции, нам еще расти. Слушал я старые пластинки, восхищался, какие звоны были богатые, прекрасные. Дух там был.
– Как были восстановлены звоны в Трифоновом монастыре?
– Сначала я звонил только в Серафимовской церкви, потом еще в двух местах – Трифоновом монастыре и Троице-Макариевом храме. После в Серафимовском меня сменил сын, а когда он ушел в армию – другой ученик. В Трифоновом монастыре все начиналось с деревянной колоколенки. Потом по старым чертежам восстановили нынешнюю каменную колокольню, а прежнюю отвезли в Белую Холуницу. Первый благовест здесь был весом в 1319 килограммов. Потом начали прибывать новые колокола, так что сейчас их 22, то есть полная звонница. Есть и старые и новые. Среди них наш главный вятский колокол весом в двести пудов. Я его на заводе сам выбирал, чтобы со старинными совпадал по звучанию. Звоним когда втроем, а когда и впятером – вместе с помощниками.
– А что было у вас вначале – вера или колокольный звон?
– Сначала были звоны. Вера не сразу пришла. Прежде было удивление: видел, как люди идут в церковь креститься, венчаться, покаяние принести, родных отпеть. Кто с радостью, кто с горем, но больше с горем. И мне тут глубина приоткрылась. Сначала я не весь при храме был, продолжал на стороне играть. Но это было несопоставимо – на звоннице стоишь пред Богом, а потом в ресторан идешь, где и накурено, и матерятся. Ради заработка, конечно, там играл, но все-таки смог освободиться. Без Бога никуда. Без Него ты, как таракан. Поел, поработал и... спать. Деньги? Но деньги счастья не приносят, только вера. И вот звонил я, и думал. Библию от корки до корки прочитал. Потом в людях добро стало открываться, стал их больше любить. Смотри-ка, думаю, мне говорили, что в церкви обман один, а ведь я расту. Раньше гнил на корню, а тут душа, гляди-ко, шевельнулась, ожила. А раз растешь, вверх тянешься, значит, есть к Кому.
– Как откликнулся народ, когда после стольких безмолвных лет начали восстанавливаться звоны?
– Когда стали звонить в Серафимовском соборе, окрестные жители отнеслись к этому не очень хорошо. Посыпались жалобы, что мешаем трудящимся отдыхать, а школьникам делать уроки. А потом как-то все утихло, и, наоборот, люди в разных местах города стали говорить: «А почему у нас звонов нет? Они очищающе действуют». Это правда, колокольный звон имеет целебные свойства: и душу лечит, и тело, или, как раньше говорили, пользует, то есть пользу приносит. Ученые исследовали их воздействие. Оказалось, что звоны уничтожают разные болезнетворные палочки – тифозные, гриппозные. Желтушные, например, погибают за несколько секунд, недаром люди когда-то спасались под колокольнями от чумы и холеры. Представьте старую Вятку, она была небольшой, но имела около тридцати храмов. И когда начинали звонить одновременно, невидимая звонная волна очищала весь город.
Бывает, заболею, температура высокая, когда прихожу на работу, всего трясет. Мне говорят: «Иди домой, лечись», а я знаю только одно средство. Позвонишь раз – получше становится. Другой, третий – и уже здоров. За 17 лет, что звоню, ни разу к врачу не ходил.
Но вместе с тем происходит очищение от дурных мыслей. Как раньше говорили: монах раз стукнет в колокол – бесы пугаются, два – отлетают в сторону, три – только их и видели. Оттого и в крестьянских избах день со звонов начинался. Берет мужик колокольчик, идет и прозванивает и дом, и хлев, и все остальное. Прозвонил, почистил, темные силы улетели. День начинается. Звоны – это как бы к Богу воззвание, разговор с Богом, главная их мелодия: «Гос-по-ди, по-ми-луй». Это такой ритмический рисунок. У колоколов нет мелодий, а есть очень красивые ритмы. Люди слышат, и это призывает их к покаянию, учит красоте.
У католиков не так: било висит на месте, а колокол по языку бомбит. Это вроде как сигнал, вместо которого можно и гудок использовать, ничего не изменится. А у нас по-другому. Звон – это молитва. Вот работает народ в поле, а в это время служба начинается. На каждую не сходишь, дел невпроворот, да и далеко, а сердце тянется. Но услышит колокол – и перекрестится, и о Боге вспомнит, и о совести. Вроде как в церкви хоть душой побывал, краешком, а поучаствовал в богослужении. Колокольный звон весь мир превращает в храм, если с душой к нему отнестись.
– По ночам во сне слышите ли вы звоны?
– Слышу. И такие, и сякие, чувствуешь, что-то не дается, что недоделал, не дозвонил. А бывают сны, когда вижу себя в храме, который хотя и на облаках стоит, а полуразрушенный. И вот начинаем его восстанавливать, а я все одно повторяю: «Давайте звон, давайте звон». Без звонов церковь – как мать без дитя. Большевики, прежде чем ломать церковь, сперва колокола сбрасывали, делали ее глухонемой, чтобы не могла созывать народ. И только потом за иконостасы брались, за стены. Слышат: звонит колокол, а-а, значит, церковь живая. Отрезают язык, и церковь еще дышит месяц, другой, а потом доканчивают ее.
– А бывало, что колокола сами звонили?
– Чудесным образом? Нет, такого не было. Но как-то сторож Серафимовской церкви сообщил, что ни с того ни с сего колокола зазвонили. Поднимаемся наверх, а там филин застрял в веревках: бум, бум. Мы его распутали и выпустили.
– Старых колоколов в Вятской земле много осталось?
– Меня иной раз вызывают, говорят: там колокол сохранился, в другом месте нашелся. Иные красной краской покрашены – пожарные. Помню, в Белохолуницком районе в одной деревне прямо на бревне висел большой красивый колокол. Прошу: «Отдайте, мальчишки в него камнями бросают, из рогаток стреляют, разобьют ведь». Народ посовещался, решил не отдавать, вдруг храм восстановить удастся, понадобится. Ну, дай Бог! Испугались, что на сторону уйдет – это ведь последняя память о старом. Вот она и ожила, как опасность появилась ее лишиться. В Слободском семь колоколов украли, потом нашли в песке закопанными, вызвали меня: «Саня, приезжай обратно устанавливать». Иной раз один смех выходит. Старушка приходит, говорит: «Александр, я колокол нашла у Святой горы, где источники». Собрал я энтузиастов, отправились с лопатами, а там... урна перевернутая из земли торчит.
Но, бывало, находили и настоящие колокола на чердаках, в подвалах. В одном, помню, ноги хозяева мыли, а на том, что в ТЮЗе был, гвозди выпрямляли. Мы попросили его вернуть Церкви, дирекция сначала была против, но потом все-таки передала нам колокол. Иные и выкупать приходилось. Раньше колокола недорого стоили, я на свои деньги, бывало, выкупал. Но сейчас звонницы все больше новыми колоколами оборудуются. Дарят их, надо сказать, охотно. Иные с надписями: такому-то селу от раба Божия (имярек) или от братьев, или супругов. Бывает, целыми наборами дарят в знак покаяния. Подходят, спрашивают, где можно заказать. Даю адреса, у нас сейчас семь заводов колокола делают.
– По районам часто звонницы вызывают восстанавливать?
– Нередко. Один случай больше всего запомнился. Позвали меня зимой, в декабре. Говорю: «Нежелательно это. Тяжело на морозе. Давайте весны дождемся». Но очень просили, к Рождеству хотели поспеть. Взял с помощниками проволоку, веревки, инструменты, поехал. Прибываем на место, глядим: народ столпился у магазина. Идем мимо. Взялись мы за работу – пальцев не чувствуем, но выпьем горячего чайку, отогреемся и снова за работу. А люди у магазина стоят с детьми, валенками притоптывают. Ну вот, зазвонили, наконец. Спустились вниз, видим: бабульки-то плачут, рассказывают, как сбрасывали колокола безбожники. Но дал Господь дожить до такой радости – снова над селом звоны услышать. А ведь я сперва подумал, увидев столько людей: «Видно, дефицит какой в магазине выкинули». Оказалось, нас ждали.
Беседовал В.ГРИГОРЯН
Фото И.Иванова
 | назад |
| вперед |  |
