Великониде он приходился прадедом. С малых лет местные бабки-богомолки истово приучали Великашу к праведной жизни. Учили молиться, учили поститься, учили поклоны бить, учили регулярно попу исповедоваться, и вообще никаких прегрешений не допускать. Подробно рассказывали ей о всех сторонах канонического православия. Не только наша деревня, но и вся округа знала, что как только достигнет Великаша возраста 9 лет, то отдадут ее в монастырь для вечного служения. И свою родимую сторонушку она покинет навсегда.

Однако задуманному не суждено было сбыться. После 4-летней изнурительной войны с Германией рухнула и сама Российская империя. В 1918 году, когда Великаше едва 6 лет от роду исполнилось, советская власть начала закрывать монастыри православной Руси. Игуменов и монахов разгоняли, послушники и трудники возвращались в свои деревни или подались на заработки в города. Великаша, в одночасье лишившаяся предназначенной ей еще до своего фактического рождения жизненной перспективы, оказалась совершенно не у дел.

Скорее всего, и вся дальнейшая жизнь Великаши так бы ничем и не отличалась от миллионов жизней остальных обыкновенных крестьянских дочерей России. Но в 30-х годах совершилось событие, безоговорочно убедившее и самою Великониду, и всех ее родственников в правильности и верности выбора предназначенной для нее с колыбели судьбы.

В 1924-1928 годах на духовной стезе епископа Никольского Великоустюжской епархии подвизался молодой и активный владыка Иерофей (Афонин). Добавим, что Декларации митрополита Сергия о лояльности советской власти владыка не принял и всем ученицам наказал держаться подальше от тех священнослужителей, которые его примеру не последовали. Так родилась еще одна ветвь Катакомбной Церкви. Обладая громадным авторитетом среди прихожан, владыка Иерофей призывал верующих «не марать свои руки» сотрудничеством с «безбожной», по его выражению, советской властью, а держаться в стороне от нее. Он же, владыка Иерофей, создал по выработанному им же самим уставу «сестринство», которое представляло из себя добровольное духовное объединение православных сестер-апостолиц. Сестры-апостолицы целиком посвящали себя Всевышнему и обязаны были выполнять все довольно жесткие требования монастырской послушнической жизни. Жить же им, ввиду ликвидации монастырей к тому времени, разрешалось дома. В числе 500 непорочных дев, на которых владыка в торжественной обстановке возложил белые платочки апостолиц, была и рекомендованная местным приходом и местной православной общиной верующих путиловская дева Великонида.

Обязательно необходимо отметить, что, единожды дав клятву верности Всевышнему в присутствии служителя его – владыки Иерофея, Великонида даже и в мыслях не допускала возможности нарушения взятого на себя добровольного обета. Или хотя бы какого-то, даже самого малейшего, отхода от его довольно жестких ограничительных рамок.

По ее словам, в принятой навеки клятве содержались следующие положения. Не пить спиртного, вообще никогда и ни при каких обстоятельствах, даже в самых малых дозах, не употреблять «бесовского зелья». Из всего разнообразия спиртных напитков сестрам-апостолицам разрешалось в качестве причастия использовать лишь церковное вино, кагор. Не нюхать и не курить табака. Не осквернять свою речь непотребными словами, не божиться и не чертыхаться. Не перечить властям и служителям властей. Сохранять себя в чистоте и непорочности, т.е. не блудодействовать. Выходить замуж сестрам-апостолицам не возбранялось. Но не прежде, чем получат они явные доказательства, что их предстоящее замужество угодно Всевышнему. Всегда одеваться только в черное. Обязательно и непременно молиться с поклонами, не менее чем два раза в сутки – после пробуждения и перед отходом ко сну. Ежедневно по утрам после сна и умывания переодевать на себя свежевыстиранную исподнюю одежду. Никогда не оставлять на себе на второй день вчерашнюю нестиранную «исподку». И вообще ничем не выделяться из общей массы человеческой.

Сестра-апостолица Великонида знала наизусть все необходимые молитвы и псалмы. Она была одной из немногих жительниц Кемской волости, кто умел правильно определять дату наступления предстоящей Пасхи. Многое она помнила в толковании богослужебных книг, которые к тому времени только в воспоминаниях и оставались. В 30-е годы, в период первоначального активного создания колхозов, не только Библии, но и все листы и листовки бережно хранящейся в каждой крестьянской избе за киотками духовной литературы были изъяты доморощенными активистами и местной властью. Частью были сожжены сразу, частью пошли на самокрутки, а частью увезены в райцентр – г.Никольск. Кроме чтения и письма на церковнославянском языке, не забывала Великонида и церковнославянский счет, в котором все числа обозначались буквенно, кириллицей.

Нельзя сказать, что у Великаши женихов не было. В юности она обладала яркой и броской красотой. В пору ее девичества многие парни засматривались на девушку, многим она голову вскружила. Но ни разу дело не дошло даже до сватовства. Как-то соседка ее, Наталья Фетистиха, вздумала было замолвить словечко за парня, с давних пор сохнувшего по Великониде. Великаша отказала, как отрезала. Заявила, что уж если на то пошло, то лучше она «повешается», чем нарушит данный Всевышнему обет целомудрия и безбрачия.

В то же время ни в коей мере нельзя утверждать, что апостолица Великонида знала абсолютно все стороны обрядов православной религии и мудреностей христианского богослужения. Знала-то она действительно много и знала довольно-таки глубоко. Но лишь то, что ей в свое время вложили в голову, помимо приходского священника, еще и местные богомолки, иные воззрения которых имели корни в седой древности. Вот подлинные слова Великанши: «Как солнышко вокруг земли ходит и все освещает, так и Бог каждого из нас со Своих небесных высей постоянно и пристально и со всех сторон рассматривает». Ее так и не удалось убедить, что не солнышко вокруг земли крутится, а все обстоит совершенно наоборот.

Уже после окончания войны, году так в 1948-м, Великонида Васильевна решила стать отшельницей. В ту пору находилась она в расцвете своих сил. Ей тогда еще и 40 лет не исполнилось. Отшельницей и молитвеницей за все грехи и прегрешения людские, как вольные, так и нечаянно совершенные. По крайней мере, хотя бы за православных людей в Кемской волости. А если удастся – то и за «всех крещеных». Посоветовавшись с родными, она выкопала себе землянку на песчаном берегу, недалеко от устья речки Пырнуга. Поблизости от заброшенного к тому времени и постепенно ветшающего и разваливающегося деревянного здания ямсковской водяной мельницы. И начала это свое непритязательное и неприхотливое жилище постепенно по своим потребностям оборудовать и обживать. Недели две жила одна-одинешенька в труде и в молитве. Никаких диких лесных зверей – ни медведей, ни волков – она не боялась. На своем жизненном опыте знала, что звери далеко стороной обходят жилье человеческое, лишь только запах его почуяв. Разумеется, окрестные жители – и косари, и лесники, и грибники-ягодники, и рыболовы-охотники – регулярно ее навещали. Приносили угощения и гостинцы и заказывали молебны. А также попутно ей и все деревенские новости рассказывали.

Власти о ней, само собой, не забывали. Однажды приперся к ней незваный гость – местный участковый милиционер из села. Тот самый, который впоследствии вдовице Наташке Трифоненковой в Путилове рыжую дочку Анютку смастерил. Его не смутил даже тот факт, что Великонида в это время в очередной раз молилась. Безо всяких церемоний заломил он Великаше руки за спину и пинками вытолкал ее из землянки. Самое землянку топором развалил и даже доски и столбики от нее поджег. Да еще и пригрозил. Живи, мол, тетка, вместе со всеми людьми в любой деревне, в которой тебе только приглянется, а не в отдалении. Если же мне хоть раз на тебя еще от моего начальства очередная жалоба поступит, то не обижайся. Самолично тебе на шею камень потяжелее привяжу и с самого высокого обрыва с размаху в реку сброшу. Если сразу и не утонешь, так хоть кости свои дурные переломаешь. Другим неповадно будет. Вот так и не получилось у Великаши претворить в жизнь свою тщательно лелеемую и всерьез обдуманную мечту стать отшельницей. А после нее о подвиге самоотречения никто из кемляков даже и помыслить не пытался.

В совершаемых для местных жителей обрядах православия всю свою сознательную жизнь Великонида держалась на скромных второстепенных ролях. На первые роли не только не лезла, но и никогда не стремилась к ним. Больше молчала и неустанно молилась. Услуги Великаши местной крестьянской общине понадобились лишь после отъезда из Путилова Лампиюшки Евсиной и Кати Хабазовой. При отсутствии в деревне попа эти трое женщин и возложили на себя добровольное исполнение обязанностей священников при всех необходимых церковных требах – с момента смерти последнего настоятеля нижне-кемской Николаевской церкви о.Михаила Сараева в 1936 году и почти до самого конца ушедшего XX века.

Великаша вполне сознательно и целеустремленно всю свою жизнь сама себя повсеместно унижала. Говорила, что это – заповедь Господня. Ибо унижающие себя на этом свете будут возвышены на том.

В 70-х годах прошлого века Великониде назначили пенсию – 35 рублей, по итогам трудовой деятельности уборщицей и техничкой в начальной школе села Никольского. С этого времени жизнь ее уже и не выходила за рамки раз и навсегда установленной колеи. Больше не нужно было заботиться о собственном пропитании. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год никаких изменений в ее жизни более не происходило.

Ежедневно по утрам, поднимаясь с постели после сна и умывшись, на «голодную трогу» (натощак) совершала она обязательную коленопреклоненную молитву перед ликами святых. На шалёшке, для этой цели на полу расстеленной. Каждый раз выдерживала Великонида раз и навсегда назначенное для себя число обязательных поклонов – 666. Была она твердо убеждена, что это число, упоминаемое в библейской книге «Откровение Иоанна Богослова», заключает в себе цифровое обозначение скрытого имени извечного врага и антипода Божия. Поэтому и считала, что внести свой посильный вклад в дело победы сил добра и света над силами зла и тьмы и поможет ей это священное число совершаемых ею поклонов.

А чтобы нечаянно не спутаться, число своих совершаемых поклонов спичками контролировала. В обычном, стандартном спичечном коробке 55 спичинок держала и перед каждым своим очередным молебствием обязательно их пересчитывала. Раскинет спичинки и после каждого 12-го поклона очередную спичку из одной кучки перекладывает в другую. Что в итоге, вместе с первыми 6 поклонами, и составляло желаемое число – 666. В конце дня, перед отходом ко сну, та же самая процедура и в том же самом порядке повторялась вновь.

Во время совершения молитвы беспокоить Великашу по любому поводу было совершенно бесполезно. Ни на какие обращенные к ней вопросы она не отвечала и от молитвы не отвлекалась. Это знали все окружающие и никогда ее не только не беспокоили, но и беспокоить не пытались. В деревне поговаривали, что даже если Великашу во время молитвы убивать будут, и то она своего занятия не прервет. Единственный раз отвлеклась она от творимой молитвы во время кратковременного подвига отшельничества, да и то не по своей воле. Об этом говорилось выше, когда ее рыжий милиционер из землянки пинками вытолкал.

В молитве своей не забывала она упомянуть всех, кого только знала. Для усопших просила Царства Небесного и вечной памяти, для живущих – хорошего здоровья и прочих благ. Каждый раз, в самом конце своей молитвы, просила она у Небесных сил о великой милости для себя самой – дать ей возможность пострадать за веру православную и с этой целью ниспослать ей мученическую смерть. И в смерти своей она также хотела последовать подвигу мученичества своего духовного пастыря, владыки Иерофея (Афонина). В результате обязательных и постоянных ежедневных физических упражнений – молитвенных поклонов – до конца своей жизни Великонида Васильевна сохранила хорошее здоровье и гибкость во всех частях тела. Никакие хвори и болезни к ней не привязывались. Даже обычным насморком и то, как она вспоминала, болела всего лишь только один раз. В трудное и голодное послевоенное время, в 1946 году.

Знающие обряды канонического православия приезжие верующие открыли Великаше, что в честь Вознесения Христова не совершается коленопреклоненная молитва в воскресные дни и во весь период Великой Пятидесятницы, от Пасхи и до Троицы. Тут она серьезно задумалась. Однако, как следует обдумав услышанное, все последующие дни без исключения продолжала совершать только коленопреклоненные молитвы. Всю свою жизнь, сказала она, молилась я исключительно и только на коленях. И пока есть силы и возможность, до конца своей жизни буду молиться так же. Если, говорит, я и сделала что-либо не так, то не со злым умыслом. И потому Бог меня простит.

Отличительной особенностью характера Великаши было отстраненно-неприязненное отношение к существующим деньгам. Все кемляки – народ довольно прижимистый. У Великаши это приняло какой-то необычный оборот. Она была твердо убеждена в том, что поскольку является служительницей Господа, то Господь и обеспечит ее всем необходимым для жизни. А деньги, дескать, от лукавого существуют. И поскольку изначально все деньги были задуманы как орудие зла, то ни к чему хорошему они никогда не приводят и не приведут. В крайнем случае, говорила Великаша, у крещеного всегда есть возможность пойти по деревне с протянутой рукой и попросить «Христа ради». В куске хлеба верующему не откажет никто. Но от нищенства и попрошайничества судьба Великониду отвратила. Крестьянская община деревни Путилово добровольно взяла единственную свою молитвеницу на полное содержание и обеспечение.

В своем трудоспособном возрасте работала Великаша лишь потому, чтобы не подвергнуться суду и репрессиям. По существующим при советской власти законам каждому трудоспособному гражданину и гражданке где-то обязательно надо было работать. Отлынивающих от работы отдавали под суд и приговаривали к высылке из родных краев на определенный срок. Всю свою жизнь своим основным и главным жизненным предназначением Великонида считала молитву. А работу считала «ублажением» существующей власти.

Действительно, не только жители всей нашей деревни, но и всех остальных окрестных деревень обеспечивали Великониду необходимой для нее едой и одеждой. Кто – как свою родственницу, кто – как молитвеницу и заступницу перед Небесными силами, кто – в качестве пожертвования, а кто – по принципу «на те, Боже, что нам негоже».

Народу к Великаше приходило множество. В «приемные» часы, в перерывах между молитвами. Явившимся раньше положенного времени приходилось ожидать. Иногда даже очередь выстаивать. У каждого – свои заботы. Кто просит Великашу помолиться за свое собственное здоровье, кто – за здоровье родственников. Чтобы корова вовремя «обошлась» и благополучно отелилась. Чтобы захромавшая овца поправилась. Чтобы картошка взошла и жито «на плану» заколосилось. Чтобы сенокос вовремя закончить и запасти сена для своего хозяйства на весь предстоящий зимний сезон. Чтобы ветер крышу на дворе не растрепал. Да мало ли каких и других самых разнообразных забот в крестьянском хозяйстве! Каждая просьба подкреплялась обязательным подношением. Помимо обуви и «лопоти» (одежды), приносили еду – продукцию своего домашнего хозяйства. Приносили парное, свежее и топленое молоко, простоквашу, грудки (творог), сметану, масло, сало, сахарку и сухого чаю на заварку. Пару яблочков или лимон. Очень любила Великонида пить чай с долькой лимона. Отрежет колечко от лимона, разрежет его пополам и с каждой половинкой не менее 10 чашек выпивает. А потом и остаточек проглатывает. Весь, кроме кожуры. В иные дни столько нанесут, что буквально все свободное пространство в избе бывало уставлено корзинами, кринками, бураками, бутылочками, стеклянками, банками. Свободным оставался только лишь один проход. При этом необходимо учесть, что твердые подарки из корзин путиловцы вынимали, раскладывали на столе, лавке или судёнке и часть корзин сразу же домой уносили. За остальной посудой приходили попозже, по мере ее освобождения. В крестьянском хозяйстве любая емкость, а особенно продуктовая, была крайне необходима в повседневном быту.

Таким образом, практически Великонида совершенно не нуждалась в деньгах. Всем, что только было необходимо для поддержания жизни и деятельности, крестьянская община снабжала ее с избытком.

Назначенную от государства пенсию в 35 рублей она не тратила совершенно. В деревенском магазине был поставлен телефон. Любому пенсионеру можно было позвонить на почту и сообщить, сколько денег принести. По деревням и по домам пенсию разносила местный почтальон. Великонида в этот день также приходила к магазину. Каждый раз на вопрос, сколько денег ей принести, отвечала обычно одинаково – чтобы отправили ей с почтальоном 5 рублей, а остальные положили на сберегательную книжку. Но и эти 5 рублей она почти никогда не расходовала. По окончании очередного месяца отдавала их, неистраченными, своей духовной дочери, Ольге Николаевне Глебовой. За заботу ее и причиняемое беспокойство.

В свое время из-за этого равнодушия к мирскому лишилась Великонида Васильевна своего жилья, жилого дома Санка Оськина. Часть слёг на крыше сгнила и разрушилась, а берёста под влиянием солнечной жары стала коробиться и свиваться в трубки. Дождевые потоки по такой крыше уже не скатываются на землю, а обильно просачиваются и протекают внутрь помещений. В этом и заключается главная беда для крестьянского жилого дома и любой подобной постройки. Начинается гниение. Если не сохранить крышу, то постепенно сгниет и разрушится и весь дом.

Наконец наступила такая пора, что Великаше пришлось постоянно подставлять ведра, шайки и другие емкости под протекавшие во время дождя с потолка в избу дождевые ручейки. Детдомко и Аркаша Трясолес предложили ей свои услуги. Дескать, мы тебе, тетка, крышу починим. Старые берёста расправим, новые настелем и сгнившие слёги заменим. Заплати нам за работу 40 рублей. Платить Великаша решительно отказалась. Если почините крышу, сказала, то я помолюсь за вас.

Но ни Аркаше, ни Детдомку молитва Великаши была не нужна. Обои предпочитали материальные блага. Им жизненно необходимы были только деньги на пропой. Дом Санка Оськина, в котором жили две девственницы – Великаша со своей старшей сестрой Анной, – постепенно гнил и разваливался, пока жить в нем стало совершенно невозможно.

После этого она обратилась к Сану Хизу, уже лет 10 как переехавшему со всей своей семьей на постоянное жительство в поселок Борок, с просьбой пустить ее, Великашу, пожить в его пустующую в Путилове избу. Сано предложил купить у него свой дом за 500 рублей. Но надо знать и Великашу. Уж если она ни на какие свои нужды не расходовала даже 50 копеек в год, то неужели согласится заплатить 500 рублей за жилую избу?

С другой стороны, к перестройке и инфляции Великонида Васильевна отнеслась весьма спокойно. В один далеко не прекрасный момент все сбережения народа в сберкассах в одночасье обесценились. В очередной раз государство объегорило своих доверчивых граждан. Неожиданно все трудящиеся из обеспеченных в одночасье стали нищими. Некоторые готовы были на себя руки наложить, другие, вроде Пашки Дербина, ушли в запой. Одна лишь Великаша на совершившийся беспредел спокойно ответила: «Бог дал, Бог и взял».

В конце своей жизни оставалась Великаша одна-одинешенька, покинутая, одним за другим, всеми своими родными. Брат Иван умер, обгорев при спасении имущества из собственного горящего дома. Немного помучившись, через полтора десятка лет умерла и старшая сестра Анюшка, плеснув нечаянно из чугуна крутым кипятком себе на ноги. Летом Великаша жила в сохранившемся от пожара строении – бывшем хлебном амбаре своего брата Ивана, а на зиму ее забирала к себе соседка, ее духовная дочь.

До конца своей жизни Великаша сохранила хорошую память. Никогда и ничего она не записывала, но все «заказы» держала в собственной памяти, не забывая их. Незадолго до своей смерти в разговоре насчитала она 115 колодцев в деревне Путилове. Как исправных, так и давно засыпанных и недействующих. Остается только искренне сожалеть, что эти ее драгоценные сведения по местному краеведению остались тогда не записанными и для потомков утраченными.

Молилась Великонида вслух, искренне полагая, что только она одна и слышит собственную молитву. С годами слух ее стал ухудшаться и слышала она все хуже и хуже и, соответственно, молилась все громче. Молитвы Великаши были хорошо слышны жителям близлежащих домов. Особенно в летний период, когда все окна в домах открываются нараспашку. Как известно, новости в деревне распространяются довольно быстро. Поэтому практически через полчаса уже вся деревня знала, о чем в очередной раз молит Великаша Небесные силы.

Молитва ее о мученической кончине исполнилась, своего она добилась. 29 августа 1995 г. годящийся ей во внуки Колька Воронёнок, не получивший от нее пять рублей на водку, нанес Великаше восемь ран перочинным ножом. Во время суда и следствия арестованный Воронёнок показал, что последними словами Великониды была возносимая ею хвала Небесам: «Слава Тебе, Господи! Наконец-то мои молитвы услышаны и посылаешь Ты мне, недостойной, желаемое мучение!»

Путиловцам сообщили результаты медицинского вскрытия тела убиенной сестры-апостолицы Великониды: внутренние органы у нее – сердце, легкие, печень, почки и все остальные – были в полном порядке, и она вполне могла бы прожить если и не 20, то уж 15 лет – наверняка. Только одно легкое было задето ножевым ударом. Так и оборвалась безвременно жизнь праведницы Великониды на белом свете.

Уверовал ли кто-нибудь из кемляков в общем и из путиловцев в частности под влиянием свершившейся мученической смерти рабы Божией Великониды? Ответ – отрицательный. Никто.

Последние верные сторонники Иерофеевского раскола в г. Никольске, упрямо не признающие еще по совету своего духовного пастыря официальную Русскую Православную Церковь, обратились к верующим д.Путилово с просьбой о захоронении апостолицы Великониды на приходском кладбище г.Никольска. И пока еще живы люди, чтящие своего духовного владыку – епископа Никольского Иерофея (Афонина), – возлагают они регулярно цветы и на могилу верной его последовательницы – Великониды Васильевны Парфеновой. И поминают ее добрым словом, в своих молитвах желая для нее вечной памяти и Царства Небесного. Вечная память сестре Великониде, всю жизнь сохранявшей верность однажды данному обету!

22 декабря 2003 года скоропостижно скончалась и духовная дочь Великониды Васильевны, Ольга Николаевна Глебова. Скончалась также девственницей. Хотя она не была монашенкой и не давала обета безбрачия. Она была моложе Великаши на 15 лет, но всего лишь только на 8 лет ее пережила. Говорили в деревне, что позвала ее Великаша вслед за собой. Ольга упала с высокого крыльца и убилась насмерть. Готовя к похоронам новопреставленную, соседи разобрали ее сундуки с лопотью. В том числе и сундук Великониды Васильевны, в который никто не заглядывал, по крайней мере лет 10 наверняка.

Сундук по самую верхнюю крышку был заполнен готовой лопотью. Выстиранной, выглаженной, вывернутой «нанец» (наизнанку) и аккуратно сложенной. Там же были и неиспользованные отрезы материи, и выстиранные праздничные рушники. На самом дне сундука находилась монашеская «сряда», приготовленная Великонидой для своего последнего пути, аспидно-черная, с блестящим отливом женская одежда – платье, исподка и чулки. Там же были и новые, неношеные ботинки, также черного цвета. И массивный тяжелый нательный крест, тщательно отполированный и тускло блестевший.