ДОБРОСЛОВ

УЧИТ МЕНЯ ЖИЗНЬ

Хочу начать с благодарности. В одном из прошлых номеров газеты я упомянул, как запала мне в душу книга «Иллотропион». Там же пояснил, что, увы, немногое успел прочесть, так как книга была мне дана на малое время. К моему удивлению, вскоре после публикации я получил в подарок целых три экземпляра «Иллотропиона» от читателей из Тобольска, Усть-Кулома и Сыктывкара. Спасибо вам, мои дорогие. Теперь объявление: все, кто желают, могут присылать мне письма с вопросами. С радостью отвечу, в меру своего разумения, на страницах «Веры».

А рассказать я хочу сегодня о старой своей задумке – создать небольшой монастырь при церкви Свв.Кирилла и Марии. Наш приход возвёл её в сосновом бору, вокруг выросло уже немало строений, так что есть где принять иноков. И мечтал я какое-то время, что скоро обрасту монашеством, смогу послужить братьям с любовью.

Но вот приходит к нам один инок – подвижный, работящий человек, и всё бы хорошо, да только уж очень он к нам требователен оказался. Матушкой Марией недоволен, ко мне претензии. Однажды за трапезой, чтобы снять напряжение, говорю ему: «Что бы ты ни сделал, я заранее всё прощаю и никогда не попрошу тебя оставить нас». С любовью сказал, но он в ответ нахмурился и ушёл из-за трапезы. Оказалось, понял меня следующим образом: «Прогнать не прогоню, но создам такие условия, что сам уйдёшь». Скандалы участились. Был случай. Зашла к нам женщина, оставив у ворот сумку. Смотрю: там пёс вертится, спрашиваю: «Что в сумке?» Оказывается, колбаса. «Посмотрите, – прошу, – не пропало ли что». А инок наш шёл мимо, воду нёс. Вижу, дёрнулся, а когда пришло время прощаться с женщиной, подбежал и резко так бросил: «Проверьте, проверьте сумку», – решил, что на него пало подозрение в воровстве. Уж как только мы ни пытались его умягчить, но с каждым днём становилось только хуже. И вот однажды соорудил он во время моего отъезда одно строение, не там где нужно и не так всё сделав. Я ничего не сказал, но был, конечно, не в восторге, о чём инок наш догадался. Всю ночь он разрушал это своё сооружение, выдёргивая здоровенные гвозди. А на следующий день вошёл в трапезную, снял куртку и тщательно протёр стул, где перед ним сидел один священник. Грязное, мол, место. Вот на этом моё терпение и лопнуло. Недооценил я этого человека, а себя переоценил. Вызвал его и спросил: «Сколько денег тебе нужно на дорогу?..» Так не выполнил я своё обещание – никогда не просить его уйти.

Учит меня жизнь... Народу не прибывает, люди, которые хотели бы стать монахами, почти перевелись. Каждый ищет своего, и никто не хочет слагать с себя волю, разве что для виду, но это хуже открытого непослушания. Недавно в третий раз оставил нас один послушник. Несколько месяцев побудет, потом на год исчезает. В своё время побывал в каких-то сектах, а когда впервые появился, то сказал: «Я люблю Бога и хочу научиться с Ним общаться». Дело хорошее, но, видно, что-то он там напутал. Когда первый раз покидал нас, сказал свысока: «Думаете, я пришёл у вас учиться? Нет, я приходил вас учить!» А однажды прочитал он у аввы Дорофея, что спастись можно только по послушанию. Дело опять-таки хорошее, но снова что-то не заладилось. Всё искал он, чем бы ещё заняться, и наступили для меня неспокойные времена. С утра до ночи я должен был искать этому человеку послушания. Это было тем труднее, что способности он мало к чему имел, не слишком творчески подходил к работе и поручить ему можно было лишь что попроще. Как-то велел ему кучу глины перетаскать, думал дня на три хватит. Но тут один наш прихожанин решил подсобить, так что часа через четыре дело было сделано. И снова мне нужно было управлять этим послушником и не было мне рядом с ним ни минуты покоя. Иной раз и делать-то ничего не надо, но он неотступен, а главное – не от души всё это шло. Будто в поддавки он со мной играл и я всегда проигрывал. Садимся за трапезу, спрашивает:

– Отче, мне кушать или не кушать?

– Поешь.

– Мне с хлебом или без?

– С хлебом.

– Со ржаным или белым?

– Ну, можешь с белым.

– А какой рукой брать, левой или правой?

Я старался всё свести к шутке, но шутка была не сказать что смешная, и однажды он услышал от меня:

– Сам решай.

Встрепенулся, говорит: «Я хочу всё по послушанию делать». Отвечаю: «Вот такое тебе послушание – решай сам». Матушка Мария стала его упрашивать, чтобы успокоился, послушник не поддавался, и столько во всем этом было самолюбия, что я воскликнул: «Знаешь, большего гордеца я не видел». Не в первый раз сказал, но тут он улыбнулся, не стал спорить. А утром матушка прибегает: «Уходит наш С... !» Не простившись, быстрым шагом прошёл он мимо нас, матушка догнала: «Ты бы хоть благословения попросил». «Не надо, – отвечает он, – мне его благословения». Моего то есть. Ну, хоть бы денег на дорогу или что из вещей взял, нет, дошёл до ворот, обернулся и крикнул сердито: «Живите тут!»

Не растёт монашество. Иной скажет: «Батюшка, хочу постриг принять». И появляется искушение исполнить просьбу, рядом удержать. Человека можно клобуком и мантией прельстить, когда ему плохо и на мир ему наплевать. Но длится всё это три-четыре месяца, рано или поздно заканчивается. И если над человеком в минуту слабости совершить постриг, то он, может, тебя ни в чём винить и не станет, сам напросился. Но сохранится ли доверие между вами? Поначалу у меня были другие представления. Помню, трудился у нас один отставной прапорщик, боевой такой, говорю ему: «Пойдёшь в монахи?» «А что, давай», – отвечает. А недели через две одна женщина, заглядевшись на него, подошла к матушке Марии, говорит: «Познакомь нас». Сейчас у прапорщика этого дочка растёт и живут они с супругой хорошо, а я вот, так получилось, лишился монаха. Но рад этому: не вышло бы у этого брата с монашеством, маялся бы, но Господь удержал. Нет, я не отчаиваюсь, всё ещё надеюсь – вот будет у нас монастырь. Но пусть родится он по Божьему промыслу, а не по моему хотению.

Подготовил В.ГРИГОРЯН

назад

вперед