ЖИВОЕ СЛОВО
ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ И РУССКИЙ
| Епископ Венский и Австрийский Илларион (Алфеев) высказался недавно в пользу частичной реформы богослужебного языка. По его словам, «отказ от славянского языка и перевод всего богослужения на русский язык недопустим. Однако некоторые части богослужения вполне допустимо читать по-русски. Например, псалмы, Апостол и Евангелие». Как вы относитесь к этому мнению? |
Иерей Виктор Пантин (Каргополь, Архангельская епархия):
– На Пасхальной литургии Священное Писание читается на русском, на греческом, латыни и других наречиях. В каких-то особых ситуациях переложение некоторых священных текстов на русский язык бывает допустимо и даже полезно. Например, при совершении Таинства крещения и вообще когда речь идёт о миссионерском делании. Но оправдано это может быть лишь в том случае, когда евангельские слова произносятся сначала на церковнославянском. То есть славянский текст люди тоже должны слышать.
Я часто служу в воинских частях, и какие-то места из Евангелия, Апостола приходится переводить, растолковывать смысл молитв. Но здесь, конечно, нужно чувство меры, благословение архиерея, соборное обсуждение. Когда, подражая протоиерею Георгию Кочеткову, переводят всё богослужение – это неправильно. Перевод бывает лишён той глубины, которая есть в церковнославянском, боговдохновенном наречии – языке проповеди святых Кирилла и Мефодия. Переложение на русский что-то проясняет, а что-то, наоборот, затемняет.
Если говорить о практике других славянских церквей, то, как мы знаем, там используется чтение Апостола и Евангелия на новоболгарском, новосербском. Однако болгарский монастырь Зограф и сербский Хиландар на Афоне придерживаются старой практики. Побывав там недавно, мы имели возможность молиться в этих обителях на церковнославянском.
Не стоит переоценивать доходчивость богослужения на русском или новоболгарском языках. Восприятие священного текста зависит не только от формальной понятности конкретных слов и фраз. Требуется, прежде всего, очищение сердца и богословское просвещение ума. Перевод не панацея.
Иеромонах Александр (Митрофанов) (п.Максаковка, Сыктывкарская епархия):
– Я отношусь к этой инициативе отрицательно. Для России традиционным языком богослужения является всё-таки церковнославянский, не понимаю, зачем его менять. Любой верующий в состоянии приложить небольшие усилия, чтобы понимать тексты, читаемые за богослужением, благо он не так уж и сильно отличается от русского. За границей ясно, что служить на церковнославянском не представляется возможным, поскольку этот язык далёк от них (там служат на местных языках), ну а у нас-то в чём препятствие?
Если кто-то думает, что, как только мы перейдём на русский язык, народ сразу повалит в храмы, – он ошибается, и чтобы это понять, достаточно посмотреть на неудачный опыт перехода с латыни на местные языки в Католической Церкви. Хоть латинский язык и сложен для понимания, и не является родным для многих народов, столетия слышавших его в храмах, отказ от него привёл к серьёзным волнениям среди католиков, даже несмотря на догмат о вероучительной непогрешимости Папы.
К тому же и без перехода на русский священные тексты не удаляются от народа, при этом немного изменяются согласно развитию современной речи. Так, если мы возьмём Евангелие XIII века и XX и сравним их, мы найдём некоторые отличия, где сильно устаревшие слова заменены более понятными. Так происходит и сейчас. Например, относительно недавно в словосочетание «спят довольни», что означает «умирают», было добавлено пояснение: «усыпают» (1 Кор. 11, 30).
А прихожанам, которые считают церковнославянский язык очень трудным, хотелось бы сказать: «Братия и сёстры, не ленитесь, изучайте церковнославянский язык. Посмотрите в календаре, какое читается в этот день Евангелие, и прочитайте его по-русски дома, тогда в церкви оно будет вам понятно. Как сказано, «вера без дел мертва» (Иак. 2, 26). А мы всё пытаемся облегчить себе жизнь. И даже минимальный труд часто не хотим ради Господа понести. Трудитесь, и будет вам награда.
Иерей Андрей Кононов (Вятка):
– Я отношусь к этому с недоумением, такими заявлениями лишь вносится смута. Дело в том, что церковнославянский – это язык молитвы, сама его конструкция другая, она отражает другое миропонимание, отношение к жизни. Невозможно адекватно выразить на русском языке те мысли, чувства, которые содержатся в церковнославянском. Получится жидко, разбавленно. Вспомним, как талантливые русские поэты переводили псалмы. Ничего не вышло и не могло выйти – дыхание разное. Это всё равно что Пушкина на украинский перекладывать. Разве украинский не красив? Очень красив, когда на нём пишет Тарас Шевченко, которого тоже немыслимо перевести.
Я люблю русский язык и люблю церковнославянский, но не понимаю, зачем нужно сталкивать два этих мира, две системы? Не едят селёдку с молоком, хотя сами по себе это хорошие продукты. Можно спеть псалмы на русском во время концерта, на богослужении он будет выбиваться, разрушать его цельность.
Конечно, есть свои проблемы у церковнославянского богослужения. И существует комиссия в Московской Патриархии, которая очищает церковнославянский от каких-то умерших образований. Есть, например, такое выражение в чине освящения крестика: «испражнение волшебных мечтаний». Оно очень неудобоваримо для слуха современного человека. Трудно без смущения произносить: «Видящий Ирода яко блядовита». И это ещё мягкие примеры. Отдельные выражения, в том числе и в Евангелии, звучат сегодня настолько скабрёзно, что воздержусь от произнесения. Заменять их совершенно необходимо. Так, вместо «совокупляйся» можно говорить «соединяйся», чтобы никого не вводить в искус. И есть выражения, которые можно изменить, чтобы выявить их красоту. Например, вместо «радуйся, крин сельный» произносить «радуйся, цветок прозябший» или «процветший».
Здесь косность нашего подхода мешает пониманию, что о богослужебном языке нужно заботиться как о дивном саде: что-то подрезать, прививать, без этого сад дичает. Но вырубать его или сажать растения, чуждые этому саду, – это не выход. Мы обязаны сохранить всё самое лучшее, всё самое ценное в церковнославянском, ни в коем случае не переходить даже в малой части своего богослужебного устава на русский язык. Церковнославянский – не мёртвый язык, он живой и любим большинством прихожан наших храмов. Мне жаль тех, кто этого не чувствует, не понимает.
| назад |
| вперед |  |
