РАССКАЗЫ НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ

«ИОАННЕ КРЕСТИТЕЛЮ, ПРОСТИ НАС!»

Здравствуйте! В июне 2006 года мы с сыном были в паломнической поездке и Господь сподобил нас приложиться к деснице Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Надо сказать, что организация этого праздника в Чебоксарах была устроена во второй день так плохо, что было просто больно. Хотя в прессе всё выглядело очень пристойно. Хотели сразу написать об этом в «Веру», но потом как-то потихоньку притупилось, да и сами мы, видимо, настолько грешны, что и получаем по вере. Но я всё-таки попробовал написать рассказ, как бы со стороны, про сына.

Сашка катался во дворе на велосипеде, когда отец, позвав его домой и посадив напротив себя, рядом с мамой, серьёзно и испытывающе и в то же время со смешинкой в глазах спросил: «Ну что, Александр? Шестой класс ты закончил без троек. Может, купим тебе телефон?» Сашка обмер. В его классе мобильника не было только у него да ещё у двух-трёх ребят. Остальные же одноклассники на переменах, а то и тайком на уроках возились, переключали что-то и звонили по своим «сотикам» не переставая. А отец тут же, не дав прийти в себя, улыбнулся: «Или поедешь со мной в Дивеево? Выбирай». Мысли кубарем пронеслись в голове. «Конечно, в Дивеево!» – выдохнул Санька. Возможность съездить вместе с отцом по святым местам, к батюшке Серафиму, не шла ни в какое сравнение с телефоном. «Ну вот и слава Богу, – сказала мама, – готовься». И родители одобрительно переглянулись.

Потянулись длинные, как показалось парнишке, дни ожидания. Отец звонил в область, заказывал места в автобусе паломнической службы, договаривался на работе о подмене. А Саша, словно боясь спугнуть что-то, не говорил даже друзьям о предстоящем событии и, каждый раз укладываясь спать, долго лежал с открытыми глазами, представляя себе будущую поездку. Потом были ночь в старом, громыхающем вагоне пригородного поезда, молебен в храме Трифонова монастыря перед началом пути, дорога в удобном автобусе – и, наконец, Арзамас, Суворово, Дивеево! Службы, чудотворные иконы, купание в святых источниках, ночной крестный ход по канавке. Дальше – Волга, как из сказки выплывший Макарьевский монастырь, послушание в нём. И вот, когда казалось, что сердце и душа уже переполнены счастьем, а впечатления распирают грудь, в самом конце поездки руководитель группы матушка Надежда, собрав всех, с волнением и трепетом в голосе объявила: «На обратном пути мы заедем в Чебоксары. Туда привезена десница Иоанна Предтечи, и если Господь сподобит, сможем приложиться к ней». Сашка чуть не запел от радости. Ведь столько увидено, столько запечатлелось в памяти, а тут даже невозможно представить – десница самого Иоанна Крестителя!

Всю дорогу до Чебоксар парнишка смотрел в окно «Икаруса» на пролетающие за стеклом поля, перелески, встречные машины и думал о том, что же можно и нужно просить, прикладываясь к такой святыне. Мыслей было много. Конечно, хотелось помолиться и попросить, чтобы поскорее начали ремонтировать храм у них в райцентре. С провалившейся, поросшей берёзками крышей, без маковки и даже без креста стоял он прямо напротив здания равнодушной администрации. В этом храме Сашу почти десять лет назад крестили, туда он ездит с отцом и сестрой по воскресеньям. Хотелось помолиться и о том, чтобы на службы приходило больше людей, чтобы больное сердце батюшки Николая поправилось и не мучило бы его так часто, чтобы дома было всё хорошо...

Автобус остановился, неуклюже «потоптался» на обочине, пытаясь втиснуться между припаркованными автомобилями, потом, выпустив паломников, попятился, развернулся и уехал искать стоянку. А Александр с отцом и остальной группой вятичей встали в конец длинной очереди, которая лентой уходила сначала за поворот, за угол двухэтажного, поросшего кустарником дома, а потом выныривала у парка и скрывалась где-то вдалеке. Было жарко. День уже перешагнул на вторую половину, и людей, стоявших в очереди, мало спасали от солнца платки и самодельные пилотки из газет. Мимо проезжали машины «скорой помощи» и милиции, дежурившие тут же. Прошёл послушник из монастыря, предупредивший, что под видом монаха кто-то собирает деньги с людей. Рядом сосредоточенно молились старушки в цветастых, праздничных платочках; стояли паломники из Казани во главе с высоким молодым батюшкой. Бойкие тётечки в очереди звонили по телефону и громко сообщали родственникам и знакомым, что место для них уже занято. Отец разговаривал с отцом Василием, пожилым, седым священником, окормляющим их группу; слушая батюшку, он согласно кивал головой в ответ на что-то. А Санька решил для себя, что и он тоже, как некоторые взрослые в очереди, будет незаметно для других отказываться от воды, еды и возможности выйти из очереди и посидеть. Будет тоже терпеть вместе с ними, вместе с отцом. И это будет его маленьким крестным ходом к деснице.

Прошло несколько часов с момента приезда в город. Кто-то уходил, кто-то подходил, но в основном люди терпеливо стояли. Отец тоже. Серьёзный, он изредка испытывающе поглядывал на сына. На город понемногу опускалась ночь, неся прохладу уставшим за день людям. Как-то незаметно пропали палатки и лотки, где днём продавали пирожками с картошкой по 20 рублей за штуку и тёплую газировку, такую же дорогущую. Всё меньше и меньше стали проходить мимо нас взрослые с маленькими детьми – их пропускали к святыне без очереди. Зажглись фонари, и вот уже окончательно стемнело, что очень удивило Саньку – дома у них самый разгар белых ночей.

Чем дальше паломники продвигались вперёд, тем громче раздавалось стройное пение. В храме, где находилась святыня, непрерывно шла служба, звучали молебны. И песнопения, возгласы священников, усиленные динамиками, словно ударяясь о будничную жизнь большого города, откатывались назад и гасли в очереди, как бы пропитывая её чем-то знакомым, неизъяснимым. Но стоять становилось всё труднее и труднее. Голод и желание пить давно уже притупились у Саньки, зажатого со всех сторон, не хотелось уже и сидеть. Просто была какая-то общая усталость, но она с лихвой перекрывалась целью. Поток, текущий ко храму, становился всё плотнее. В начале пути он был как тихая лесная речушка, но чем ближе люди подходили к дворику, тем сильнее смыкались ряды, а сбоку, словно ручейки, бесцеремонно притыкались, прилипали стайки шустрых подростков, девчонки с торчащими животиками, женщины в брюках и с яркой косметикой на лицах и даже солидные дядечки. Именно из-за них возникала сутолока в очереди, так что прохожие с усмешкой замечали: «Во православные-то давятся...» А Саше было обидно – хотелось крикнуть в ответ, что не они, паломники, много часов подряд стоящие в очереди, создают беспорядок, а те люди, что самовольно втискиваются в людскую реку. Поэтому-то и стали возникать тут и там словесные перепалки. Росло раздражение – усталость брала своё. Казалось, ещё чуть-чуть – и вспыхнут ссоры. Очередь рядом с Сашей становилась похожей на обычную очередь за чем-нибудь в магазине, как в прежние времена. И мальчишке стало вдруг до боли стыдно за то, что многие почему-то забыли, куда они стоят и почему они здесь. На глаза навернулись слёзы и тихонечко потекли по лицу. «Иоанне Предтече! Прости нас!» – зашептали солёные губы. Стиснутый со всех сторо, он не мог даже вытереть мокрые дорожки на щеках. И Сашка отчётливо понял, с чем нужно обратиться прежде всего к святому: «Иоанне Крестителю! Прости нас!»

И в это время, когда напряжение достигло, казалось, критической точки, над толпой вначале робко и разрозненно, а потом громче и громче зазвучало-полилось: «Богородице Дево, радуйся!..» Люди, ещё минуту назад раздражённые, толкающиеся, замерли и притихли, а потом, словно очнувшись, начали подхватывать слова молитвы. «Отче наш», «Верую», казалось, зазвучали вскоре отовсюду, заполняя собой всё пространство и уносясь вдаль. Пели стиснутые со всех сторон старушки, пели вятичи, пел батюшка из Казани с приходом, пел отец Василий, и Саша с отцом пели – почти все. И это молитвенное пение мгновенно успокоило разгорячённые головы, умиротворило людей, очистило их. Откуда-то вдруг появились новые силы для ожидания, улыбки на лицах.

Санька попытался вытянуть шею и хоть что-то разглядеть впереди. Было уже недалеко, где-то совсем рядом. Метрах в двадцати от ворот дворика храма устало бурлящий людской поток упирался в трёх или четырёх омоновцев, полуравнодушно взиравших на происходящее. Вероятно, они были поставлены здесь, чтобы создавать видимость порядка. Периодически они пропускали по несколько десятков человек вперёд, отделяя их от общего потока.

И вот всё позади. Вот он, дворик. Вот и сам храм. Перехватывает дыхание, громко бьётся сердце. Тихонько ступая, подталкиваемый сзади, Саша заворожённо зашёл в притвор. Ночная прохлада сменилась теплотою храма. Он словно дышал. Но не духотой, не жарой. Дыхание его было обволакивающее, нежное, как дыхание матери над спящим ребёнком. Люди. Много людей. Монахи, священники. Море зажжённых свечей, аромат ладана. И стройное пение мужского хора. «Акафист», – узнал Саша. «Радуйся, Иоанне Предтече!» – летело, казалось, отовсюду и возносилось к куполу. И парнишка почувствовал себя частичкой чего-то большого и очень чистого. Он смутно помнил, как, влекомый вперёд, вместе с отцом пересёк храм и, оказавшись у святыни, приложился к ней. Как во сне, вышел в притвор, и только на улице свежесть ночи, словно святой водой брызнув в лицо, привела его в чувство. «Слава Тебе, Господи! Пресвятая Богородице! Защити нас! Иоанне Предтече, моли Бога о нас!» Он так ничего и не успел попросить у святого, но это сейчас не было главным. Главным было ощущение счастья и какой-то тихой радости. Санька шёл по высвеченной фонарями улице спящего города, бережно сжимая в ладони маленькую иконку с изображением Иоанна Крестителя, которую дали ему в храме на выходе, и думал о том, что его, парнишку из далёкого вятского посёлка, Господь сподобил не только приложиться к деснице, но и как бы стать посланцем от всего их прихода, от их северной земли.

Потихоньку к автобусу собрались все паломники. Подошли о.Василий и матушка Надежда. Немногословные, с сияющими глазами, бодрые – как будто не было десяти часов стояния. Люди, словно боясь что-то растерять, потихоньку рассаживались по местам. И было ощущение кристально чистой тишины и спокойствия.

Отдохнувший автобус, мягко заурчав, потихоньку вырулил со стоянки и стал набирать скорость. А Сашка уже спал, уткнувшись в мягкое кресло. «Икарус» мчался в ночи мимо дремлющих посёлков и деревень, полусонных постов ГАИ, мимо цветущих и наполненных соловьиными трелями перелесков, лесов и полей. Мальчишка спал счастливый и усталый. Он ещё не ощутил, что стал взрослее, что жизнь его постепенно наполняется светом и верой, что сегодня в его маленькой ещё жизни был один из самых значительных дней. Саша спал и чуть-чуть улыбался во сне, словно Господь провёл по его стриженой голове Своею ласковой рукой.

Н.БУКИН
п.Демьяново Кировской обл.

назад

вперед