ХРОНОГРАФ
КАМО ГРЯДЕШИ?
Одним из крупнейших событий прошлого года стал визит Патриарха Алексия в Страсбург и Париж, где он отслужил молебен перед терновым венцом Спасителя. Вслед за этим посыпались проклятья ревнителей, один из которых, епископ Диомид Камчатский, даже обличил Первоиерарха в предательстве православия. Это обвинение оставляет равнодушным не потому, что устарели правила Церкви, на которые ссылается владыка. Просто он пренебрёг правдой, уверяя, что Святейший ездил сдаваться католикам. Этого не было, как не собирался никому сдаваться святой патриарх Тихон, посетив англиканскую службу, или святой Николай Японский, усевшийся на почётном месте в буддийском храме. Ими двигали совершенно иные побуждения.
* * *
В конце XV века под слоем извести исчезли фрески в главном храме Византийской империи – Святой Софии. Под ударами османов рухнули Болгария, Сербия, Валахия... Половина русских земель находилась под властью Литвы и Польши. Самодержавной осталась лишь Московская Русь. С чем сравнить? С последней семьей, оставшейся в деревне. Ни школы, ни фельдшерского пункта, ни магазина, ни электричества. Ни одному народу изоляция не прошла даром. Мы видим это на примере древних иудеев, впавших в самообольщение, можно вспомнить и некогда могущественную Японию, которую поставила на колени американская канонерка.
И наоборот, сила Запада, прежде всего, заключалась не только в его единстве, но и в многообразии. В десятках стран рождались свои научные школы и культуры; все виды монархии и демократии учились на опыте друг друга; одно государство впадало в помрачение, а остальные невольно его выручали. Вот чего мы лишились в тот трагический час, когда пал Константинополь: православной цивилизации. Нельзя сказать, что в Европу нас в те времена не звали. Ещё как звали, но при этом вполне определённо ставилось одно-единственное условие: отказ от православия. Требование это русский народ отверг. Но вот вопрос, который в России начиная с Чаадаева задавался бесчисленное множество раз: был ли наш отказ Риму ошибкой? Вместо ответа приведу слова министра юстиции Италии Роберто Кастелли, который зимой 2004 года произнёс: «Европа является старым миром, который всё больше напоминает мне Римскую империю времён заката. Мы стары и лишены энергетики. Я думаю, что спасение для христианства может прийти только из России, от народов православной веры». А будущий глава Англиканской Церкви – наследный принц Чарльз – строит сейчас православный храм в Лондоне и время от времени затворяется в монашеской келье на Афоне.
Поэтому думается, что те девять тысяч парижан, которые приветствовали Святейшего в Соборе Парижской Богоматери, действительно нуждались в нём. Как нуждаются болгары и сербы, румыны и греки, чувствуя, что их вера, культура, видение мира оказались невостребованными в Европе, обречены на исчезновение. Как испытывает потребность в каких-то ответах русское образованное общество, которое, восхищаясь Европой (а там есть чем восхищаться), видит её интеллектуальное оскудение, упадок душевных сил.
Оставив Бога, «нынешняя Европа уже не создаст новой, постхристианской, культуры и цивилизации – она просто уйдёт из истории», – сказал Святейший, не злорадствуя, не превозносясь, а протянув руку помощи Западу. Надо сказать, что восточные патриархи и прежде бывали во Франции, Италии и т.д., но впервые – не пригнувшись, не запамятовав, что среди апостолов не было главных и второстепенных. Впервые – чтобы не для протокола и не страшась насмешек, так отчётливо сказать, что преображение человека в Боге – вот единственная возможность сохранить человечность. Святейший знал, о чём говорил. С боями отступая, наш народ в ХХ веке измотал, погубил двунадесять новейших идей, перешедших Неман и захвативших Москву, и выстрадал глубочайшее убеждение: Христос посреди нас! С этой благой вестью и вступил в Париж Патриарх Алексий. Он вошёл в Нотр-Дам как победитель в схватке с безбожным духом времени, вот чего не поняли его хулители. Неправы они и тогда, когда обвиняют Первоиерарха Русской Церкви в том, что, отправляясь в Европу, бросил своих ради чужих. Но либо мы рухнем в ту пустоту, которая разверзается рядом, либо поможем её заполнить. Отгородиться, как это было пять столетий назад, уже не получится, но есть другой выход.
* * *
Так же, как и во времена Константина Великого, когда Царьград стал столицей мира и воскресил эллинов как нацию, мы можем воздвигнуть себя лишь через великое дело, помогая вдохнуть жизнь в остывающий мир. Наверное, это единственный путь, который поможет русскому народу выйти из векового затвора, избежав при этом саморазрушения. Мы никогда не оставляли надежды возродить православную цивилизацию и начиная с похода Петра Великого на Константинополь пытались сделать это неоднократно. Но слишком увлеклись строительством сверхдержавы, буквально повторив ошибки Византии – когда коптам и армянам, сирийцам и венецианцам навязывались одна политическая система, один властный центр, одна модель поведения.
Были, к счастью, и отличия – довольно вспомнить, какой моральной чистоты была исполнена жертва русского народа во имя освобождения Болгарии. Однако влечение к внешнему единству оказалось сильнее. И это в корне противоречит нашим грядущим задачам, смысл которых мы поймём, лишь доверившись Богу.
Возьмём недавний распад нашей державы. Мы склонны видеть в этом одно лишь несчастье, а между тем Господь таким образом понуждает нас не учиться говорить с собратьями на языке повелений, а по-настоящему понять, что нас объединяет. Это прекрасная школа, значение которой для будущего трудно переоценить. На пространствах от Охотского моря и как минимум до Адриатики нам предстоит создание соборного организма, куда, не умаляя, а обогащая друг друга, смогут войти православные и близкие нам по вере народы. Не столь важно, как полно удастся этот замысел осуществить. Значение имеет одно – наступаем мы или сдаёмся. Лишь участвуя в этом движении, русский народ – всечеловечный, но всё ещё одинокий, способен себя обрести.
Владимир ГРИГОРЯН
| назад |
| вперед |  |
