ПРАВОСЛАВНАЯ ЖИЗНЬ

СВЕЩНИЦА НЕГАСИМАЯ

Вышла в свет книга «Свещница негасимая», посвящённая истории Пермского Успенского женского монастыря. Это стало событием не только в религиозной, но и в культурной жизни края. Начнём с того, что книгу приятно взять в руки, она прекрасно оформлена. Так и должно быть – мы, православные, не имеем права на скидку в таких вопросах. Иначе психологически трудно будет убедить кого-то, что христианство является не просто истоком русской культуры, но питает её по сей день. «Свещница негасимая» – свидетельство хорошего вкуса. Книга превосходно иллюстрирована; карта монастыря, сделанная на прозрачной кальке, сочетание цветных фотоснимков, живописных эскизов с утончённой серебристой графикой – примеры дизайнерских находок, художественного богатства и разнообразия этого издания. Состоит книга, изданная по благословению епископа Пермского Иринарха, из двух частей.

ПЕРВАЯ – это исторический очерк, небольшой, но ёмкий. Когда вчитываешься, с удивлением понимаешь, какой труд в него вложен, сколько встреч с людьми, поездок по России предшествовали его написанию. Большая часть материалов о дореволюционной жизни монастыря составлена на основе книги игумена Серафима (Кузнецова) «Пермский Успенский первоклассный женский монастырь», изданной в 1913 году. Отец Серафим был выдающейся личностью, подвижником, которого Русская Церковь, Бог даст, ещё прославит. Именно он доставил в Святую Землю из России мощи мучениц – Великой княгини Елизаветы Фёдоровны Романовой и её верной помощницы инокини Варвары. Добавим, что Пермский Успенский монастырь стал последним пристанищем на пути этих святых инокинь к месту гибели в Алапаевске.

Основана обитель была в 1873 году, сначала как женская община. Средства на большой участок земли с сосновым бором, на строительство храмов и корпусов выделили купцы Каменские, выходцы из крепостных, связавшие Пермь с Нижним Новгородом пароходным движением. Какой-то тёплый дух отличал обитель с первых дней её существования, желающих стать в ней послушницами было больше, чем монастырь мог принять. Для его устроения были приглашены из Крестовоздвиженского нижегородского монастыря монахиня Руфина (Брезгук) с тремя сёстрами, в том числе матушкой Ниной (Хвальковской), которая впоследствии также стала игуменьей обители. При ней монастырь получил статус первоклассного, в России таких было очень немного.

В советское время было сделано всё, чтобы истребить обитель. Уцелело немного, в том числе самая маленькая из церквей – Казанская, построенная в древнерусском стиле. Удивительно, но как ни обдирали, ни калечили её безбожники, на одной из стен так и не смогли они извести лик Христов. Не смогли уничтожить и духовной жизни Успенской общины. В книге «Свещница негасимая» можно познакомиться с рассказами о том, как складывались судьбы монахинь после революции. Один из них посвящён инокине Лидии (Бабушкиной). Пермская жительница Маргарита Александровна Бабурина до сих пор хранит расшитую м.Лидией бархатную сумочку, подаренную ей в детстве.

Пермские старожилы помнят и монахиню Алевтину (Лепихину), подвижницу, по молитвам которой многие получили исцеление. Среди спасённых ею – Василий Андреевич Воробьёв. Его положение было признано безнадёжным, но лечащий врач не отчаялся, а обратился за помощью к м.Алевтине: «Матушка, на вас последняя надежда. Умирает отец большого семейства, помолитесь!» Спустя несколько лет у Василия Андреевича родилась дочь Валентина, которую не только в Пермской земле, но и во многих частях России знают и любят как игуменью Марию (Воробьёву) – нынешнюю настоятельницу монастыря. Кандидат медицинских наук, человек превосходно образованный во многих областях, она ещё в детстве возлюбила Церковь и привила это чувство множеству людей. Её доброта, верность Богу и родине стали когда-то утешительным открытием и для редакции нашей газеты. Именно трудами матушки Марии и её верных помощниц обитель возродилась в начале 90-х годов ХХ века. Господь продолжает благоволить к этому месту.

ВТОРАЯ часть книги – это своего рода приложения: воспоминания о пермском праведнике протоиерее Григории Ахидове, судьба которого оказалась связана с Успенской обителью, несколько интервью с матушкой Марией, её доклады и речи, например «Христианство и грядущие судьбы России», а также выступления матушки на Пермском радио, которые произвели в своё время большое впечатление даже на неверующих людей.

Вот одна выдержка из интервью с игуменьей Марией:

«– Кто были вашими учителями?

– В своё время я очень тесно была знакома с владыкой Иосафом. В конце 60-х – начале 70-х годов он служил у нас, в Перми, потом переехал в Ростов-на-Дону. Я была тогда студенткой и в общении с владыкой, его окружением получила первые уроки монашеской жизни. Владыка отличался высотой смирения, был прост в общении и имел на нас, молодых, значительное влияние. Это был очень мужественный человек. Будучи болен, он открыл несколько храмов. А ведь то были времена, когда такие поступки могли стоить архиерею сердечного приступа.

Когда в Ростове с владыкой случился инсульт, от нас, из Перми, поехала ухаживать за владыкой монахиня Тавифа, и я с ней отправилась как медик. Чтобы помочь владыке выйти из тяжёлого состояния, необходим был хороший уход. Жили мы на даче у владыки Иосафа за Харьковом. Помню, он очень неуверенно ходил и говорил, но я скоро научилась его понимать и стала собеседницей владыки.

Он был очень светлым, любящим человеком. Помню такую сцену. Мать Тавифа уехала по делам. Я сижу в саду, читаю, а есть хочется ужасно. И вдруг, смотрю, владыка несёт на салфеточке пирожок, булочку. Это было очень трогательно. Сейчас смирение понимается чуть ли не как забитость. На самом деле оно происходит от слова мир. Это мирное, доброе состояние души, когда не разделяешь людей на врагов и друзей.

Владыка учил, что дьявол предлагает человеку помысл, но, пока ты не примешь его добровольно, не впадёшь в грех. Учил, что в самые обаятельные, благочестивые формы облекает сатана грехи, заставляет ополчаться на людей. Ещё говорил: “Грех ненавидь, а человека люби”.

– Что вам в возрождении обители даётся труднее всего?

– Создавать в наше время монашеское общежитие очень трудно. Не случайно существует расхожее мнение, что в наше время в монастыре, как в миру, а в миру, как в аду. Приходят люди не из XIV века – времени Сергия Радонежского, – а наши современники. Которые, с одной стороны, не получили религиозного воспитания, с другой – сумели отличить высокое от пошлого и дешёвого. Первое загромождает наш путь немыслимыми испытаниями, второе помогает их преодолеть».

* * *

В заключение этого краткого обзора книги «Свещница негасимая» хотим позаимствовать из неё в качестве подарка для наших читателей два рассказа матушки Марии (Воробьёвой). В семидесятые годы, по окончании медицинского института, она посетила Дивеевский монастырь, где познакомилась с м.Ефросиньей (Лахтионовой), впоследствии схимонахиней Маргаритой. Об этой встрече и вспоминает.

Номер «338»

Мать Ефросинья помнила ещё тот, дореволюционный, Дивеевский монастырь. Она была 1899 года рождения и единственная из всех насельниц дожила до открытия обители после краха советского режима. Во время нашей встречи в маленьком гостеприимном домике мы услышали от неё множество прекрасных рассказов о прошлой жизни, и я хочу отметить, что рассказчицей она была великолепной. В каких светлых тонах она описывала любимую Дивеевскую обитель, куда пришла почти ребёнком, простой деревенской девочкой! Ещё были живы монахини, помнившие батюшку Серафима, там всё дышало памятью о нём.

В монастыре сёстры её воспитывали, отёсывали. Она вспоминала, как, бывало, вбежит к ним и скажет: «Тамо дьяк служит – си-и-и-вый!» А монахини попрекают: «Не говори так, отец диакон – седой».

Рассказы матушки Ефросиньи оставили очень глубокий след в наших душах. Она была человеком трудной судьбы, прошла через тюрьмы и лагеря, но об этом мы узнали не от неё, а от других женщин.

Мне запомнился её рассказ об одной насельнице Дивеевского монастыря, которую звали Мария Ивановна. Это была одна из последних блаженных во Христе. Жила Мария Ивановна в деревне, неподалёку от Дивеева, в небольшом частном доме. Многие из числа благочестивой молодёжи приходили к ней за помощью. Она говорила про них: «Котятки мои пришли». Казалось бы, что она могла им дать, когда сама не имела даже куска хлеба? Но общение с ней было больше чем хлеб: она подавала им утешение и вселяла надежду в их сердца. Иногда её спрашивали:

– Марь Иванна, монастырь-то наш откроют когда-нибудь?

– Обязательно откроют, – кивала она, – только там вас будут звать не по именам, а по номерам.

Одной из девушек – будущей монахине Серафиме (Булгаковой) – она так и сказала:

– Вот у тебя будет номер «338». Мы с матушкой Людмилой тебя и окликнем: «Ты где, номер 338?»

И вот представьте, прошли годы. Власти арестовали эту самую девушку и отправили в лагерь, где она и числилась под номером 338. Каким утешением для неё было знать, что в судьбах Божиих ей уже был определён этот номер. Помните, как сказано у апостола: «Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного» (1 Пет. 4, 12).

Она знала, что ей это предначертано и это надо пережить.

Нечаянный конфуз

Ещё один яркий рассказ матушки Ефросиньи был об императоре Николае Втором, который однажды, во время Первой мировой войны, прискакал в Дивеево верхом на коне. Царь уже побывал в Сарове у мощей преподобного, а теперь нарочно сделал крюк, чтобы приложиться к иконе Божией Матери «Умиление», которую ещё называют «Радость всех Радостей». Он специально оторвался от сопровождения и, конный, налегке, решил посетить святыню, никого не обременяя церемонией «высочайшей встречи». Император был одет в простую полевую гимнастёрку и вид имел самый заурядный.

А в храме, как оказалось, только что покрасили полы и у притвора поставили пожилую монахиню с указанием «никого не пущать». Царь Николай спешился, подошёл к дверям церкви и услышал:

– Нельзя, служивенький!

– Простите, я еду в действующую армию, я мигом... – увещевал он монахиню.

– Ни-ни, служивенький, нельзя.

– Да не могу я ждать! – взмолился непокорный «инкогнито».

И вдруг – что за оказия! К храму бегом спешит игуменья, за ней, на ходу поправляя клобуки, бегут другие сёстры. Лица озабоченные, удивлённые, взволнованные. Кто-то императора всё же узнал.

* * *

Спаси Господи всех, кто потрудился над книгой, надеемся, что их работа высоко будет оценена читателями.

В.Г.

назад

вперед