ХРОНОГРАФ
ЧТО МЫ УПУСТИЛИ?
Пасху в этом году я встретил на Кылтовском подворье Сыктывкара. Что поразило: ни одного нового лица. То есть те иррегулярные христиане, которые обычно заходят в праздник поставить свечку, в этот раз не пришли. Между тем храм стоит буквально в центре города, в сотне метров от него всю ночь гуляла молодёжь. Ну хоть одна пара, пусть подвыпившая, заглянула бы... Сколько мы роптали на них в былые годы, и совершенно справедливо, но вот не на кого стало. Ни пьяных, ни трезвых. В крохотной церкви просторно.
В больших храмах это было, наверное, не так заметно, но охлаждение общества к Церкви для меня совершенно очевидно. И мы, её чада, так или иначе в этом повинны. Нам так и не удалось создать соборного организма, способного притягивать людей. Это проявляется на элементарном уровне: в большинстве храмов прихожане едва знакомы друг с другом. И уже рождается какое-то новое богословие, что в церковь нужно ходить только для исповеди и причастия. Что тут возразить?
Конечно, это главное не только в храме и в нашей жизни – очиститься и принять Христа. Но Церковь изначально, с того момента, когда Господь сказал: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» – собрание верующих. А собора нет. Это перестало быть жизненно важным.
Здесь вспоминается, как на подавление Февральской революции в Петрограде был брошен Георгиевский батальон, сплошь состоящий из героев. Его боевая ценность, к сожалению, оказалась близка к нулю. Просто потому, что эти люди не знали друг друга, они так и не успели сложиться во что-то цельное. И сейчас в Церкви очень много замечательных мирян, превосходных в человеческом отношении священников. Но очень мало доверия и согласия. И бесчисленны разделения: за и против «номеров», за и против Патриарха, за и против частого причащения... Так тоскливо становится на душе, когда слышишь в очередной раз, что Святейший – экуменист, иногда следует оговорка, что не сам экуменист, но покровительствует экуменистам и прочее, без конца.
Доказываешь: «Ну, мы ведь уже потеряли из-за таких разговоров Царя, которого вы тоже вроде бы почитаете!» «А при чём здесь Царь?» – следует ответ. Не понимают при чём. Не знают другого прошлого, кроме того, которое сами придумали, и поэтому одну и ту же ошибку способны повторять бесконечно. Помню, как «ниспровергали» великого пастыря нашего времени – старца Иоанна (Крестьянкина). Он что-то там не по вкусу «особо воцерковлённых» ревнителей сказал – и вышел из их доверия. Это один эпизод из тысяч: так мы, и без того слабо объединённые, разошлись ещё дальше.
В результате из-за наших несогласий и вокруг разверзается пустота, и возможность влиять хоть на что-то мы теряем.
На днях узнал, что в Ставрополе разоряется старинное кладбище. Для чего? Оказывается, на его месте будет построена православная гимназия. Прочитав обвинения в адрес архиепископа Феофана (Ашуркова), я решил, что это очередная провокация врагов Церкви. Но первые сомнения в этом, как ни странно, заронил ответ владыки:
«...Неправомерны рассуждения о том, что Церковь якобы запрещает тревожить старые погосты. Все наши старые города, Москва например, стоят на кладбищах... Поймите, я вовсе не за то, чтобы безоглядно рушить погосты. Но это жизнь, и она вносит свои изменения всюду. Кстати сказать, на том месте Успенского кладбища, где предполагалось построить гимназию, практически не сохранилось захоронений. Зато была ужасающего вида свалка – в полном смысле слова. Так о чём тогда шум? О детях ли? Нас пытаются обвинить в кощунстве над гробами. Но ведь здесь никто ничего не разламывал и из надгробий ничего не строил».
Из надгробий, действительно, никто ничего не строил. Но вот передо мной фотографии недавно свёрнутых, сваленных в кучу памятников надворным советникам, почётным гражданам и так далее. Поверх лежит каменный крест. Из стен котлована, предназначенного для строительства гимназии, торчат человеческие кости. Это свалка?! Поразили полотнища тех, кто протестует. На одном надпись: «Бог накажет всех причастных к разорению кладбища».
Не хочу выносить суда, кладбище, действительно, было обречено, его хотели уничтожить ещё в 60-е годы. И если бы экскаваторы не начали его курочить для Ставропольской епархии, это сделал бы кто-то другой. Но своих детей в гимназию, построенную на костях, наверное, я бы не отдал. И мне страшно думать, чем эта история и подобные ей могут для нас закончиться. На сайте «Протестный комитет» – ставропольских диссидентов – прочитал совершенно жуткое стихотворение: «Что случилось на Успенском кладбище»:
Экскаватор бредёт, как слон,
Круша кресты и круша покой,
Ломает могилы чугунной рукой...
И дальше там предложение относительно «поповско-чиновничьей рати»:
Налить бы им в глотки, в кадила, в стаканы
«Святой» водицы из котлована.
Сложить бы их штабелем в яме той,
Забить бы им рты той самой землёй...
В этом месте автор сам почувствовал, что перебрал, и начинает объясняться:
Ты, может, воскликнешь: ну ты даёшь!
А сам не думал – когда помрёшь,
Когда ни крикнуть, ни убежать,
Дадут ли такие в земле лежать?
Конечно, людям, написавшим это, трудно доверять. Сердце склонно доверять всё-таки Церкви. Но в ответ – слова владыки о том, что кладбища разрушать всё-таки можно. На ТВ его поддержал «любимец» русского народа – телеведущий Николай Сванидзе, объявив недовольных разрушением кладбища сомнительными элементами. Но у него весь русский народ под сомнением, так что «избави, Боже, от таких друзей, а с врагами сами справимся».
Ещё раз повторю: не берусь судить владыку Феофана. И не по чину, и нет полной ясности. Одно очевидно: мы проиграли ещё одно сражение за души человеческие. Ещё раз подвергнуто испытанию уважение народа к Церкви. Причём заработанное-то не нами, а мучениками за имя Христово, нашими бабушками-исповедницами.
За двадцать лет сделано очень много. Не только храмы построены, но в Церкви действительно собрались все, кто способен остановить сползание России в небытие, или большинство из них. Это даже не батальон георгиевских кавалеров – армия. Так почему же всё больше людей нам не верит? Почему мы теряем доверие друг к другу вместо того, чтобы собираться во что-то цельное, сильное? Что мы упустили? Или я ошибаюсь, слишком мрачно смотрю на вещи? Дай-то Бог.
Владимир ГРИГОРЯН
| назад |
| вперед |  |
