БЕСЕДА
БЫЛИ ОТЦЫ! И ЕСТЬ...
На берегу
|
С отцом Виктором Коневым мы познакомились в селе Великорецкое, между двумя литургиями – ранней и поздней. С реки дул ледяной ветер, но берег был усеян тысячами ходоков. Позади три тяжёлых дня пути, ещё вечером многие не могли разогнуться, но теперь потихоньку оживали. Иные беседовали, другие спешили куда-то, разыскивая своих. Несколько женщин и девушек готовились сойти в воду, и, глядя на их лица, можно было подумать, что в Великой сегодня течёт тёплое, парное молоко. Внимание моё привлёк священник лет тридцати пяти – сорока, которого обступили полтора десятка мирян. Какая-то старушка воскликнула:
– Дорогой, золотой батюшка, самый любимый, приедете ли к нам, поговорить?
– Приеду. Конечно, приеду.
Позже выяснилось, что это прихожанка отца Виктора из села Ильинского, где он прежде был настоятелем. Мне удалось приблизиться, спросить о чём-то. Дальнейшее поразило. Узнав, что я из «Веры», священник поклонился до земли:
– Знаю и люблю вашу газету...
Разговор наш иногда прерывался просьбами об исповеди. Батюшка отходил в сторонку, потом возвращался к щиту, за которым мы прятались от ветра. Поделился впечатлением от знакомства с монахом из Белгорода, пришедшим на Великую: «Батюшка поведал мне замечательную историю, которая случилась с ним в самом начале воцерковления. Однажды увидел, как у женщины-причастницы упала на пол крошечка Святых Даров. И не вполне сознавая драгоценность этой частицы, почему-то поднял, употребил её. И услышал: «За это будешь священником». Словно током его прошибло, а спустя какое-то время появилась мечта стать монахом. Тут вдруг к нему обратился настоятель одного из храмов, произнёс, выходя из алтаря: «Божия Матерь сказала, что ты будешь монахом».
Великая – место встреч, где душа умягчается и люди делятся не только едой и чаем, многое открывают о себе. Вот и мне посчастливилось.
«Давид, возлюбленный мой»
– Отче, я слышал, как вы рассказывали прихожанам о сыне, не всё разобрал, но люди очень смеялись. О чём шла речь?
– Моему младшему сыну десять лет. Его зовут Давид, и он охотно помогает мне в богослужениях. В пять утра нужно идти в храм, а с кем? Старший – Ваня – с восьми лет читает у нас Апостол, но любит поспать. Пономарь Александр, он и механик хороший, и вообще незаменим, но сильно устаёт, так что я благословил ему приходить попозже. Подхожу к Давиду, а он так сладко-сладко почивает, трогаю его за плечо: «Давид, Давид, пойдёшь со мной?» Он: «А-а, что, папа?» «Пойдёшь со мной?» – «Конечно, пойду...» – «Выспался?» – «Конечно, выспался». – «Ну, давай тогда, чисти зубы и пойдём».
И так каждое воскресенье, с шести или семи лет. Сам удивляюсь, ладно ли это? Знает весь ход богослужения, когда кадило отцу подать, когда открыть завесу, поднести вино для Чаши, запивочку. Незаменимый, без него я пропал бы. Давид, возлюбленный мой. Но я его не выделяю, люблю обоих сыновей и дочку Таню. Все трое по-своему хороши. Просто Давид как-то решительнее настроен, чтобы быть со мной. Говорит: «Стану большой, отслужу в армии. Потом вернусь и буду с тобой жить». «А жениться?» – спрашиваю. «Нет, жениться не буду. Таня уйдёт, Ваня уйдёт, а я с вами, чтобы вам не скушно было. Буду твоим охранником. А то ведь и у президента есть, и у других, а кому тебя охранять?»
В Казахстане
– Батюшка, кем вы были до того, как стали священником?
– После школы окончил музыкальное училище. Потом поехал в Москву, поступил в Московскую семинарию в Лавре.
– Почему вы решили получить духовное образование?
– Сердце потянулось. Там, где я жил раньше, в Южном Казахстане, служил батюшка – отец Николай Мельников. У него было девять детей, и один из них, Даниил, когда собрался поступать в семинарию, позвал меня с собой. Батюшка благословил, а я всё не верил, что судьба может так решительно повернуться. Но подумал: «Что я теряю? Поеду, Москву посмотрю». Посмотрел, поохал-поахал и понял, что хочу остаться в Лавре. Моё поступление было чудом: конкурс огромный, а я толком не готовился. Но по молитвам батюшки всё прошло хорошо.
– Где вы жили в Казахстане?
– Чимкентская область, город Кентау. Отец Николай основал там сначала молельный дом в честь Благовещения, потом храм выстроил, тоже Благовещенский. Это было в конце 80-х. В самом городе мусульмане строиться не давали, пришлось возводить церковь на окраине, на границе гор и степи.
– Как вы об о.Николае узнали?
– Учился я в Алма-Ате и однажды, вернувшись домой в Кентау, узнал, что мой отец стал православным христианином, поёт в храме. Новость сногсшибательная, хотя моя бабушка Ольга горячо веровала. А отец был младшим сыном, и она возлагала на него большие надежды, мечтала – пусть хоть один из детей придёт к Богу. Отец мой её тогда не понимал, но после признался: «Мама меня вымолила». Он у нас и столяр, и плотник, и живописец, и механик, и резчик, и скульптор. Господь дал ему пытливый ум, всё пытавшийся найти смысл жизни. Но смысл не находился, пока однажды отцу не предложили поработать в храме. Он ответил: «По выходным готов помогать», и его повели знакомиться со священником. Батюшка Николай моего отца поразил – добротой, любовью к людям, молитвенным духом. Ни в чём не убеждал, но от него веяло такой благодатью, что и без слов всё было ясно. Через год батюшка предложил: «А давай в хоре будешь петь, нам бас нужен». Как догадался, что у отца бас? Ещё через два года: «Мне нужен помощник – диакон». Так отец сделал ещё один шаг к своему пастырству.
– Вы тогда пришли к вере или раньше?
– После того как отец познакомил меня с батюшкой Николаем, это и произошло. Сердцем я почувствовал истину, на одном дыхании прочитал Евангелие – как воду пил, измученный жаждой, не мог оторваться. Прежде задавался вопросами: зачем человек живёт? что ждёт его после смерти? зачем жить, если всё заканчивается смертью? Только с Богом всё наполняется смыслом.
– А что ещё вы можете вспомнить о своём духовнике?
– За столом у него всегда собиралось множество людей, это помимо большой семьи. Всякого посадит, накормит, добрейшая душа была у батюшки.
Рыбу любил ловить. Как-то поехал на рыбалку, уселся на берегу, а к нему мужики подходят – наши, русские, говорят: «Батюшка, здесь не ловится». Но он не внял им, сказал: «Господи, благослови!» – и взялся удить. Очень скоро мужики снова подходят, изумлённые: «Батюшка, мы полдня сидим на хорошем месте, и ничего, а ты только пришёл и одну рыбину за другой таскаешь, как же так?» «А я волшебное слово знаю», – улыбнулся в ответ отец Николай. «Какое?» – «Господи, благослови!» Вот так же ловил он и человеков, редчайший дар имел приводить людей ко Господу. Был прозорлив. Одной женщине не благословил замуж выходить, сказав о женихе, которого в глаза не видел: «Он тебя измучает». «Это такой человек хороший, – отвечала женщина, – и меня любит». Сделала по-своему, через год развелась и ушла в монастырь.
– Как сложилась судьба батюшки после распада СССР?
– Для него настало время тяжёлых испытаний. Из-за клеветы злой женщины, которая втёрлась в доверие архиерея, отец Николай был переведён в город Туркестан. Русские оттуда бежали, прихожан не было, семья начала голодать. С батюшкой в то время оставались жена и семеро детей. Как и Даниил, уехал Андрей, поступив в Духовное училище Алма-Аты. Сейчас он регент в кафедральном соборе Мурманска. Остальным туго пришлось.
Только благодаря помощи мусульман – казахов и узбеков – семья выжила: кто муки подаст, кто сахару принесёт, кто рису. Изредка удавалось с оказией отправить свечки в Москву – на продажу, батюшка сам их делал, но особого дохода это не давало. Много было скорбей, начались болезни.
Умер отец Николай от рака, год пролежав в постели. На Благовещение скончался, на свой любимый праздник. Попросил матушку: «Поправь лампадку», а когда она снова повернулась к мужу, его уже не было с нами. Утром Даниил служил праздничную литургию в Петербурге, у него там сейчас приход. Рассказывал: «Веду богослужение, и во время чтения Апостола вдруг раздался грохот. Пономарь сходил посмотреть, вернулся: “Икона упала, святителя Николая”. Огромная икона, прочно закреплённая на стене. Не могла упасть, невозможно это. Но упала. И не разбилась. “Всё, – подумал я, – отец ушёл”».
«Господи, воззвав к Тебе, услыши мя»
– Необыкновенная сила шла от отца Николая, – продолжает мой собеседник. – Он был учеником великого пастыря отца Павла Буланова, подвизавшегося в Туркестане – там, где отец Николай начинал своё служение. Там и закончил.
– Никогда прежде не слышал об отце Павле.
– Он был духовником епархии. Прежде служил в Подмосковье, пока его не сослали в наши края. Приход в Туркестане основал, купив здание прачечной и переделав её в молельный дом. Это было в начале 50-х. Известно мне о нём мало, это лучше отца Даниила Мельникова расспросить, который мне кое-что рассказывал. На день ангела к отцу Павлу приезжали друзья и ученики со всего СССР. Среди них были, если память мне не изменяет, отец Кирилл (Павлов) и отец Наум, а нынешний грузинский Патриарх Илия, будучи уже епископом, омыл однажды батюшке ноги. Когда это случилось, отец Павел заплакал: «Ты мне моешь ноги, как же так?»
Запомнился такой рассказ о нём. Однажды он послал отца Николая с ещё одним священником наловить рыбы. Уселись они там, видят: муравей ползёт. «Тварь безмозглая, можно раздавить», – сказал священник отцу Николаю, бывшему тогда диаконом. И раздавил. А на следующий день служба. Какой-то муравей забрался на престол. Увидев его, отец Павел прищурился и, посмотрев на молодых священнослужителей, произнёс: «Он тоже хочет жить».
Подобных случаев было много. Отец Павел очень любил служить, не пропускал ни одного дня. Как-то раз совсем было решили в один из понедельников не служить, но, проходя мимо храма, певчие вдруг услышали: «Господи, воззвав к Тебе, услыши мя». «Батюшка, вы что? Почему нас не позвали?» «Не могу без службы», – сказал он извиняющимся голосом. Ноги отца Павла были покрыты язвами, стоять было мучительно, а в конце жизни его вообще возили в храм на каталке. Сидя в ней, батюшка продолжал заниматься любимым делом – служить Богу.
«Были отцы! И есть...»
– Как вы попали в Вятскую епархию?
– Это родина моего отца, куда он очень стремился и в конце концов переехал. Владыка Хрисанф рукоположил его в иереи и поручил возродить приход там, где мы сейчас находимся, в Великорецком. При отце здесь собор открыли, и вот видите купальню, она тогда же была построена (в 1990–1993 годах), когда возобновлялся ход на Великую. Каждый день служился молебен с акафистом, прихожан ещё не было, надо было как-то жить, и отец завёл корову, порося, телёнка. Когда я приезжал сюда на каникулы, становился пастухом. Там, за рекой, мы сено косили, а зимой на санках по льду перевозили. Летом купались каждый день, всё вокруг мною исхожено, знакомо.
– Замечательно именно отсюда начинать знакомство с Вятской землёй, это ведь её сердце. А где сейчас служит ваш отец?
– В Оричевском районе.
Стали вспоминать вятских священников, я помянул недавно почившего отца Василия Булатникова из Подосиновского района, оказалось, что отец Виктор и с ним знаком: «Да, какой был пастырь! Такой же, как батюшка Николай, высокий, добрый. Были отцы! И есть – очень высокой жизни».
– О ком вы можете ещё сказать?
– У нас в епархии, в селе Зыково, подвизается отец Николай, ему под восемьдесят, подвижник, прозорливец. И притом как дитя малое – такая у него чистота сердца. Речь трудно разобрать, нужно улавливать, у матушки моей это хорошо получается. «Неужели не всё понимаешь? – спрашивает. – Нужно слушать». Была с ним история. Принёс он дрова в храм, холода тогда стояли, а спички забыл. Когда вернулся с ними, дрова в печке уже горят. Для него это типично, на два мира живёт. Помню, как гостил он у меня. Ночью встаю, вижу: у него огонёк горит. Заглянул, а он стоит на коленях, молится. Лёг я спать, потом снова проснулся, а батюшка всё молится. Защекотала меня совесть, встал рядом на колени. И так повелось. Когда батюшка от нас уехал, долго благодать в доме ощущалась, и мы с матушкой взяли за правило, так вот по ночам молиться. Но сон взял своё. «Ничего, – утешил меня отец Николай, – я в молодости, лет до сорока, тоже любил поспать». Гостим и мы у него в Зыково. На печку с матушкой заберёмся, а он житие какое-нибудь вслух читает. И потихонечку, потихонечку начинают у него литься слёзы. Простота такая, а рядом ангелов и верно со ста.
– Как вы познакомились с вашей супругой?
– Я, вообще-то, хотел стать монахом, совсем уже решился, но тут появилась в моей жизни Юлия, мы вместе в хоре пели, и сердце она моё забеспокоила. Её духовник, отец Иоанн Данченко, предсказал наше супружество, когда Юлии было пять лет. Сказал, что она выйдет замуж за священника.
– Можно о нём чуть подробнее?
– Прозорливец редкий, для него будущее как открытая книга. Живёт в Винницкой области, был пятнадцатым ребёнком в семье. Когда родился, все думали, что не выживет, и мать отнесла его на чердак, умирать. Но мальчик выжил. В девятнадцать лет стал священником, его благословляли восстанавливать храмы, у него это получалось, много церквей поднял. В молодости, при Хрущёве, к нему в дом ворвались чекисты и, завязав глаза, вывезли в какой-то подвал. Там потребовали поставить подпись на чистом листе, по-видимому, хотели закрыть храм, эта кампания тогда шла по всей стране, и местами творились страшные вещи. Батюшку пытали, загоняли иглы под ногти, пытались заставить пить мочу, били дверьми по рукам. Двадцать один год ему тогда был, двое маленьких детей. Но батюшка выстоял, хотя здоровье было подорвано. На службу встаёт в половине третьего ночи, потому что ему подают очень много записок. По его молитвам немало людей исцелилось, вот и просят помолиться, а за каждое имя нужно вынуть частицу просфоры. И так час за часом поминает, а потом литургия, он истово совершает богослужения. Есть отцы!
– После семинарии вы сразу на Вятку подались?
– Мне предлагали служить в Пушкино, это под Москвой. Но я отказался, в Подмосковье желающие найдутся, но надо кому-то и на Вятке служить. Получил приход в селе Ильинском, оно на отшибе, прихожанок немного, но люди прекрасные, обустроились, а потом вызывает меня владыка, говорит: «Поедешь в Опарино? Надо спасать приход». Там были сложности... всего пересказывать не стану, было непросто. Одна из причин перевода – администрация стала строить там храм, но потом возведение его остановилось. Снег, дождь, всё гниёт... «Как благословите», – отвечаю владыке. Приехали мы сюда с матушкой зимой, и сердце сжалось – мерзость запустения вместо храма.
– Что за место такое – Опарино?
– Царь-мученик на месте Опарино хотел построить город Алексеевск, в честь сына, это не легенда – факт. Леса здесь много, очень удобное место для порохового завода. Начались работы, уже и кварталы будущего города разметили, но не успели всего сделать, что задумали. Место глухое, хотя и райцентр. До Кирова от него на машине нужно добираться восемь часов. По окружной дороге приходится ездить через Даровской, Котельнич. Съездишь – вернёшься под утро, всё болит. И как закон: не успеешь прикорнуть, как бываешь востребован. Кому покреститься нужно, кого отпеть, хотя в другие дни – никого.
Итак, переехали мы в Опарино. Поначалу тоска накатывала: как же я осилю такую стройку? Прежде мне этим заниматься не приходилось, в Ильинском церковь никогда не закрывалась, хороший там храм, каждый год мы его подбеливали, других особых дел по уходу не было. А тут... нужно доски привезти, мужик подходит, говорит: «Дай пятьсот рублей, “КамАЗ” подгоню». «Да нет у меня таких денег», – отвечаю (тогда это большие деньги были). Нашёл машину, а доски тяжёлые, мокрые. Пошёл в кочегарку. «Помогите», – говорю. «Сколько дашь?» – «По пятьдесят». До двух ночи грузили. Так всё начиналось.
Пожар
– Что было самым трудным?
– Сруб поставили, дальше нужно купола ставить. А как? Для этого леса нужно возводить, а в Опарино никто этого не умеет. Отец говорит: «Найми кого-нибудь со стороны». «В кассе денег нет». Пришлось отцу браться за дело. Мне он сказал: «Будешь помогать». А я высоты боюсь до ужаса, но куда деваться – полез. Приехали брат Андрей и брат жены Михаил. Копим деньги, потом закупаем материалы, один лепесток к другому на куполе приколачиваем, крест поднимаем. Когда владыка приехал освящать церковь, он такой счастливый был – храм большой, колокольня высокая, любо-дорого посмотреть. Но только два года в новой церкви и послужили...
– Да, я слышал о вашей беде.
– Восьмого декабря баньку истопили, после прилёг, а посреди ночи голос истошный: «Батюшка, храм горит!» Я вскочил – ой-ёй, может, это сон? – нет, не сон. В чём был, побежал, а пламя до неба. Ноги подкосились, упал, реву в полный голос. Подбежала молодёжь, которую мы за пьянку и много за что осуждаем, слышу: «Батюшка, не плачь, мы новый храм построим, только не уезжайте от нас, только не уезжайте…» В огонь бросаются, иконы, книги спасают. И вот чудо: один из парней с алтаря Евангелие и крест вынес, но это понятно – они сразу в глаза бросаются, так ведь он ещё и антиминс подхватил, в тряпочке он лежал, – ну, откуда юноше знать, что это такое, какая святыня. Но спас, а когда из храма выбежал, за ним горящая балка упала. Ещё бы мгновение...
Говорили мне потом, что с колокольни пожар начался, а там у нас никакой проводки. Но рядом свадьбу играли, запуская петарды, одна, видно, к нам и упала. Пожарники пьяные были, один мужику какому-то шланг сунул, побежал пиво пить. Какая-то из машин без воды приехала.
А матушка в это время дома была. «Сердце, – говорит, – сжалось, задыхаюсь, плохо сознавая, что делаю. Открыла Евангелие. И первое, что прочла, – про то, что каждая вещь огнём очищается. Взяла акафистник помолиться, и он раскрылся на “Всемогущему Богу в нашествии печали”».
На следующий день достали из-под брёвен обгоревших образ Спасителя. Всё нужно было начинать сначала...
«Идите на моё место»
На этом наша беседа с отцом Виктором закончилась: владыка Хрисанф и губернатор области собирались дать пресс-конференцию на берегу Великой, и мне нужно было спешить. Но позже удалось поговорить с прихожанкой из Опарино – учительницей Фотиньей Погудиной. Вот её рассказ:
– Храм наш освящён был во имя святого благоверного князя Александра Невского. Сразу после престольного праздника и случилась беда. Предчувствие какое-то, во всяком случае ощущение – что-то нехорошее приближается, появилось у меня с вечера, когда повела я своих третьеклассников на спектакль. Мне сказали, что покажут добрую сказку, но уж больно яростно скакали там рогатые, насмехаясь над Правдой, закрывая ей глаза, – чёрные, страшные. И хотя закончилось всё победой Правды, остался неприятный осадок. Победа добра детям не больно-то и запомнилась, а вот черти, торжествующие, поразили. Когда вышли со спектакля, было темно, слякотно и безрадостно.
Потом был пожар (о нём мы рассказывали в № 556 газеты, «Среди огня нетленный»), после которого батюшка благословил написать меня стихотворение. Называется оно «Сгорела церковь Александра Невского» и начинается так:
Живая Церковь!
Это храм сгорел.
Сгорел постом, сырой декабрьской ночью.
Враг человеческий
Лишить людей успел
Лишь Дома Божия воочию.
Но церковь есть –
Среди скорбей, тревог.
Живая Церковь – это люди Божии.
Мы твёрдо знаем: с нами Бог!
И нам в скорбях
Бог Всеблагой поможет.
Молитва к Господу
Опять летит...
Главное, добрый наш батюшка по-прежнему с нами. Помню, приехала семья цыган: пятеро детей, мать больна туберкулёзом, не знает, куда деваться. Всем они здесь были чужие. Но батюшка благословил этим людям поселиться рядом с церковью, детей окрестил бесплатно, окормлял, очень поддерживал. И так со всеми.
После пожара сказал: «Господу было угодно, чтобы многие узнали о нашем посёлке». Весть действительно разлетелась, да и в самом Опарино стали иначе на всё смотреть. В первые дни мы не знали, где нам служить, две недели метались, пытаясь купить домик, но ничего не могли найти.
И вдруг матушке Юлии приснился её духовник – отец Иоанн, выслушал внимательно и сказал: «Идите на моё место...» Вот явился во сне, матушка ничего понять не может, но проснулась с улыбкой. А наутро пришла женщина – Светлана, она, как и я, работает учительницей – и произнесла слово в слово: «Идите на моё место». А ведь нецерковная была, не исповедовалась, не причащалась, но была потрясена гибелью церкви. Через неделю Рождество, и Светлана, перед тем как прийти к отцу Виктору, целую ночь не спала, переживала о Младенце Христе. «Неужели Ему у нас в Опарино придётся рождаться на улице, никто не приютит?» – терзалась она. И решилась – отдала свой дом в центре посёлка, а сама стала ютиться где придётся. Сейчас сняла квартирку на окраине, трудно ей там, плохие условия, но ради Христа Светлана решилась на это. Не погибла наша церковь.
Дорогие читатели, просим помочь приходу Александра Невского в возведении новой церкви. Помощь можно отправлять по адресу:
613 810, Кировская обл., п. Опарино (районный центр), ул. Фрунзе, 18. Коневу Виктору Валерьевичу. Если кто захочет узнать банковский счёт, телефон батюшки (8-83353) 21922.
В.ГРИГОРЯН
 | назад |
| вперед |  |
