ВЕРНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ
«УПАДУ – ПОДНИМУТ!»
«До чего ж я любила, когда яблони цвели у нас на Украйне! Как невесты стоят, а благоухают-то как!.. Бывало, только зацветут вишеньи – вдруг мороз или ветер холодный, я давай спасать сад, огонь зажигаю вокруг. Соседи смотрят: ну, Рая всё хлопочет – а зато у меня всегда вишень була».
|
Моя собеседница, Раиса Андреевна Шелест, прожила в Коми уже 45 лет, а украинский говорок никуда не подевался. Приехала сюда по вербовке, шутит – «за запахом тайги»: «Здесь ведь и правда от Октябрьского проспекта (ныне в центре города) начиналась тайга». Год назад она ездила на родину, в Кировоградскую область, маминой могилке поклониться и повидаться с сестрой. Заключила для себя тогда: нет больше той Украины, что была в пору её юности. На селе раньше были все как родные. В войну – Рая подростком была, помнит: если к кому-то горе постучалось, все односельчане придут поплакать вместе, из продуктов чего-нибудь принесут, чтоб поддержать семью. А теперь понастроили высоких заборов. Дух не тот стал. Вот и пользуются этим сектанты – каких только их там нет. Раиса Андреевна сестру свою при встрече умоляла и умоляет теперь, по телефону, чтоб не шла к сектантам, а ездила, пусть хоть изредка, в нашу православную церковь. Слушается сестра, держит оборону.
– Кушайте мёд, – угощает меня хозяйка. – Майский, с Украйны привезла – у племянника пасека. Такого мёда вы нигде не попробуете.
Подцепляю ложечкой из банки янтарного цвета крупинчатую сладость и даже зажмуриваюсь – до того вкусно. Как в детстве – за таким же мёдом ездил на велосипеде мой отец из Ивановки в Николаевку, к деду Матвею. В белой рубахе, в картузе, махнёт нам с бабушкой рукой – и поехал по песчаной дороге мимо берёзовых рощ. Уже давно нет на Рязанщине той Николаевки, почти вымерла наша Ивановка, а отведала одну-единственную ложечку мёда в гостях – и то светлое время оживает в памяти в мельчайших подробностях.
Раиса Андреевна сидит передо мной в белой ситцевой шапочке с нарисованным на ней святым Серафимом Саровским (из Дивеево привезла) и рассказывает свою жизнь – а можно ли её рассказать вот так, сразу? Выходит на кухню поглядеть, не вскипел ли чайник, а я сижу и не могу, да и не хочу, отделаться от ощущения, что мне пять лет. Наверное, так всегда бывает, когда попадаешь в комнату, где со стен смотрят на тебя родные с детства лики, горит лампадка, на столе лежит рядом с чётками начатое вязание – что-то такое, предназначенное для маленькой руки или ножки... А ведь хозяйка комнаты видит совсем плохо, пальцы вяжут по памяти, но не могут не трудиться.
Вот она возвращается с кипятком:
– А знаете, в этой комнате с 75-го года ничего не изменилось, разве только книг и икон прибавилось. Ничего мне не надо, только с Богом быть. Вот холодильник «Полюс» – трудится из последних сил. Вижу, надолго его не хватит, а новый покуплять смысла нет. Уговариваю его: «Ну, старичок, поживи ещё, золотой, давай уж вместе как-нибудь дотянем, сколько нам отпущено». Нет, обои я всё-таки другие поклеила после пожара. Загорелось от свечи возле икон, перекинулось на занавески. Я, слава Богу, как раз в комнату входила, схватила банку трёхлитровую с водой – и залила огонь. А потом поняла, что это мне был знак Божий. Такую скорбь мне пришлось вскоре пережить...
Девять месяцев
Девять месяцев вынашивала мать своего единственного сыночка – и столько же времени провожала его обратно – к Богу.
– Отец Антоний из Заонежья – вы знаете его? дай ему Бог здоровья! – мне сказал однажды на исповеди пророческие слова. Я ему пожаловалась, что ругаюсь на сына – выпивает, мол. А о.Антоний посмотрел на меня так внимательно и говорит: «Как знать, а может, ты через своего сына спасёшься?..» И вот в 2005 году сын мой тяжко заболел. Девять месяцев мы с ним пролежали в больнице. Вы знаете, что такое ухаживать за лежачим мужчиной? Ночью без конца поднимаешься к нему, переворачиваешь, обтираешь. Но он сам мне не давал падать духом. Утешал: «Мама, не плачь, значит, так Господь захотел». А то отвернётся и молчит. «Сынок, ты что молчишь?» – затревожусь: вдруг уныние на него напало? А он: «Мам, ты же меня сама научила Иисусовой молитве». И меня просил: «Мама, ты пошепчи свои молитвы, мне так хорошо засыпается под твой шёпот». Я, чтобы ему не скучно было, книжки ему носила. «Начальник тишины», помню, с таким трудом нашла, принесла. А он меня удивил: я, говорит, знаю эту книгу. Признался, что в вашей газете «Вере» прочёл отрывок из неё. А я и не думала, что он читал «Веру», пока здоров был, – таился, значит. Нет, слава Богу, хорошо я сыночка проводила. Всё время причащался, до последнего дня исповедовался. Страшно потерять единственное дитя. Но как Бог утешает! Девять дней справили – и поехала я по святым местам, повсюду за него службы заказывала. Спросила у одного батюшки: «Почему он жене снится, а мне, матери, нет?» Батюшка улыбнулся: «Значит, всем он доволен, всё ты для него сделала, как надо».
Тиха украинская ночь...
Внимание моё привлекла необычная фотография на стене. Молодая пара: он в костюме, белой сорочке, а она – в белом платье и в жемчугом расшитом кокошнике, точно царевна из сказки. «Это мы с мужем, только из-под венца, в нашем районе так невесты одевались». А история с мужем и впрямь сказочная... как из «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
Недолго они пожили вместе – сыну был всего годик, когда его папку забрали в армию. И не было его пять лет, – оказалось, завёл новую семью. Но, когда заболел, понял, что никому не нужен, кроме своей Раисы. Приехал, стоит у калитки. Сынишка катался на велосипеде – и точно какой-то силой притянуло его к этому незнакомому дяде: «Папа!» Три года проболел супруг, в больнице месяцами валялся, а умудрился и там подругу себе завести.
– Но я его от души простила, и мне легко стало, – признаётся Раиса Андреевна. – А дальше вот что было. Перед смертью муж говорит мне: «Как умру, похорони меня без попов, а не то...» Что значит «не то», я не задумывалась, похоронила, как он велел – «без попов». У нас на Украине говорят не «отпевать», а «запечатывать». Так вот, не запечатали его. И сразу после похорон стал он мне являться. В первые дни лишь шаги слышались, а потом сам стал приходить. Как по радио гимн отыграют в полночь – он тут как тут, стоит у изголовья. Потом рядом со мной стал ложиться. Я все ночи не спала. Мне посоветовали: «Ты клади Валерку с краю, через крещёного ребёнка он не перейдёт». И правда, положу сына с краешку – «муж» не перешагивает его, лишь стоит у кровати. Первые петухи пропели – он враз исчезнет, а на другую ночь всё повторялось. Измучилась я вконец, и кто-то мне подсказал: «А ты на ночь перекрести окна и дверь, все входы-выходы для нечистого». Я так и сделала. И что вы думаете? После полуночи налетел буран и как начал трясти наш домишко, окна вот-вот выломает. И среди этого грохота – тяжкие стоны: «О-ох... О-ох». У меня волосы стояли дыбом от ужаса – и это продолжалось до петухов. Едва живая осталась. Пыталась и заговором, по совету, «повлиять» на беса: рассыпала по дому зёрна мака и пшена и говорю, мол, собери их все, тогда и приходи. Ночью перестал ходить – так ведь и днём не было житья, едва сил хватало Валеру в школу отправить, а после ходила весь день, пригнувшись к земле, еле двигалась. Наконец, до меня «дошло», что нужно священника позвать. Тогда это уже разрешалось – 57-й год был. В селе один старик помер, к нему из района призвали батюшку, и я подошла к нему и попросила «запечатать» моего мужа. И только батюшка отслужил что положено – я словно воскресла и на другой же день устроилась на работу.
Вот как бывало в советское время, когда истории про нечистого были изгнаны из действительности к таракану запечному. 1957 год, весёлые колхозники, из радио льются бравурные мелодии в честь запуска первого в истории спутника и песенка про ландыши, светлого мая привет. А смолкнет радио – и в полночной тьме приходит к передовой доярке Раисе князь мира сего, который был всегда и никуда не денется до последней его битвы с Богом...
– Вот тогда-то я и поняла, что раз есть на свете силы зла, так и Бог должен быть, – заключила эту историю Раиса Андреевна.
Крепкий орешек
Вообще, характер у Раисы всегда был боевой, и история с нечистым – лишнее тому подтверждение. Вспоминает, как однажды бригадир сильно обидел её мать. Рая ворвалась в сельсовет и такой «им всем» разнос устроила! После, всё ещё злая, побежала на дойку. И тут к ней гость – агитатор из сельсовета. Работали колхозники за «палочки»-трудодни, но государство обязывало их в добровольном, так сказать, порядке подписывать договор государственного займа – всех поголовно. В недобрую минуту явился тогда агитатор из сельсовета Колбасюк. Сидит Раиса перед коровой, нервно дёргает её за титьки, а он рядом пристроился, в красивом синем бостоновом костюме («Какие раньше ткани были! – восклицает попутно моя собеседница. – Не то что нынче – пшик один!»). Пятнадцатилитровое ведро уже наполнилось, и нет мочи больше слушать эту канитель: подпишись да подпишись. Не хочу и всё! Встала решительно – да как наденет это ведро на голову агитатору, на всю эту бостоновую красоту. Побежала к матери – так и так, мол. Та ужаснулась: «Рая, да тебя теперь посадят!» «А и пусть, посадят – буду сидеть!» Но всё обошлось. Позже в одной из поездок, когда их, передовых доярок и трактористов, возили по району, очутилась, к своему ужасу, в машине с первым секретарём райкома. Обернулся к ней и смеётся: «Как же это получилось, Раиса Андреевна, что вы ведро нахлобучили Колбасюку на голову?» Рая в тон ему ответила: «Это было давно и неправда». А в другой раз напасть случилась: стали коровы подыхать, триста голов стадо потеряло! Всё начальство района съехалось в их колхоз. Стали поговаривать, не попросить ли у бабок молитв. Раиса едко заметила: «Что же вы теперь не Ленина со Сталиным вспомнили, а Бога?» По лезвию ножа ходила.
Когда решила впервые пост держать, приходила на работу в гостиницу (вахтёром там работала) с баночкой винегрета. Девчонки ужасались: «Да вы же упадёте скоро, Раиса Андреевна!» Она бодро отвечала: «Упаду – поднимете». Но когда на Пасху стали «разговляться», весело спросила: «Ну что, часто вы меня поднимали?»
Боевой характер, что и говорить!
На прощанье Раиса Андреевна говорит в своём шутливом духе: «Не забывайте бабку, приходите. И передавайте вашим сотрудникам привет – кабы не глаза, до сих пор бы “Веру” читала, десять лет с нею была, все вы как родные». И напутствует: «Скользко – не падайте!» Учусь у неё бодрости духа и отвечаю весело: «Упаду – поднимут!»
Елена ГРИГОРЯН
Фото автора
 | назад |
| вперед |  |
