ВЕРТОГРАД
КАК ЛЕЧИТЬ ГИПЕРТОНИЮ
На вопросы отвечает практикующий врач-кардиолог Сергей Пастольников
– Сергей Фёдорович, вы врач-кардиолог и уже давно занимаетесь вопросами артериальной гипертонии. С чего вы начинали?
– В начале перестройки я пришёл работать в клинику Института профилактической кардиологии. У меня была группа, и в мою задачу входило изучение артериальной гипертонии. У нас было всё: и лекарства, и аппаратура. У меня были высококлассные специалисты. Считается, что гипертония неизлечима. Но мы поставили перед собой задачу: добиться излечения гипертонии. Работа велась на очень высоком научном уровне. Исследования проводили по всей России и в Казахстане. Мы начали работать и получали очень хорошие результаты. Но добиться полного излечения не смогли.
Выписывали пациента из клиники, он входил в жизнь, в суету, и через определённый промежуток времени гипертония возвращалась. Своих пациентов мы наблюдали после лечения в течение 2-3 лет.
– Почему возвращается гипертония?
– Один из основоположников учения о гипертонии Георгий Фёдорович Ланг, как-то выступая на сессии Академии медицинских наук, сказал: «Гипертоническую болезнь надо лечить счастьем».
Бывает, поступает к нам пациент: давление высокое, сердце больное – разваливается человек. Мы начинаем его приводить в порядок – и приводим. Самочувствие хорошее, давление в норме, мы гордо ходим, и через месяц он выписывается. На следующий день идёт на работу, а ещё через день звонит жена: пошёл на работу, начальник неудачно пошутил, вернулся домой, состояние тяжелейшее, я вызвала «скорую», и его увезли в больницу. Представляете, месяц мы работали, привели человека в порядок, и одно слово начальника может всю нашу работу перечеркнуть.
– Вы человек верующий. Что повлияло на ваш выбор?
– Когда мы поняли, что как бы мы ни старались, но результатов не получаем, к нам пришёл на помощь митрополит Антоний Сурожский, который сам был врачом до того, как принял сан. Мы стали знакомиться с его трудами, и к нам пришла уверенность, что отношения пациента и врача – это не отношения начальника и подчинённого. Мы поняли, что с больным надо разговаривать, надо вводить его в курс дела и привлекать к работе. Если пациент готов в таком содружестве работать, то результат обязательно будет. Между врачом и пациентом не должно быть даже малейшей недоговоренности.
– Значит, врач как священник, ему надо говорить всю правду...
– Врач лечит тело, священник занимается более высокими, духовными вопросами. Но порой и врачу приходится говорить о душе. Чётко здесь дифференцировать нельзя.
Расскажу вам историю. Подходит как-то ко мне сотрудник института. Пожаловался, что замучила гипертония. Состояние ужасное. Помоги, говорит. Надо сказать, что пациентам, которые попадали в нашу программу, автоматически назначался индифферентный препарат, плацебо. Не помню почему, но я не сказал лечащему врачу, что этот пациент не будет лечиться по нашей программе. Получилось так, что ему назначили плацебо. Через несколько дней артериальное давление у него начало снижаться. Раз давление снижается – незачем назначать лекарственные препараты. Через 10 дней у этого пациента давление нормализовалось. А через две недели его выписали.
Перед уходом в разговоре с ним, давая рекомендации, чтобы акцентировать его внимание на том, что его гипертонию можно контролировать пока ещё без употребления препаратов, я сказал, что мы ему давали пустышку.
Он посмотрел на меня и ответил: «Если вы так откровенны, то и я вам скажу. Я эти таблетки в унитаз выкидывал».
– То есть пациент отнёсся к вам с недоверием?
– Формально мы ему помогли. Но ведь он вернётся туда, где – гипертония. И мы поняли, что, если пациента не включить в этот процесс, результат будет такой, как везде и всюду. И тогда мы начали пациенту объяснять. Если пациент не доверяет мне, как я могу помочь ему? Как ты заставишь человека ходить в храм? Понятно, я помогаю тому, кто откликается, кто идёт навстречу.
– Люди у нас с недоверием относятся к врачам?
– У вас уже есть опыт. Как правило, это опыт отрицательный. В мою задачу входит попытаться объяснить человеку, что я не такой, что мы не так будем лечиться. Лечат не лекарства, лечит врач. Со времён Авиценны студентам-медикам рассказывают такую байку. В кабинет врача заходит пациент. Врач говорит ему: «Здесь нас трое: ты, твоя болезнь и я. Если ты будешь на моей стороне, мы твою болезнь одолеем».
– Имеет ли для врача значение: верующий пациент или неверующий?
– Значения не имеет, хотя все пациенты с разным опытом. Но, если человек верующий, с ним проще. Мне легче общаться с верующим, потому что вера трезвит. Если человек ходит в храм, участвует в таинствах, он более трезв, он готов прислушаться. Верующий более критически относится к себе. Слушая, он слышит то, что я говорю.
– Профессия врача относится к такого рода профессиям, где важен не только профессионализм, но и просто человечность. Для больного человека это не менее важно. Верующий врач, он какой?
– Я очень хорошо чувствую этот водораздел. Почему мне импонирует верующий врач? Он не будет ставить на первый план свои личные интересы или интересы той фирмы, с которой он связан. Грешить и поступать против своей совести по отношению к больному верующий врач не будет. Если он увидит, что дело не идёт, он пациенту скажет: «Я вам помочь не могу. Поищите врача». Если ты не можешь помочь пациенту – не вреди.
– Если оказывается, что у человека неизлечимая болезнь, правильным ли будет честно сказать об этом человеку?
– Здесь всё зависит от искусства врача. В критической ситуации нельзя человека обманывать. Это дикость, когда человек в больнице начинает умирать: он лежит в отдельной палате, и никого рядом нет. Момент, когда человек переходит в иной мир, очень важный.
Сам митрополит Антоний хорошо говорит об этом. Оперировали его мать. Операция была неудачная. Ему говорят, мол, понятно, что вы не скажете матери. Он отвечает не задумываясь: «Скажу». И сказал. Это сразу устранило ложь, обман. Человек не должен уходить в иной мир с ложью. Это очень серьёзные вещи.
– В своей практике вы сталкивались с подобной ситуацией?
– Даже когда больные впадают в кому, не реагируют на происходящее вокруг них, на самом деле они всё слышат и всё воспринимают. У меня был товарищ, я лечил его маму от онкологии. Однажды он позвонил мне: «Серёжа, мама умирает, она тебя вспоминает, если ты можешь, она хочет тебя увидеть». Я поехал. Его мама лежала в забытьи, не разговаривала. Мы сели около неё, я его расспрашивал, он отвечал. Он говорил, что у неё дичайшие боли. Я говорю: «Надо наркотики колоть». Так мы посидели, и я уехал. Через несколько дней он позвонил и сказал: «Мама так тебе благодарна».
– Вы часто говорите, что по статистике только три человека из десяти излечиваются от гипертонии. Вы задавали себе вопрос почему?
– Три человека из десяти излечиваются. Чем они отличаются от остальных десяти – загадка. У них есть какая-то целеустремлённость. Они решили и поверили. Очень немногие способны изменить устоявшийся уклад своей жизни.
Был такой случай. Лечился один крупный начальник. Он просто погибал. Мы приведём его в порядок, он выписывается и через какое-то время вновь возвращается к нам с гипертонией. Я ему попросту как-то говорю: «Иван Иваныч, погибнете. Надо менять работу. Мы не можем вам помочь. Ваша работа вас губит». Он говорит: «Я знаю. Но ничего изменить невозможно. Машины, дачи, пайки, поездки – семья меня не поймёт».
Вот другой случай. Лечил я пациента 75-летнего. Он был пенсионер, бывший большой начальник. Понятно, материальное состояние семьи полностью зависело от него. Он – центр и глава семьи. А у него гипертония, стенокардия и ИБС. Я начал его лечить. Давление нормализовалось, стенокардия ушла. Когда у него были приступы – в квартире тишина, вся семья настроена на него, щадящий режим. Через 3-4 месяца всё стало проходить. Я ему говорю, мол, надо добиться стабильности. Пациент же стал вести себя так, что складывалось впечатление, что он не хочет лечиться. И что выяснилось: когда ему стало лучше, больной перестал быть центром внимания в семье. Жена в магазин посылает и т.д. Он, оказывается, готов страдать и болеть, но быть в центре заботы, чем вылечиться. Ему, видимо, нужно было такое внимание.
Я всегда говорю об ответственности пациента за своё здоровье. Подумайте о своих ближних, о тех людях, которые рядом с вами.
– Можно ли объяснить большое количество больных только экологией?
– Сейчас очень много больных с пограничными психическими расстройствами. Был у меня пациент, который лечился и за границей, и у меня – а давление всё не снижается. Я назначаю ему антидепрессант. Через три дня у него нормальное давление. Он себя хорошо чувствует. Уже четыре года прошло. Это был явно человек с депрессией.
Такое бывает теперь часто: сначала ты доводишь человека до такого состояния, с которого можешь начинать его лечить.
– А телевидение, заполненное сценами насилия, убийств, трупов. Подсчитали, что за неделю на российском телевидении показывают около 1600 трупов.
– Когда я начинаю работать с пациентом, я ему, по крайней мере в первый месяц, запрещаю смотреть телевидение. Есть кора, а есть подкорка. Кора – это поздоровался – не поздоровался, хороший – нехороший. А подкорка влияет на работу всех внутренних органов, она все негативные вещи воспринимает и реагирует спазмами. Поэтому и советую больному не читать газет, не смотреть телевизор. Это входит в курс лечения. Иначе просто нельзя. Я же не случайно вам сказал: месяц пашем-пашем, начальник неудачно пошутил – у него криз. Вся наша работа одним росчерком пера идёт насмарку.
– Невротизацию населения сегодня в Москве можно наблюдать ежедневно. Достаточно спуститься в подземку.
– Сейчас невротизация населения колоссальная. В любой момент получаешь агрессию, недоброжелательность. Нет определённости в жизни. Скажем, стоит дом, не знаешь, может, его завтра снесут. А куда вас переселят? В область? В воздухе сейчас напряжение колоссальное. И это не может не сказываться. Поэтому и приходится назначать препараты седативного ряда.
Я живу в Москве всю свою жизнь. К сожалению, то, что я наблюдаю, как изменилась Москва, как изменились люди, не вселяет оптимизма. Я наблюдал сценку, когда человек встал на входе в метро. Заходит другой человек и того, кто стоял на входе, толкает. Тот летит и в третьего человека ударяется. Они начинают драться. А этот стоит и смотрит. Напряжение доходит до того, что даже не выясняется, кто прав. Искру вбросили – и всё.
– Как предотвратить повышение давления, не прибегая к разного рода препаратам? И что вы советуете верующему человеку?
– Вы задали очень важный вопрос. Человек очень зависим от разного рода обстоятельств, например от погоды, стрессов. Бывают предвестники повышения давления. Не надо дожидаться, а потом снижать. Верующий говорит: я встаю на молитву – и давление не повышается. А другому я советую вовремя поесть – мощный фактор, – и подъёма давления не будет, или встать под тёплый душ, или включить классическую музыку.
В том случае, если давление уже повысилось, а я знаю, что человек верующий, я говорю: встань на молитву и выбери ту молитву, которая тебе ближе. И даю препарат, который снижает давление. Затем постепенно мы лекарство убираем, а молитва остаётся. Впоследствии, когда давление повышается, человек начинает читать молитву и давление снижается. Если я вижу, что человек ходит или ходил в храм, я его ненавязчиво посылаю в храм. Но я его посылаю к таинствам. Потому что именно таинства очень благоприятно влияют на здоровье.
– Как вы относитесь к исследованиям, в которых утверждается, что обнаружены свидетельства тесной связи между религиозностью и здоровьем?
– Кто в храм идёт? К Господу? Люди, которые мыкались везде, мыкались, а им не помогли. Этот контингент очень больной. Они идут в храм, и там им помогают. Лет 30-40 назад стало понятно, что медики вопросы сердечно-сосудистых заболеваний решить не могут. В Америке подключилось государство. Результата не добились. И тогда в 90-х годах министерство здравоохранения заключило с конфессиями договор. В приходах стали разъяснять прихожанам, что нужно делать, если у вас высокое давление, обучали, измеряли давление. Пастыри во время своих проповедей призывали идти лечиться, если есть высокое давление.
С другой стороны, если человек одной ногой побывал в могиле, полностью меняется его мировоззрение. Был богоборцем – становится верующим. Близость смерти преображает человека. Только единицы не задумываются, но это единицы.
– Вы встречались с необъяснимыми явлениями в практике?
– Однажды к нам поступил пациент с давлением 200 на 130. Мы с ним не разобрались. Кое-как с грехом пополам подобрали лекарство и выписали. Это всё было на фоне онкологии. Выписываешь и думаешь: ну всё, конец. Случайно лет через 10 встретил его. Стоит на остановке, папироской попыхивает, такой же, один к одному, не изменился. Давление то же самое.
Где-то в 1960 году в Италии в монастыре началось исследование. К 140 монахиням подобрали такое же количество мирянок, которые жили в этой области рядом с монастырем. И наблюдали 20 лет, как будет вести себя давление. Методических нареканий не было никаких, что очень важно. За эти годы у монахинь давление как было, скажем, 110 на 70, так и оставалось. У мирянок давление выросло на 20-30 мм.
Ещё одно замечание: в этой местности традиционно пересаливали пищу при приготовлении. Надо сказать, что соль способствует увеличению давления. В данном случае на монахинь это никак не повлияло.
– Как это объясняли?
– На Западе это объясняли социальной страховкой: когда монахиня уходит в монастырь, она знает, что все внешние катаклизмы её касаться не будут. Но всем известно, что и в монастыре идёт постоянная борьба. Как говорят, где больше бесы мутят: в кабаке или в церкви? Конечно, в церкви. В кабаке, там и так уже все свои...
Любовь БАЛАКИРЕВА
По материалам www.religare.ru
ЗДОРОВЬЕ И ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ
Нестабильность и финансовый кризис способствуют росту смертности от сердечно-сосудистых заболеваний в России. Об этом заявил гендиректор академик РАН Чазов на состоявшихся парламентских слушаниях по проблемам снижения смертности населения РФ.
По данным Евгения Чазова, от сердечно-сосудистых заболеваний в России ежегодно умирают 1,3 миллиона человек, что составляет 56 процентов от общего числа смертей. Онкологические заболевания ежегодно уносят жизни 300 тысяч россиян, ошибочные диагнозы – 70 тысяч.
«Болезни сердца возникают из-за тяжёлой психосоциальной обстановки – экономика, политика, кризис», – пояснил академик. По мнению Е. Чазова, России необходим закон о профилактике сердечно-сосудистых заболеваний, а также чёткое определение круга ответственных за его исполнение организаций. В частности, к охране здоровья трудящихся необходимо привлечь работодателей, как это происходит в развитых европейских странах.
В настоящее время, по данным участников слушаний, по показателю смертности (1 465 смертей на 100 000 человек в год) Россия находится на уровне некоторых стран Центральной Африки. При этом каждый третий взрослый россиянин не доживает до пенсионного возраста.
По словам замдиректора департамента организации медицинской помощи Минздравсоцразвития Елены Бугровой, министерством подготовлен ряд мер, направленных на изменение сложившейся ситуации. Так, в следующем году в рамках национального проекта «Здоровье» будет создано отдельное направление по пропаганде здорового образа жизни и борьбе с курением и алкоголизмом. Общая сумма выделяемых на эти цели средств составит 28 миллиардов рублей.
Согласно планам Минздравсоцразвития, к 2025 году продолжительность жизни россиян должна будет возрасти до 75 лет вместо нынешних 67, а население страны увеличится со 141 до 145 миллионов человек.
В целом в мире за последние 50 лет средняя продолжительность жизни человека увеличилась на 15 лет. В настоящее время мужчины на планете живут в среднем по 64, а женщины – по 68 лет. Данные об этом содержатся в докладе ООН «Народонаселение мира в 2007 году: использование потенциала урбанизации». В нём говорится о том, что средняя продолжительность жизни в США составляет сейчас 75 лет для мужчин и 80 лет для женщин. Ещё выше эти показатели в Швеции, Швейцарии, Норвегии и Дании: 77-78 лет для мужчин и 82-84 года для женщин.
В то же время в жизнь в беднейших странах мира более чем в двое короче, чем в Северной Америке и Западной Европе. Так, в Зимбабве продолжительность жизни женщин составляет в среднем 36 лет, а в Свазиленде – 29 лет.
Средняя продолжительность жизни российских мужчин равна 58,7 года, что на 16 лет меньше, чем в США. Россиянки живут на 9 лет меньше, чем американки, то есть в среднем 71 год. Украинские женщины живут в среднем 72,5 года, мужчины – 60,5 лет. В Белоруссии эти показатели составляют, соответственно, 74 и 63 года. Дольше всех в бывшем СССР живут граждане Армении: мужчины более 68 лет, а женщины – 75 лет. Эксперты ООН отмечают большую разницу в продолжительности жизни между мужчинами и женщинами во всех постсоветских странах бывшего Союза.
Фото М.МАСЛЕННИКОВА
 | назад |
| вперед |  |
