МАСТЕРСКАЯ
ИСКУССТВО ПИСАТЬ СВЕТ
К 60-летию художника Русского Севера Владимира Латынцева
Друг нашей редакции отец В. много ездит по свету – человек открытый, деятельный, с живым интересом ко всему происходящему. Как-то в очередной раз зайдя в редакцию, он оставил подарок – небольшой постер с лирическим пейзажем. «Монастырь на Михайловском озере. В. Латынцев» – значилось на обороте незнакомое имя мастера. Угадываю Антониево-Сийскую обитель. С лиловыми сумерками почти слились её здания; последний луч солнца выхватил лодочку, и она – будто оранжевый лепесток на воде. Поразило, как точно передано предвечернее состояние природы: так и слышишь эту тишину, редкий всплеск воды... «Будете в Великом Устюге – обязательно познакомьтесь с Латынцевым!» – сказал батюшка. Сам-то он дружен с художником и часто останавливается в его гостеприимном доме. Недавно, во время командировки на Вологодчину, такая возможность представилась. И как раз вовремя!
«Есть о чём рассказать землякам!»
Застали мы Владимира Николаевича чудом – через пару дней он должен был уехать. Те мартовские дни выдались для художника напряжёнными. Он готовился к юбилейной выставке в Вологде, уже и картины были сложены, готовы к погрузке. Подъезжая к Устюгу, созвонились с художником. «Храм Прокопия Праведного знаете? – уточнил он. – Рядом – городская библиотека. Там и увидимся, у меня вот-вот начнётся лекция». Представилась картинка: солидного вида лектор говорит перед собравшимися о чём-то серьёзном, например о русской реалистической живописи. А оказалось, В. Латынцев решил собрать земляков, чтобы рассказать им про древние святыни Сирии, где ему довелось побывать прошлой весной, показать снимки. Народу пришло довольно много, во всяком случае свободное место нам пришлось поискать. Тронуло, как внимательно и благодарно устюжане слушали художника. Порой, чтоб прокомментировать фотографии, он надевал очки с резинкой на затылке. И не скажешь, что перед тобой видный художник, которого на Вологодчине называют иногда «последним из могикан» русского реализма. Но и когда его выставки проходят в Москве, книги отзывов просто вопиют, если можно так выразиться, о том, насколько стосковался зритель по таким мастерам. Их творчество – точно глоток чистой воды, свежий ветер северный.
О чём бы ни говорил Владимир Николаевич в тот вечер в библиотеке: о великих святынях Дамаска, перед которыми благоговеют их хранители-арабы, о целомудренных нравах в Сирии, где даже дети купаются в море одетыми, о верблюдах или о лихих наездниках микроавтобусов – всё представало почти осязаемым, хоть рассказ был довольно-таки бесхитростным. Видимо, именно в этом и секрет: будто чистое зеркало поднёс художник – зеркало, не затуманенное сугубо индивидуальным восприятием, вот и отразился в этом зеркале Божий мир – ясно, неискажённо. Не в этом ли суть и его творчества – максимально правдиво отражать на холсте красоту нашей северной земли, её людей, трепетные состояния природы.
После лекции Владимир Николаевич предложил перебазироваться в собственную живописную галерею, и уже через несколько минут мы остановились у старинного купеческого особняка. «А вот там – река замёрзшая, – махнул художник рукой в темноту за зданием. – Вот бы вам поглядеть на ледоход на Сухоне!» Говорят, полюбоваться им выходит весь Устюг. И сам Владимир Николаевич много писал это радостное, полное света время. На картине «Пора ледохода» льдины, нагромождённые на переднем плане, кажется, задвигаются сейчас, заскрипят – так живо они написаны. Бело-золотые церковки проглядывают на противоположном берегу реки. В Устюге ведь куда ни глянь – повсюду родимая старина, кресты да шатровые колоколенки. Так же и на картинах В. Латынцева.
«Проходите, – приглашает художник, отворяя перед нами дверь в пахнущий красками сумрак. – Вот здесь у нас галерея, единственная на весь Устюг. Тесно, конечно, но что делать. Раньше тут была лавка знаменитого предприятия “Северная чернь”».
Только здесь можно пока увидеть работы местных художников, и то благодаря тому, что город пошёл навстречу инициативе супругов Латынцевых. Недавно они создали в Великом Устюге культурно-просветительский фонд «Артгалерея Русский Север», арендовали вот это маленькое помещение. У Владимира Николаевича теперь «звучная» должность – президент. Но, конечно, не в том дело, как всё называется, а в том, чтобы дать возможность устюжанам познакомиться с творчеством своих и приезжих художников-реалистов. А то всё Дед Мороз – самим, поди, надоело. Мечтает художник, конечно, о галерее гораздо больших размеров, не раз обращался к властям, предлагая даже, в качестве почина, подарить 50 своих работ. Но это как Бог даст.
Занимается он и книгоизданием, но тоже так, помаленьку, – хорошие дела редко делаются с размахом. «Удалось вот денежек сэкономить и издать брошюру о нашей Погореловской Пятницкой церкви XVII века, о трагической судьбе её священников в советское время, автор-составитель наш историк Ольга Борисовна Зенкова», – говорит художник. Листаю книжечку и среди иллюстраций вдруг замечаю образ священномученика Сергия Рохлецова работы В. Н. Латынцева.
Обретение святыни
|
Облики святых давно уже появляются на холстах мастера – с тех самых пор, как стали родными его душе. Произошло это в конце 90-х. Познакомился тогда Владимир Николаевич с устюжским священником Ярославом Гныпом. В 98-м, когда я приезжала в командировку в Устюг, мне довелось встречаться с батюшкой. До сих пор это воспоминание не то что греет – обжигает; на многих людей он оказал большое влияние, спаси его Господи. И вот благодаря этой встрече Владимир Николаевич стал воцерковляться, изучать святоотеческую литературу, летописи. К счастью, миновали его болезненные духовные поиски (а точнее, заглядывание в бездну), через которые прошли сотни людей творческого склада. Вспоминает, как в пору учёбы в художественном училище проходил практику во Владимире и Суздале, – с гордостью представил потом учителям рисунки и этюды, на каждом из которых светились древние храмы. А получили по «двойке» – и Володя, и все его друзья, кто вместо новостроек заметил лишь «могильные мотивы». Кресты на рисунках попросили вымарать. Придя в Церковь уже осознанно, художник почувствовал огромное желание выразить новые переживания. В 1995 году он пишет триптих «Хранители веры православной». Три портрета – Схимника, Юродивого и Иконописца – берут за душу не только художественным исполнением, но и глубокой мыслью, «озвученной» красками. Они выписаны в тёмных тонах, но на каждом присутствует пятно света. Откуда он идёт, не видно, однако герои триптиха освещены им – то есть свидетельствуют о Свете. Но как деликатно, не в лоб, и как лаконично это сделано: у Схимника очерчен светлой линией куколь да мягко высвечена борода, у Иконописца выделен ярким бликом глаз и – гораздо приглушённее – кисти, крепко зажатые в руке. И лишь Юродивый, который всем существом своим всегда с Богом, высветлен более других, изображён на золотистом фоне. Какая мольба, жалость к людям в его взоре, устремлённом к небу!
Целую серию работ посвятил Латынцев образу устюжского блаженного Прокопия, сделав этот образ намного роднее для современников, чем он был раньше. Есть у него цикл картин и о Великорецкой святыне – обретённой иконе Николая Чудотворца. И храмы, храмы почти в каждом пейзаже. Дипломом Академии художеств была отмечена работа «Русь уходящая», где изображена знаменитая на весь мир церковка в Пермогорье, которую уже едва ли спасти от разрушения. Грустная картина...
«От Прокопа до Деда Мороза»
|
За чаем разговорились с Владимиром Николаевичем и его супругой Татьяной Васильевной.
– Владимир Николаевич, – решаюсь задать каверзный вопрос, – про вас в интернете пишут, будто вы «активно пропагандируете Вологодчину как родину Деда Мороза»…
– Да вы что, серьёзно?.. – художник не знает, смеяться или досадовать на газетчиков.
– Да неужто такое написали? – всплёскивает руками Татьяна Васильевна. – Как только появился Дед Мороз, ну то есть этот проект, мы написали статью в местную газету о том, что нас ждёт и к чему всё это приведёт. И что же? Приехал из Вологды один мэтр, собрали народ в ДК и пригрозили: «Чтоб больше таких статей не появлялось!» С тех пор против Деда Мороза никто не выступал. И прогнозы наши оправдались, хоть это горько сознавать. Каким тихим, чистеньким был Устюг ещё десять лет назад, а что сейчас? Злачные места появились, коммерсанты свои здания возводят даже в историческом центре города, а старина, наоборот, приходит в упадок... Сектанты здесь гнездо себе свили: на Рождество много их приезжает – выходят на реку, очерчивают круг, свечи зажигают и стоят с воздетыми руками.
– Наверное, в «сезон Деда Мороза» наплыв туристов большой? – спрашиваем художника.
– Народу очень много, и к нам в галерею заглядывают. Как-то зашли две хорошо одетые дамы, остановились перед этой настенной фотографией Царской Семьи. Я подошёл и говорю: «Вот, уважаемые женщины, сколько детей должно быть в семье». И тут одна из них говорит: «А у меня семеро детей», а другая: «А у меня – восемь...» Гляжу на них во все глаза – нет, не похожи они на многодетных мам. «Да откуда ж вы такие, родимые?» – спрашиваю. «Мы из Франции, – говорят. – У нас в порядке вещей иметь столько детей». Оказалось, потомки дворянских фамилий – Трубецких, Голицыных...
– А вы сами много ездили по свету? – спрашиваю художника.
– Приходилось работать в Германии, Венгрии, в Словакии. Три раза бывал на Аляске – впечатлений много. Ищем благотворителя, чтоб издать каталог картин, посвящённых Русской Америке, со статьёй «Мои встречи с Аляской».
Так мы с Владимиром Николаевичем выплываем на безбрежный простор его любимой темы.
Аляска
|
Правду говорят, что вера всё углубляет. Давний, со школы, интерес художника к родной истории перерос в усердное изучение литературы об устюжских первопроходцах. Особенно увлекла тема освоения русскими моряками североамериканского континента. Ведь закладывал форт Росс Иван Кусков, выходец из Тотьмы, а первенствующим директором Российско-Американской компании целых 27 лет был устюжанин Михаил Булдаков. Не давала покоя тайна исчезновения 15 членов экипажа экспедиции Чирикова-Беринга у берегов Аляски. Этой загадке истории уже больше 200 лет. Корабль «Святой Павел» приблизился к новой земле, но трудно было подойти к берегу – подводные камни, туман. Послали бот с 11 членами команды, с тем, чтобы моряки разведали обстановку и разожгли на берегу сигнальный костёр. Но лодка пропала, а когда отправлена была на поиски другая, с четырьмя моряками, не вернулась и она... Были предположения, что моряки просто сбежали после трудного путешествия или их уничтожили индейцы (в тех местах проживало воинственное племя тлинкитов). Чирикову ничего не оставалось делать, как повернуть назад. Уже из Охотска он сообщил императрице Екатерине II об открытии новой земли. Латынцев написал несколько работ, посвящённых нашим первопроходцам. Как у него выписано море! К слову сказать, науку писать морскую стихию В. Латынцев постигал на Мурмане, где прожил 10 лет. Однажды заглянула к нему в мастерскую гостья из Москвы – профессор Светлана Фёдорова, известный специалист по Русской Америке, – она была восхищена творчеством мастера. Но для художника стало полной неожиданностью, когда летом 2005 года он получил приглашение московского общества «Русская Америка» посетить Аляску. Проезд, правда, за свой счёт, но, несмотря на материальные затруднения, радовало, что давняя мечта начала сбываться...
– Посчастливилось познакомиться с американцем Алоном Энгстромом, – рассказывает Владимир Николаевич. – Они вместе с отцом изучают Русскую Америку, пытаются выяснить тайну гибели тех 15 моряков со «Святого Павла». Мы отправились с ним на катере вдоль побережья Аляски и нашли деревню. Там на камнях много петроглифов. Индейцы поклонялись кальмарам, ворону, высекая их изображения. Но мы с Алоном нашли один камень с совершенно иным изображением. В нём угадывался корабль с двумя мачтами – это как раз силуэт корабля Чирикова – первого европейского судна, которое подошло к берегам Аляски. Учёные подтвердили, что такой петроглиф не встречался за всю историю, и он сравнительно новый – 200 лет не возраст. А тайна исчезнувших моряков раскрылась. Алон Энгстром в Вашингтонской библиотеке нашёл такой рассказ. Спустя 50 лет после той печально памятной экспедиции к Аляске подошёл корабль. К морякам вышел вождь индейцев... в красном мундире. «Откуда у тебя это?» – спросили его. Тот ответил: «Когда мой дед был тоёном (вождём), к берегу подошёл корабль, от него отделилась лодка, но не дошла до нас. Здесь сильное течение, они бросили якорь, но неудачно: лодка перевернулась, и они все утонули. После них вот этот мундир и остался». По своим впечатлениям Алон написал книжку, мы её тут, при артгалерее «Русский Север», перевели, тоже собираемся издать.
Так появилась картина-реквием «Гибель моряков»: малахит волн, серые валуны под ними и в воде – маленькие фигурки моряков, что пытаются протянуть руку помощи друг другу и бросают прощальный взгляд на милую землю... Ещё несколько полотен посвятил Владимир Латынцев Русской миссии на Аляске, преп. Герману Аляскинскому. Последняя из них, написанная в нынешнем году, называется «Благословение на промысел»: величественный святитель осеняет иконой маленькие фигурки алеутов, склонившихся перед ним. Художнику дорог тот дух милосердия, который несла Русская миссия, значим он и для нас, зрителей, как зримый мостик из современности в прошлое, где молитвой и невероятными трудами создавались духовные и материальные богатства нашего Отечества.
Потому-то мы расстались с Владимиром Николаевичем Латынцевым как с родным человеком, и, кроме «Спасибо вам!», все слова куда-то подевались. А может, это и есть главные слова.
Елена ГРИГОРЯН
 | назад |
| вперед |  |
