ПОЧТА
Всё ещё продолжают поступать, дорогие читатели, отклики на анкету, опубликованную в № 582. Огромное спасибо за ваши пожелания, предложенные темы и за все добрые слова в адрес газеты! Для многих заполнение анкеты стало поводом для первого письма в редакцию: давно хотелось написать, рассказать о чём-то дорогом, да всё откладывалось. Мы решили опубликовать выдержки из таких писем. Так получилось, что рассказы эти так или иначе перекликаются с близящейся Троицкой родительской субботой.
«Дядя Ваня идёт!»
Добрый день, труженики газеты «Вера»! Рассказать решил один эпизод из собственной жизни. Дело было в 90-х годах. Получил сообщение: умерла двоюродная сестра Капитолина, приезжай хоронить. Вместе мы росли в селе Вотча Сысольского района. Я предположил, что раз её муж похоронен на кладбище с. Вотча, то и сестру похоронят там же. Перед тем как отправиться, решил её заочно отпеть в церкви г. Сыктывкара. После совершения обряда получил кулёк песка и подробные наставления, что с ним делать на могиле. Помню, сказали: когда все попрощаются с усопшей, укроют покрывалом, надо посыпать из кулька песок на покрывало, произнося трижды слова: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный...»
В день похорон приехал в Вотчу, а мне говорят: у нас сегодня тут никого не хоронят. Значит, не в Вотчу надо было ехать! А куда? В растерянности пошёл на почтовое отделение, рассказал заведующей свою проблему. Случайно кто-то ей позвонил. Содержание беседы оказалось связано с похоронами моей сестры, мне передали трубку. Так я узнал, что хоронить будут на кладбище посёлка Заозерье и будет это через час. Заозерье в 12 километрах от Вотчи – как же я успею?! Пешком, без транспорта. Случайно в селе оказался на своём «уазике» мой бывший ученик Александр Кузьбожев, он сразу согласился мне помочь – подбросил напрямик через лес, по той дороге лишь лесовозы ездят и не все её знают. Доехали до посёлка Исанево, где сестра жила, хотели было искать её дом, но увидали разбросанный еловый лапник и не медля выехали в сторону Заозерья. На кладбище я бегом побежал по следам в снегу, боясь опоздать. И слышу: «Не закрывайте гроб, дядя Ваня идёт!» Подошёл я, попрощался – и усопшую закрыли покрывалом. Я крестообразно посыпал песок со словами «Трисвятого» – и похоронили нашу Капитолину. Дома на обеде молодые люди пристали ко мне с вопросами про религию, Бога. В близлежащих посёлках тогда не было ни молитвенного дома, ни храма. Как мог, растолковывал им эти волнующие их вопросы.
Когда в молитвенном настроении, с верой обращаешься к Господу Богу, даже своими словами, обязательно получаешь помощь. Ведь в то утро одни «случайности» привели к конечному результату!
Р.Б. Иван
г. Сыктывкар
С надеждой на лучшее
Здравствуйте, сотрудники газеты «Вера»! Низкий поклон вам! Ваша газета в наше непростое время стала поистине народной. Вспоминаются другие трудные времена – нашей юности. Но знаете, были закрыты церкви, а веру свою православные не забыли. Сталин же победил в войне и разрешил возврат к православию с помощью молитв народа. Какое было благоговение в людях той поры к «божественному»! Вот вам иллюстрация. Конец войны мы с мамой и сестрой встретили на станции Дно. Митинг в день Победы проводил бывший командир партизанского отряда Тимохин (он стал секретарём райкома в Дно). Мама работала в подсобном хозяйстве райкома. А рядом с райкомом была церковь. Однажды летним днём вскоре после Победы мама пришла домой и говорит, что на работу не попала – на двери надпись: «Все члены райкома с отцом (не помню имени священника. – Т.) уехали на места гибели партизан, на проводы их в иную жизнь». Вот такая была вера раньше даже у партийных деятелей. В советское время у многих передовых и высокопоставленных людей иконы хранились. Мне по работе приходилось много ездить по Русскому Северу, и, помню, у директора Опытной станции (ст. Лапарская под Мурманском) угол одной из комнат был весь уставлен иконами и теплилась лампада. А были 60-е годы на дворе, время новых гонений на Церковь.
А вот нынешнее отношение к Церкви первых лиц государства огорчает. Будем надеяться, что избрание Патрирархом владыки Кирилла изменит положение дел к лучшему – в Петербурге власти лучше будут относиться к православию: защитят игумена Евстафия, решится, наконец, вопрос о строительстве подворья Антониево-Сийского монастыря, прекратится разрушение исторического облика города. Создаётся впечатление, что В. Н. Матвиенко внешне печётся о православии в городе, а на деле наоборот. Резануло, что 27 января, в годовщину прорыва блокады, не было возложения венков от Петербургской епархии. 10 лет городская администрация не может дать землеотвод для подворья Сийского монастыря, зато для строительства небоскрёба «Охта-Центр» не только место, но и деньги города запланированы. Дорогая Валентина Николаевна поинтересовалась бы, что за секты регистрируют в администрации, кому их члены молятся. Столько людей, готовых прийти к вере, на дому привлекли в секты! Запомнился один случай из 90-х. Тёплым августовским днём посреди большого стадиона устанавливают огромную надувную ванну, наполняют водой. Священник, по виду католик, предлагает желающим покреститься в его веру. Тут же жена градоначальника Собчака с подругой, в купальниках, шагают к ванне и входят в воду... Мне до чего было противно смотреть! Видимо, большие деньги шли в Россию из-за рубежа. С приходом нового Патриарха, надеемся, будет наведён порядок, в школах будут разрешены уроки православной культуры и состоится объединение со староверами, которые и в советское время жили по-православному.
С уважением – Р.Б. Татьяна
Тосненский р-н Ленинградской обл.
Там, где цветёт миндаль
Давно хотелось написать вам, и вот почему. Несколько лет тому назад прочла в «Вере» небольшие истории о чудесах и исцелениях. И был среди них рассказ об отце Серафиме и узбеке, который, в благодарность за исцеление сына, на коленках приполз до храма. Это было у нас – в Самарканде! В маленьком храме Георгия Победоносца. Отец Серафим крестил меня, мне было около пяти лет, а сейчас – 37. Батюшка похоронен рядом с храмом на кладбище, там же покоятся и шамординские монахини, высланные в Среднюю Азию. Маленькой девочкой родные часто брали меня с собой на кладбище, и до сих пор я помню могилки матушек с оградками, выкрашенными светло-голубой краской. Тогда мало кто знал о том, кто покоится под этими холмиками, да и не рисковали говорить об этом. Только теперь, спустя 10 лет после отъезда из Самарканда, уже здесь, в России, сродница рассказала мне, что монахинь из Шамордино выслали в Ташкент, но до места почти никто из них не доехал, вышли в Самарканде. Вернее, вынесли их из вагона полуживыми, потому что всё время пути их кормили солёной рыбой, а воды не давали. Многие умерли ещё в дороге. Страшное время было для истинно верующих.
В настоящее время в том кладбищенском храме в Самарканде служит отец Дмитрий, он – духовное чадо о. Серафима, старенький уже. Отец Дмитрий – сродник одной из шамординских монахинь. Сестра или сродница её была замужем, имела детей. Вот веточка и не обломилась, священник вырос. Своих детей у него не было, зато Господь духовными чадами одарил – монахи и священники из-под его крылышка вылетали в жизнь. Один из них мой братик.
Может, когда-нибудь ещё напишу, много интересного у нас в Самарканде происходило. И про миндаль, который зацвёл от Патриарха Алексия, тоже правда – своими глазами видела то дерево. Там у нас рука пророка Даниила лежит, мусульмане зовут его Данияром. Это для них святое место, и вот почему. Самарканд очень древний город, ему 2500 лет. Через него проходил Шёлковый путь. Однажды торговый город был поражён болезнью (чумой или холерой, точно не знаю). Правитель города узнал, что какой-нибудь святыней можно остановить мор, и привёз кисть пророка Даниила. Его конь, который вёз святыню на себе, встал как вкопанный на окраине города, на краю берега речки. На том месте под горой забил целебный источник. А на вершине горы построили сооружение в виде большой руки, длиной метра три. Там сидит мулла и читает – всегда – коран! Горожане считают это место святым, да так оно и есть, до сих пор древний город живёт своей торговой жизнью. Спаси вас всех Господи!
Светлана Слугина
г. Волгоград
Душевный офицер
Здравствуйте! Жительница Петербурга пишет вам, мне 73 года. Давно выписываю «Веру», спасибо за вашу работу! Жизнь моей семьи тоже отчасти связана с Русским Севером. Племянник Дмитрий – врач-нефролог, много лет жил в Мурманске, вылетал на вертолёте на дальние стойбища оленеводов – такая воздушная «скорая помощь». Отец его, Виктор, родился в июле 41-го года, в самом начале войны – и не случайно дали ему имя Виктор. Мы все верили в победу над немцами. Когда война закончилась, помню, иду – а начальник нашего ж/д депо машет мне рукой и кричит: «Валечка, Виктория!» Вспоминаешь прежние годы и невольно сравниваешь с нынешними (может, по-стариковски ворчу?). Вот при всех ленинградских секретарях у нас был такой порядок к 9 Мая! При Романове было так. Перед праздником нам, рабочим (я 35 лет проработала на стройке, ветеран труда) выдавали новые комбинезоны, халаты и везли на Пискарёвское каладбище. Мы мыли плиты (в день надо было каждой вымыть до 300 плит), а мужчины уносили и сжигали листья, сучки, что попадали с деревьев – больше мусора никакого не было, город наш был образцом чистоты... А люди были какие деликатные! Нам привезли обед – пирожки и молоко, а Саша с Костей, сотрудники наши, говорят: «Мы здесь не сможем есть...» Плакали мы за этой работой. Запомнилось почему-то, что на плитах было много денег, в том числе и «ненаших», и хоть бы одну денежку кто из нас взял – здесь святое место. А осенью на Пискарёвке и на других кладбищах порядок наводили студенты, курсанты школ ФЗО. А кладбищ у нас в Ленинграде ох как много! С заводов, фабрик выделяли людей и убирали всё до листика. А сейчас С.-Петербург – огромная помойка, как горько это видеть...
Проще раньше было прожить. Можно было за 30 рублей, накупив подарочков, взять билет до Винницы и жить там у друзей безбедно. В колхозе поможешь силос укладывать или коров пасти, утром и вечером по 3 часа, – вот тебе и пропитание: председатель выписывал трёхлитровую банку молока и картошки.
Но и сейчас есть такое, за что можно Бога благодарить. Был со мной такой случай. 22 июня прошлого года население Петербурга оповестили, что в Московском Парке Победы, где собираются строить храм на месте печально известного в блокаду крематория, можно будет внести свою лепту, приобрести именной кирпич. И я поехала, подала большую сумму – у меня несколько родственников погибли в блокаду, кто от голода, кто от бомб. Подаю монахине записку на молебен, а она улыбается: «Где таких имён-то набрала? Онисим, Демьян...» А что я, виновата? Онисим шёл с обозом, ноги обморозил и помер, было ему 17 лет.
Сделав дело, присела на скамеечку перекусить. Цены – ужас, пришлось купить гамбургер за 35 рублей, хорошо, вода с собой была. Народу сколько приехало! ОМОНа нагнали, охраны. А около, на лавочке, примостилась молодая парочка, я их сразу «сфотографировала» глазами. Тут подходит молодой человек, лет за 40: «Бабушка, денег много при себе?» «Так я вам и сказала, – говорю, – что есть, все при мне». Негромко сообщает: «Вот пара хочет вас ограбить». «Меня?! Да я им как дам посохом!» Но мужчина схватил меня крепко за руку. «Не будем, – говорит он, – рисковать. Быстрее доедайте ваш обед, нет времени». Я доела гамбургер, а он спрашивает: «Город-то хоть знаете, баба Валя?» Проводил меня до автобусной остановки и на прощанье сказал: «Там вашу сумочку “перекусили” бы, и пошла бы она летать над деревьями». А у меня и паспорт, и ключи от квартиры в сумке были. Добралась благополучно домой и узнала, разговорившись с военным из соседнего парадного, такую вещь: это В. И. Матвиенко весь офицерский корпус двинула в места большого скопления народа, и вот тот спаситель мой, стало быть, тоже был офицером, глаз у них намётанный. Просто человек с душой делал своё дело, спаси его Господи. А я лишний раз убедилась: «Без Бога ни до порога», – видимо, помогли мне мои усопшие сродники, когда я помолилась за них.
В. В. Политова
г. С.-Петербург
Стыдно сдаваться!
Здравствуйте, дорогая редакция! Люблю вашу газету бесконечно, и уже очень давно – она дорога мне своим содержанием, спокойным ритмом и большой любовью к читателю. О себе. Пенсионерка (песнионерка) 75 лет. Бывший учитель русского языка и литературы. К сожалению, проработала всего 25 лет, пришлось уйти – на руках была больная мама (бывший директор Сыктывкарской станции юннатов), а вскоре после её смерти ещё удар – инсульт у моего любимого мужа Геннадия Георгиевича. Знакомы мы были со школьной скамьи, прожили 49 лет. До конца была с ним, сама закрыла ему глаза. Семь лет, как нет мужа, но – покой нам только снится. У меня двое прекрасных детей, внуки и даже правнучка, в семьях своих они живут любезно, чему я очень радуюсь. Пишу книгу о своём поколении, активно сотрудничаю с газетами. Предки мои были интересными людьми: отец прошёл три войны – это он «заразил» меня неиссякаемым оптимизмом. Дед по отцу стоял у истоков Усть-Сысольской почты, дед по маме был священником, был репрессирован и пропал. Семья его была очень дружной, жизнерадостной. Так что есть у кого мне учиться стойкости жизненной. Теперь молодым трудно. А мы, наше поколение, родились в голодные годы, потом война – снова голод. Вся жизнь – труд и борьба, нам привычно. Нашим родителям и дедам было ещё труднее. Живу по принципу: не блокада, снаряды над нами не рвутся, на столе всегда хлеб – стыдно сдаваться! Перед моими глазами портреты родных, дедов и даже прадедов, бумажная иконка святого Григория Бронникова (я ему внучатая плеямянница). Утром встаю с радостью, молюсь Господу, вечером благодарю Его за прожитый день. И за вас молюсь поимённо, дорогие.
С уважением – Инесса Николаевна Колегова
г. Ухта
 | назад |
| вперед |  |
