ПОЧТА
СЕМЬ ФУТОВ ПОД КИЛЕМ!
Здравствуйте, неутомимая команда «Веры»!
Читаю вашу газету с 2002 года, когда начал ходить в храм Преподобного Серафима Саровского (на Серафимовском кладбище в С.-Петербурге). В церковном киоске появлялись номера различных православных газет, но «Вера» как-то сразу пришлась по душе. Может, ещё и оттого, что меня с юных лет тянуло на Север. Как-то казался он здоровее – и в смысле природы, и в отношении человеческих характеров. Читал когда-то, кажется у св. Игнатия Брянчанинова, что созерцание двух вещей приближает человека к Богу: храма Божьего и нерукотворного храма живой природы. К Божьему храму пришёл я поздно, а вот с природой подружился с детства, особенно в качестве водного туриста. Приятной неожиданностью оказались для меня опубликованные вами в 2005–2006 гг. «Мезенские обеты» И. Иванова и М. Сизова – о походе по реке Мезень. Раньше не приходило в голову, что можно совместить «дикий» туризм с православными задачами (под «диким» туризмом я понимаю путешествия по дикой природе). Когда мы ходим на байдарке или на парусе по любимому Онежскому озеру или Белому морю, тоже, конечно, интересуемся наследием православия, но это похоже, скорее, просто на любопытство. В 80-90-х годах мы даже не могли и предположить, что остатки здешних разрушенных храмов будут когда-то восстанавливаться. Заходя, например, на Палеостров Онежского озера, мы бродили по развалинам местного монастыря с грустным ощущением чего-то светлого, но безвозвратно ушедшего. На Соловках тоже можно было полазать по безнадзорным башням монастыря-крепости со смешанным впечатлением от былого духовного величия и нынешнего запустения.
Но, на протяжении многих лет оставаясь сторонними наблюдателями этих мест, с начала этого века мы вдруг стали замечать некоторые изменения. На острове Русский Кузов Белого моря обнаружили не так давно установленный большой деревянный крест, похоже обетный. На скале среди сосен неподалёку от вышеупомянутого Палеостровского монастыря тоже стоит достаточно свежий старообрядческий крест с молитвой епископу Коломенскому Павлу, пострадавшему от «неистового Никона». В самом монастыре уже несколько лет идут работы, по крайней мере по восстановлению хозяйственных построек (дай Бог, чтобы дело здесь не ограничилось разведением форели, организованным несколько лет назад). Кстати, каменную церковь Рождества Богородицы на территории Палеостровского монастыря, говорят, взорвали лишь в конце 50-х, уже при Хрущёве. Это нам рассказал в 2005 г. послушник, который, собственно, и начинал восстановление построек обители. Летом 2005-го на расчистке трапезной под его руководством работали подростки из неблагополучных семей из Петрозаводска, приехавшие сюда благодаря содействию петрозаводских церквей. Они бывали здесь сменами, человек по 20. Послушника ребята почтительно называли «отец Сергий» (колоритный мужик из Петербурга, лет 65, весёлый и добродушный, бывший шофёр). Он хорошо знал историю монастыря, интересно рассказывал.
В 2008 г. мы вновь заехали на Палеостров в надежде встретить о. Сергия и его подопечных, но всё обернулось иначе: во вновь построенной избушке живёт молодой монах, о. Михаил. Трудится также ещё один работник, и, кроме того, бегает паренёк лет пятнадцати, в одежде, но с подводной маской на лбу (путём умозаключений мы позже решили, что он, наверное, следит за форелью, которую здесь разводят в садке уже несколько лет). Около причала стоит большой богатый белый катер «европейского» вида. Разговора с о. Михаилом практически не получилось. Ещё до того как мы его увидели, я заметил позади братского корпуса большой деревянный крест, появившийся, видимо, совсем недавно, и первым делом прошёл туда поклониться. Минутой позже выяснилось, что в этом сарайчике живёт кавказская овчарка ростом с небольшого телёнка, которая нас «проспала». Бегающий на длинной проволоке поводок позволял ей перекрывать и 4-метровый участок, через который мы прошли. Собака заметила нас, только когда мы миновали её конуру и подошли к келье о. Михаила. Я с улыбкой смотрел, как она с утробным лаем на меня несётся, и даже не подозревал, что ей не хватит всего полуметра поводка, чтобы со мной познакомиться. Вообще, находясь поблизости от освящённых мест, как-то чувствуешь себя защищённым от неприятностей, поэтому я даже не успел испугаться. Возможно, зря, поскольку моего товарища, который стоял ближе, спасла только хорошая реакция. Впрочем, надо отметить, ко кресту подходил только я. Может, это и было главной защитой. Монах вывел нас обратно к причалу, всем видом давая понять, что мы – гости непрошеные. За три минуты разговора удалось только выяснить, что живут они здесь исключительно за счёт частных благотворителей, дети из Петрозаводска сюда не приезжают, про отца Сергия практически ничего не знают. Так и уехали в полной растерянности и с некоторым осадком. Впрочем, на всё воля Божья.
Так, будучи, в сущности, просто любопытствующими зеваками, прикасались мы к богатой истории этих северных краёв, покрытой молчанием стольких десятилетий. Лишь сравнительно недавно стала появляться литература, рассказывающая, чем жила эта земля прежде. Как-то случайно удалось мне купить в питерском Доме книги интереснейший труд М. И. Мильчика «Заонежье на старых фотографиях» (1999 г.) с очень качественными давними фотографиями ещё не разрушенных храмов и краткими историческими справками. Удивительно, как богат был этот край церквами, православными и старообрядческими общинами. Читал и с трудом мог поверить, что всё это было в тех местах, которые мы посещали уже лет двадцать, видя повсеместно запустение не только церковной, но и вообще крестьянской жизни.
Впрочем, как всё пойдёт дальше, зависит от людей, сейчас живущих в этих краях. От того, как они сами относятся к наследию своей земли. Поэтому живая беседа с ними была бы не менее интересна. Может быть, и вы захотите когда-нибудь побывать в Заонежье с репортёрскими блокнотами. А я сейчас как раз собираюсь шить новый парус для катамарана. Если наберём команду, то в конце июля хотелось бы ещё раз посетить Ковдозеро – на границе Мурманской области с Карелией.
Бог в помощь вашему дружному коллективу. Семь футов под килем!
Раб Божий Сергий
Санкт-Петербург
В июне 2009 года Господь сподобил меня в третий раз поучаствовать в Великорецком крестном ходе. Впечатления остались несколько иного свойства, нежели в предыдущие годы. Отчасти, и только отчасти, это произошло потому, что это шествие совершалось мною в сане священника, а не мирянина. Всё, что далее будет излагаться, в равной степени касается и меня лично. Грешен я, как и все мы, но, пользуясь правом пастырства, попытаюсь разглядеть и свой грех и предостеречь многих от возможного падения.
Даже в годы атеизма и гонений на Церковь крестный ход ни разу не прекращался. Но сегодня именно дети строителей коммунизма и их дети составляют большую часть крестоходцев. И многим из них немало ещё предстоит пройти, чтобы воцерковиться, понять всю глубину отличия этого хода от массовых шествий советского прошлого.
Сколько крестных ходов существует в России! Но мало какой из них привлекает столько участников, сколько Великорецкий. Конечно же, почти всех объединяют прошения к угоднику Божьему Николаю. Прошения разные, и многие по вере исполняются, что является ещё одним поводом вернуться и поблагодарить Николая Чудотворца. Но нельзя забывать, что исполнение их зависит от воли Божией.
Чем примечателен этот крестный ход, так это тем, что в нём открывается воля Божья о каждом его участнике. Любой исход событий в течение крестного хода или спустя какое-то время и есть воля Божья. Каждый участник хода даёт обет пройти его полностью. Но бывают ситуации, когда продолжение шествия становится невозможным. К примеру, пожелал человек себе чего-то, экипировался как следует, чтоб комфортно было при любой погоде, а на второй день пути сломал ногу. «Неужели я не пройду и не узнаю о себе волю Божью?» – думает ходок. Невдомёк ему, что этим самым Господь указывает ему на то обстоятельство, что перед уходом из дома он, поссорившись с больной матерью и не примирившись с ней, несправедливо оставил её на попечение соседям. Или же, отправляясь в шествие, человек пожелал устранить своего начальника, а по дороге его хватил инфаркт. Неужели человек не усмотрит в этом воли Божьей?
Сейчас благодатное время. Время сеять: на камне или при дороге. Авось где прозябнет. Нет гонений, когда ходокам, желавшим участвовать в крестном ходе, всячески препятствовали. Но спросим сегодняшнего участника хода, смог бы он один тайно пронести икону традиционным путём, вернуться и удалиться из Кирова так же неприметно, чтоб это нигде не было бы зафиксировано? Большинство бы не смогло. Отчасти потому, что исчезнет ясная цель в голове, для чего он это делает. Лишь человек, способный к самоорганизации, сможет ответить на этот вопрос. Сейчас ведь всё просто – идёт масса, а я в ней. И в этой массе до того много собеседников, что крестный ход превращается в некий клуб встреч с лёгким экстремальным оттенком, где всё документально фиксируется на фото- и видеоаппаратуру. Это вторая причина и, к сожалению, более значимая, по которой многие, шествуя, не столько прославляют угодника Божия, сколько себя, любимого. Идём ли мы несколько дней под дождём – мы восхищаемся собой, какие мы терпеливые, и все это видят! Месим ли ногами грязь – снова восхищаемся собой. В другом бы месте раздражались бы, но не тут. И даже угождение ближнему в походных условиях пропитывается тщеславием.
«Тщеславие, – пишет Иоанн Лествичник, – высказывается при каждой добродетели. Когда, например, храню пост – тщеславлюсь. И когда скрываю пост от других, опять тщеславлюсь благоразумием. Одевшись в светлую одежду, побеждаюсь любовью к похвалам. И переодевшись в худую, тщеславлюсь. Куда ни поверни это терние, оно всё станет спицами кверху».
Сказанное относится категории «туристов крестного хода», которых привлекает романтика, общение, зрелище неохватного взором потока людей, непривычные условия и чудесные события. И выходит, что по большей-то части мы идём и грешим. Даже мнимое чувство благодати, которое, может быть, выражено зубоскальной улыбкой и блеском в глазах, скорее можно отнести к прелестной восторженности, присущей сектантам, чем тихой радости православного. По этому поводу у матушки Людмилы Кононовой в стихах есть приметные строчки: «Любое слово о том, как дышит благодать, лишает Божьего покрова и душу заставляет лгать».
Скорбно бывает видеть, как единая в своей массе река людей оказывается разобщена чуждым Церкви Христовой чувством себялюбия. Евангельское изречение – «Да будет всё едино» – не находит подтверждения в этом движении людей. Казалось бы, условия крестного хода располагают к взаимному проникновению через служение ближнему, но, когда человек самодостаточен, ему нет нужды прибегать к помощи ближнего и нет необходимости в обратном движении навстречу нужде спутника. Эгоизм чётко удерживает в голове мысль: «Лучше, чем я сам, обо мне никто не позаботится». Те, кто в этом крестном ходе шагает дружной семьёй, не отделяя себя ни в чём, всегда готовый уступить, услужить, – тому дана возможность прочувствовать единение душ. На таких можно положиться в любой ситуации. Радостно видеть солидарность среди прихожан одного храма и скорбно её не видеть.
Злой человек видит только злое. Не хотелось бы, чтобы это отнесли ко мне, поэтому в завершение скажу о том, что из пережитого порадовало. В этом крестном ходе, как и в других, есть место благодати. В четырёх словах это будет звучать так: «В видимом – невидимое, в непостижимом – постижимое». Новички, смиренно уготовляющие себя к любым испытаниям крестного хода, признавались: если бы я знал, что будет такой путь, то не осилил бы. И я, грешный иерей, видя ещё не умершую Россию, радуюсь тому, что в ней живут христиане, которые в своих тщедушных телах несут мощь «реки великой», открывая в себе действие Божьей благодати и Его непрестанное попечение о нас, в чём я свидетель, и прошу ваших молитв о моём недостоинстве, священнике храма Преподобного Серафима Саровского г. Сосногорска, с причтом церковным и сродниками.
Иерей Игорь ДРОЗДОВ
 | назад |
| вперед |  |
