НА ЛАВОЧКЕ
НЕЛЮБИМАЯ ВНУЧКА
В центре жилищных субсидий очередь, часа на два. Очередь – это живой организм; пока в ней нуждаются её участники, в ней течёт своя жизнь. И жизнь эта всегда небезынтересна, всегда в чём-то поучительна. Сколько историй откроется перед тобой, сколько мыслей… Так и в этот раз. Вот молодая женщина. Проживает с мужем и ребёнком в коммунальной квартире. Муж сейчас в связи с экономическим кризисом в стране получает на своей уцелевшей работе 9 тысяч в месяц. Плата за жильё съедает треть зарплаты. Пришла впервые оформлять компенсацию. Злости ни на кого не имеет… Вот вышла из кабинета женщина (её пропустили без очереди). «Раковая больная, – послышался шёпот. – Сейчас идёт в больницу на химиотерапию…» Казалось бы, страшный диагноз, который лишает человека всех земных забот и заставляет думать о предстоящей вечности. Но никто не выдаст нам льготы по болезни, не простит долг за квартиру, компенсацию на которую нужно оформлять каждые полгода. Пока ты жив – будь добр платить миру за это. Жаль, что столько времени жизни люди вынуждены тратить на выбивание компенсаций и пособий, коммунальные разбирательства и т.д. И такой образ жизни порой становится второй натурой, так что эта суета сует и на пороге смерти не отпускает. Но куда хуже, когда человек добровольно, сам погружается в эту суету, и деньги, зависть, алчность, всё материальное заслоняет для него смысл существования здесь, на земле.
Вспомнился мне один случай. Остановилась недавно у меня на квартире дочка моей знакомой православной подруги из деревни – Даша. Приезжала с мужем в Петербург, чтобы похоронить здесь свою родную бабушку, умершую в больнице и забытую всеми другими родственниками. Даша всегда звонила ей из другого города, поздравляла с праздниками, навещала, что называется, по телефону. И вот она узнала, что бабушка в больнице. Та сама ей позвонила, но поспешила сказать, что ничего страшного, приезжать не надо. Даша каким-то чутьём почувствовала, что приехать всё-таки надо. А разговор с лечащим врачом, с которым она также связалась по телефону, только подтвердил её опасения. И приехала как раз вовремя, оставив 5-летнего сынишку у мамы в деревне. Едва успела купить билеты на поезд. Бабушка умерла в больнице, но похоронить её как безродную не успели. Даша забрала тело бабушки и сделала всё, что полагается. Даже могилу дедушки нашла, чтобы похоронить бабушку рядом с ним. Кто когда-либо хоронил родственников, знает, с какими хлопотами и неимоверными трудами и расходами связаны эти проводы в мир иной.
Надо сказать, что Дарья почему-то никогда не пользовалась бабушкиным расположением. Сын, от которого была Даша, давно был с её матерью в разводе – развелись они почти сразу после рождения дочери и разъехались. Повзрослевшая Даша, узнав от мамы, что у неё в Петербурге есть бабушка, всегда искала примирения с ней и сводными сёстрами, приезжала к ним изредка сама, звала к себе в гости в деревню, но всегда чувствовала к себе и маме необъяснимую холодность. Зато в Петербурге проживала любимая внучка бабушки, на которую та и намеревалась переписать однокомнатную квартиру и дачу. Бабушка и внучка, живя в одном городе, по-видимому, давно не общались и словно забыли о существовании друг друга. А после похорон объявилась и любимая внучка. Наняла адвоката и приготовилась к серьёзному и беспощадному бою на суде с… несуществующим врагом. «Зачем суд?» – считала Даша. Родственные отношения, о которых она всю жизнь мечтала, были для неё превыше всего. Но противная сторона сразу была настроена негативно... На суд, который, возможно, по справедливости выделил бы Даше её долю в наследстве, она не поехала…
Печально, когда нарушена справедливость. Ещё печальнее, что исполнение христианского долга, которое в этой истории было для Даши важнее всего, воспринято как лукавство, покушение на собственность. Так, видя в ближнем лишь конкурентов за обладание благами, мы лишаем себя благодати Божией, которая не живёт там, где нет любви.
Анна Измайлова
Санкт-Петербург
 | назад |
| вперед |  |
