РАССКАЗЫ НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ
СОРОК ЛЕТ СПУСТЯ
В Великом Устюге возле храма свт. Стефана похоронен, как написано на памятнике, «священно-протоиерей о. Алексий Чевский». На фотографии – старец в полном облачении, в митре. Худощавое лицо, проникновенный взгляд глубоко запавших глаз запоминается и долго не отпускает. Ничего я о батюшке не знаю, да и спросить уже не у кого. Знаю лишь, что он крестил меня сорок лет назад. И то, что родился в 1883-м, скончался 23 сентября 1969 года, будучи на покое.
Хотя в те далёкие годы, в конце 60-х, мало кто был в покое. Безбожной власти не было покоя оттого, что в храме, как и раньше, народ собирается на молитву. Уже закрыт был храм Праведного Прокопия, молчали колокола Успенского собора, храмы разрушены, монастыри закрыты.
В те годы – не помню, где и при каких обстоятельствах, – я впервые прочёл слова из Первого послания апостола Иоанна: «Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас». Я был очень удивлён, не понимая, как может Всемогущий Бог возлюбить меня, которого Он совсем не знает. Поэтому слова эти к себе не относил. Думал, что эти слова относятся к священникам, людям набожным. Это они заслужили любовь Божию, а сам я и претендовать на Его милость не должен.
Теперь я верю, что Бог тогда любил меня и явил делом Свою любовь.
В 1969 году я был молод, о гонениях на Церковь знал, но без личного переживания. За веру в нашей семье никто не страдал, жили, как все в те трудные годы, помышляя о хлебе насущном. Другие были заботы: работа, учёба в вечерней школе, друзья, развлечения. Правители пообещали на весь мир показать последнего попа по телевизору, да и до Бога ли было, если космонавты Его не видели. В храмах молодёжи не было, крестить молодых людей запрещалось, возле единственного незакрытого храма по воскресным дням дежурили комсомольцы – члены оперативных отрядов. Были такие и среди моих знакомых, да и сам я не особо от них отличался.
|
Мать одного из них, Валеры, светлой памяти раба Божия Зоя Григорьевна Огаркова, и стала моей крёстной. Я часто бывал с друзьями в их доме. Уважал тётю Зою, видел в ней верующего человека – в делах, в быту. Божественные книги она мне показывала. Была смиренна, трудолюбива, добра к нам, друзьям её сына. Во многом она отличалась от других. Как-то, после очередных забав бестолково проведённого вечера отлёживались мы с друзьями в их доме. Усадив за стол, тётя Зоя стала стыдить нас за наше непристойное поведение, спокойно и в простоте сердца. Тогда впервые у меня с ней состоялся разговор о моём крещении.
Молодость не терпит «указаний сверху», но сказанное тётей Зоей заставило задуматься. Все её дети были крещены, сама она посещала храм. Окреститься я был не против, только вот идти в храм, где одни бабки да старики, не хотелось. Где-то в сердце понимал, что она права, даже было внутреннее желание, но постоянно под разными предлогами откладывал. Это, наверное, знакомо многим.
Всё же вскоре крещение моё состоялось. В храме креститься было нельзя – я был молод, могли возникнуть проблемы у священника с властями. Так что крёстная договорилась с отцом Алексием, заштатным протоиереем, о визите в назначенное время. Дом батюшки был известен в городе многим. Мне тоже. Ещё детьми мы лазили в его огород воровать яблоки. Домик у батюшки был старенький, как и он сам, обстановка в доме – необычная: всюду образа и запах ладана, как в храме. Сначала о. Алексий послал меня с вёдрами за водой. Пока я ходил на колодец, батюшка облачился, всё приготовил. Была первая исповедь. Про то, что воровал у них яблоки, не сказал – было стыдно, многого не сказал. С трудом разбирал я то, что говорил батюшка, голос его был очень слабый, да я и не пытался понять.
Началось Таинство крещения. Было такое волнующее состояние, будто со мной что-то должно случиться, ждал таинственного, необычного. Мало понимая слова священника, я согласно кивал головой да отвечал где надо на вопросы. Тётя Зоя стояла в сторонке, подсказывала. Трижды обошли таз с водой с зажжённой свечой. Батюшка был слаб, держался за меня, но духом был силён, я чувствовал, что дело знает и всё идёт как надо. Вот так, в немощи, совершилось Таинство, Господь принял меня в Его Церковь, хотя тогда это я ещё вполне не осознал.
Писание говорит: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (Мф. 25, 21). Крещение и было для меня тем малым, в чём надлежало быть верным.
Принять веру, этот драгоценный дар Бога, – малость. Главное – сохранить её на пути за Христом, пути, который Он назвал узким. Впоследствии не раз убеждался, насколько узок этот путь и как легко с него сойти.
По молитвам крёстной матери Зои, по её вере Бог совершил в моей жизни великое и чудное.
Всего один раз в последующие годы я смог посетить её. Хорошая была встреча. Погостил у них тогда мало, болезнь моя не позволила быть дольше. Сфотографировал её на память. Было ей тогда уже за девяносто. Не смог поехать, когда сообщили, что ей стало плохо, только молиться мог о ней.
В те годы началось восстановление храма в их местности. Дочь, внуки и правнуки крёстной стали прихожанами восстановленного храма и сейчас всем семейством Бога славят. Вот так сорок лет назад, незадолго до блаженной кончины, в августе 1969 года совершил батюшка Алексий, может быть, последнее Таинство крещения в своей жизни, приведя мою душу ко Христу, и почил от земных дел.
Упокой, Господи, душу усопших рабов Твоих – протоиерея Алексия и рабы Божией Зои!
Иеродиакон Варнава (Трудов)
 | назад |
| вперед |  |
