ПРАВОСЛАВНАЯ ЖИЗНЬ
ТЫ НЕ ПОЙ, СОЛОВЕЙ, СЛАДКОЙ ПЕСНИ СВОЕЙ
Любимый кант
|
Марию Ивановну Паршукову (в постриге мантийную монахиню Марию) знают по всему бывшему Союзу. Уроженка Коми земли, она в советское время много лет несла при Троице-Сергиевой лавре послушание странноприимства. «К ней ехали и с севера, и с юга, – рассказывает о своей тёте Галина Белякова, – и всех, бывало, тётя Маша приветит, накормит и обогреет. Братья и сёстры во Христе, приезжая к ней в Загорск, засиживались за разговорами до глубокой ночи: делились с ней своими проблемами, потом все вместе молились, пели духовные канты. А то и блаженных, бесноватых, юродивых в своём домике принимала. А это ведь очень тяжёлый крест. Помню, какие-то большие начальники к ней приезжали, прокуроры, известные артисты. Но в основном ехали простые люди. Всем хотелось попасть к преподобному Сергию и пожить при Лавре хотя бы несколько дней...»
В 2005 году Марию Ивановну разбил паралич – последствие инсульта. Родственники перевезли её на родину, в Республику Коми, как казалось тогда – умирать. Врачи предупреждали, что она долго не протянет. Но по молитвам своих многочисленных «странников» – братьев и сестёр во Христе, родственников, а также старцев Троице-Сергиевой лавры, благодаря любящему уходу своей племянницы Мария Ивановна жива по сей день.
Как прежде в Сергиевом Посаде, так и сейчас в домике Марии Ивановны на тихой улочке Охотничьей в посёлке В. Максаковка шумно от многочисленных посетителей, не смолкают голоса детишек.
– Марья Ивановна очень любит детишек, – рассказывает мне Галина Валерьяновна. – Она всю свою жизнь проработала с детьми. Сразу же после окончания школы устроилась в садик. А переехав в Загорск, работала именно в детских учреждениях. В нашей семье было девять детей, и она помогала маме воспитывать нас. Всех привела к Богу, у шестерых моих братьев и сестёр стала крёстной. С малых лет постоянно водила нас в Свято-Казанский храм на службы. А до него десять километров пешком (тогда автобусы не ходили), да и обратно. Если мы уставали, она по очереди несла нас на плечах. А зимой вся дорога заметена, огромные сугробы...
– После службы отец Владимир Жохов приглашал певчих к себе в дом на спевку, – вспоминает ещё племянница матушки. – Тётя Маша тоже пела в церковном хоре. Пока они занимались, мы находились с детьми у батюшки на веранде. Играли там, пока певчие репетировали.
Моста через Сысолу тогда ещё не было, и во время ледохода мы не могли попасть в храм. Поэтому все старушки с Максаковки собирались молиться в нашем доме. У нас как домовая церковь была. Помню, как бабушка рано утром поднимала нас на молитву. А нам хотелось ещё поспать – дети есть дети. Мы умывались, читали утреннее правило, потом крёстная тётя Маша напоминала: «Сегодня воскресный день, акафист-то почитайте!» И мы читали ещё какой-нибудь акафист, обычно Божьей Матери. Потом садились возле печки – у нас посреди комнаты тогда топилась печь – и начинали петь духовные канты. К этому, конечно, крёстная нас всех приучила.
Вначале пели её любимое песнопение, потом бабушкино, потом мамино. У крёстной любимая песнь: «Величит душа моя Господа, и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем...». У нас у всех были свои любимые канты, и мы по очереди их пропевали.
– Крёстная, ты помнишь, как канты учила нас петь? – обращается Галина к своей тёте, лежащей на кровати.
– Не по-омню, – тянет та больным голосом.
– Как же не помнишь? Вчера ещё «Соловья» пела. «Ты не пой, соловей, сладкой песни своей...» – подсказывает Галина. И матушка Мария тут же ей подпевает: «...И молитве моей не мешай, соловей».
– А помнишь, какой любимый кант был у моей мамы? «Не ропщи на суровую долю», – опять запевает Галина, и Мария Ивановна подхватывает:
Крест суровый покорно неси,
Уповай же на Господа Бога
И с терпением силы проси.
Бог послал тебе все испытанья,
Чтоб окрепнуть в тяжёлой борьбе.
Все те скорби и муки, страданья, –
В этой жизни на пользу тебе.
Так не вздумай же в тяжкое время
Передать своё горе кому,
Только Господу Богу молися,
Доверяйся Ему одному...
Удивительно было видеть, как старушка, прикованная к постели, поёт о своём кресте... Со слов её племянницы я уже знал, что с детства матушка Мария была большая певунья, даже играла на гармошке, а в Лавре пела в любительском хоре.
– У Марии Ивановны был прекрасный голос – альт, – рассказала мне про матушку Александра Васильевна Исакова, прожившая в Посаде 45 лет. – Её голос украшал весь хор. А Мария Ивановна у нас была как игуменья, везде первая.
«Просите, что хотите»
|
Сама Галина всю жизнь прослужила певчей при Лавре, потом – в лаврском скиту в Сабурово. А сейчас она руководит хором при храме Сергия Радонежского в Максаковке. И всё это – благодаря своей любимой тёте.
– Когда я переехала жить в Загорск к крёстной, – рассказывает Галина, – то она первым делом повела меня в музыкальную школу. Сама она очень страдала оттого, что у неё не было музыкального образования, и очень хотела, чтобы я его получила. И только я устроилась на работу в медсанчасть, как тут же пошла на занятия в вечернюю музыкальную школу. А также стала петь вместе с крёстной в любительском хоре. Им тогда управлял мой духовник отец Лаврентий. И мы с пяти утра обычно пели раннюю службу в Успенском храме.
– А почему вы решили переехать из Коми поближе к Лавре? – спрашиваю Галину Валерьяновну.
– У нас была большая семья, жить было тяжело. А крёстная там одна жила и в письмах постоянно приглашала нас к себе. Вначале с братом Михаилом мы поехали к ней на каникулах. Крёстная нас подвела к мощам Преподобного Сергия: «Прикладывайтесь и просите у Преподобного всё, что хотите. Если Богу будет угодно, он все ваши желания исполнит». Мне в Лавре очень понравилось, и, прикладываясь к мощам, я попросила святого Сергия о том, чтобы там пожить. И где-то через пару лет всё сложилось так, что я переехала в Загорск насовсем.
Сама же Мария Ивановна переехала в Сергиев Посад по благословению отца Владимира Жохова. Когда батюшке власти запретили служить в Коми, своим духовным чадам он посоветовал искать окормления у духовников Троице-Сергиевой лавры. И несколько его прихожанок переехали жить в Загорск, попав в духовные чада к известному старцу отцу Тихону (Агрикову). (Об этом угоднике мы рассказывали в публикации На берегу земляничных озёр в № 616 «Веры»).
Когда отца Тихона из Лавры власти выгнали, он всем своим духовным чадам наказывал исповедоваться и подходить за советами к отцу Лаврентию (Постникову). Меня крёстная сразу же подвела к нему на исповедь. Батюшка поговорил со мной и взял в свои духовные чада. Он тогда был старше меня на двадцать лет, за плечами был уже богатый жизненный и монашеской опыт. И вот я стала во всех своих делах слушаться батюшку, и всё у меня в жизни складывалось хорошо. Но если что-то делала без его совета, то тут же попадала в большие искушения.
Однажды духовные чада батюшки пригласили меня на день рождения в Липецк. Я обещала, что приеду, если будет воля Божия. С батюшкой по этому поводу не посоветовалась. А уже перед самой поездкой подошла к нему за благословением, так, мол, и так, обещала приехать к своей духовной сестре. А отец Лаврентий сказал: «Ты же меня не спрашивала, как могла решить сама такой вопрос?» – «Ну, батюшка, люди же меня будут ждать!» – «Хорошо, езжай», – неохотно согласился он и через силу благословил меня на эту поездку. Пришла домой – и к вечеру сильно заболела, поднялась температура. А рано утром надо ехать в аэропорт. Приехала в Быково. Вдруг передают, что наш рейс откладывается – Липецк не принимает из-за нелётной погоды. Так весь день рейс и откладывали. Я извелась вся, перенервничала. Часа в три объявили посадку. До Липецка лететь всего сорок минут, а мы летим час, полтора – все уже волнуются, не случилось ли чего с самолётом. Наконец внизу показались огни большого города. Все обрадовались, а стюардесса объявляет: «Самолёт делает посадку в городе Москва в связи с плохими метеоусловиями Липецка». Так мы возвратились в Москву. Я приехала в Сергиев Посад, пошла на всенощную. Как раз помазание идёт, отец Лаврентий держит стручец. Я подхожу к нему, а он: «Ну, с приездом!»
А вот противоположный случай. Батюшка собрался в Липецкую область, на могилки к своим многочисленным духовным чадам, и меня благословил поехать. С ним ещё несколько человек собрались. А я как раз разболелась – сильная ангина, с утра температура поднялась. Ни разговаривать, ни делать что-то не могу. Подошла: «Батюшка, я, наверное, не смогу с вами поехать, болею сильно!» А он словно и не слышит: «Садись в машину!» Села, поехали. Мы всегда в дороге молились. Батюшка сам прочитал утреннее правило и акафист Спасителю. А каноны благословил читать мне. У меня ангина, я даже говорить не могу, но, раз батюшка благословил, стала читать. Сперва хрипела, кашляла, а минут через сорок ощутила, что горло больше не болит и температуры нет. Приехала в Липецк, полностью выздоровев.
Пришлецы на земле
|
– Отец Лаврентий несколько раз приезжал к нам сюда, в Сыктывкар, – продолжает Галина. – Первый раз это было лет 30 назад, мы ездили с батюшкой на мою родину в Мыёлдино. Зашли в полуразрушенный, без крыши храм Иоанна Предтечи. И под открытым небом там помолились, пропели тропарь Иоанну Крестителю. Батюшка тогда сказал, что храм обязательно возродится. В это трудно было тогда поверить, но его восстановили одним из первых в Коми.
В это время мой брат Аркадий ещё учился в школе, ему было лет 12. Отец Лаврентий гостил у нас дома, побеседовал со всеми и, выходя из комнаты, погладил Аркадия по голове: «Вот, будущий семинарист». Никто тогда даже не мог себе представить, что он будет учиться в семинарии и станет священником. Да и сам он об этом, конечно, не думал. А после армии приехал в Лавру. И когда крёстная подвела его к отцу Лаврентию под благословение, батюшка говорит: «Ну, Родине ты отдал свой долг, теперь должен послужить Богу». Дома брат ещё некоторое время был чтецом и ктитором в нашем Свято-Казанском храме, а потом поехал поступать в московскую семинарию. После её окончания и рукоположения он возвратился в Сыктывкар и владыка назначил его на приход в Максаковку. Приход там только открывался, и отец Аркадий предложил назвать его в честь прп. Сергия Радонежского, ставшего у всей нашей семьи небесным покровителем. И вот счастье: когда я через 22 года возвратилась на родину, то стала ходить в этот храм и как бы снова попала под покровительство нашего любимого святого. Это, конечно, чудо, что Преподобный Сергий и святитель Стефан Пермский соединили всю нашу большую семью в Боге. На сегодня из девяти братьев и сестёр остались только четверо. Но мы живём дружно, постоянно встречаемся.
Прописка в Загорске
Галина вспомнила, как она устраивалась на работу Сергиевом Посаде (тогда город назывался Загорском). Работая в медсанчасти, она никак не могла оформить прописку в городе, и получалось, что жила она там не совсем легально. Просто так в Загорске не прописывали – так что те, кто туда приезжал, прописывались вначале во Владимирской области. И хотя у крёстной был свой дом, власти никак не откликались на её просьбы прописать меня. Через несколько лет мне всё-таки удалось прописаться у пожилых матушек-монахинь, лаврских иконописиц. За одной из них, монахиней Антонией, я ухаживала. Она была прозорливой и умела находить нужные слова, чтобы помочь человеку в той или иной ситуации.
Тут меня пригласили перейти работать в санаторий, от Загорска отстоящий в 15 километрах. И когда я поехала устраиваться туда, меня возмутило, что прямо в отделе кадров меня стали загружать комсомольской работой. Я из Сыктывкара уехала от этого, а тут – то же самое! Мне хотелось другой жизни – во Христе. И я не согласилась там остаться, хотя мне сразу предлагали квартиру.
Прошло 10 лет, и меня опять пригласили в тот самый санаторий. Я обратилась к духовнику. Тогда отец Лаврентий болел, его заменял отец Косьма, который был духовником Лавры. Он внимательно выслушал меня и попросил подойти через три дня. Начал молиться, чтобы узнать волю Божию. Через три дня я подхожу к нему и слышу: «Да, есть Божья воля, перебирайся. Ничего не смущайся, тебе там будет хорошо». И меня потом уже ничто не могло остановить в решении переехать, хотя главврач с прежней работы никак не хотел отпускать: трижды приходил в нашу лабораторию, просил остаться, обещал дать общежитие, прописать. «А где же вы раньше были? – говорю ему. – Я сколько раз к вам подходила с этим вопросом. Хотя бы прописку дали постоянную». У меня-то временная была, но её через определённое время нужно было ходить продлевать. Главврач, устыдившись, отпустил меня.
В санатории я проработала 15 лет. Мне действительно там было очень хорошо, жила как в сказке. И работу любила, и жильё сразу получила. Молиться ходила в скит в Сабурово, что был недалеко от нашего санатория, – там пела на клиросе. И так получилось, что в этом скиту встретила своего будущего мужа. Уже здесь, на Севере, по благословению старцев Троице-Сергиевой лавры мы соединили свои судьбы. Сейчас живём вместе. Он служит при нашем храме чтецом и помогает мне ухаживать за тётей и за моей мамой, которой уже 83 года. Одной бы мне не справиться.
Большая жизнь
Когда я собирался уходить, к нашему разговору неожиданно подключилась Валентина, двоюродная сестра матушки Марии. Вспомнила, как они открывали молитвенный дом в Айкино.
– Это было в 1959 году, – рассказала Валентина. – Приехали мы вместе с отцом Сергием Паршуковым, будущим схимонахом Кириком, в Айкино. Поселились все в одном доме. Он служил, а мы с Марьей Ивановной вдвоём пели на клиросе. У отца Сергия тогда даже рясы не было. И вот я взяла шёлковую штору и сшила ему рясу. Вот так у нас всё начиналось...
Мы с Марьей Ивановной одногодки, обеим по 74 года. Вместе из Мыёлдино в Максаковку переехали, вместе ходили молиться в Кочпонский Свято-Казанский храм к отцу Владимиру Жохову – такой добрый батюшка был, такого я больше в своей жизни не видела. Марья Ивановна хоть и сердечница была (частенько сердце у неё болело), но никакие лекарства не принимала, уповала только на помощь Божию. Я её ругала за это, но она меня не слушалась. Бывало, полный дом у неё людей – со всех уголков страны приехали, она всех на кровати, на диваны уложит, а сама бросит свою фуфайку где-нибудь в угол, там и спит. С вечера замочит большую кастрюлю макарон, луку туда покрошит и на плиту поставит вариться. Все едят, нахвалиться не могут, так вкусно. А домой вернутся, приготовят точно так же – нет, что-то не то, невкусно. Это мне многие рассказывали...
За свою жизнь матушка Мария (Паршукова) привела к Богу многих людей и сама послужила во славу Божию. Сейчас те, кто бывал у неё в Сергиевом Посаде, приезжают навещать матушку в Максаковку. Несмотря на своё тяжёлое состояние, она и сейчас постоянно молится за всех родных и близких.
Помолитесь о здравии болящей монахини Марии и вы, дорогие читатели газеты «Вера».
Евгений СУВОРОВ
Фото из семейного архива Галины Беляковой
 | назад |
| вперед |  |
