ВЗГЛЯД
БОГОХУЛЬСТВО
Архиерейский Собор Русской Церкви призвал бороться с богохульством и клеветой
«Я не совсем понимаю»
Решение Архиерейского Собора (проходившего в Москве со 2 по 4 февраля) о противодействии богохульству и клевете вызвало немало шума. Практически с ходу его начали перевирать. Вот образчик такого подхода – фрагмент передачи «Особое мнение», которая выходит на радиостанции «Эхо Москвы».
Ведущая: ...Церковь обещает как-то серьёзно ужесточить отношение к таким СМИ, которые будут богохульствовать. Вот как вам кажется, СМИ в стране светской могут писать всё что угодно, касающееся Церкви? Или должны быть какие-то ограничения?
Михаил Веллер (писатель): Я не совсем понимаю, что имеется в виду под словом «богохульство».
Ведущая: Ну, например, написать: «Бога нет».
Разумеется, Веллер, поддавшись на провокацию, начал возмущаться. Ради того чтобы «раскочегарить» дискуссию в эфире, ведущей была произведена обычная подмена понятий.
То, как в Церкви принято относиться к неверию, очень хорошо описал в своих воспоминаниях митрополит Антоний Сурожский. Как-то он ждал такси возле одной из московских гостиниц. В этот момент к нему подошёл молодой человек, со словами:
– Судя по вашему платью, вы верующий, священник?
– Да, – ответил владыка.
– А я вот в Бога не верю...
«Я на него посмотрел, – пишет дальше митрополит Антоний, – говорю: “Очень жаль!” – “А как вы мне докажете Бога?” – “Какое доказательство, какого рода доказательство вам нужно?” – “А вот: покажите мне на ладони вашего Бога, и я уверую в Него...” Он протянул руку, и в тот момент я увидел, что у него обручальное кольцо. Я ему говорю: “Вы женаты?” – “Женат”. – “Дети есть?” – “И дети есть”. – “А детей любите?” – “Да”. – “А вот я не верю в это!” – “То есть как «не верю»? Я же вам говорю...” – “Да, но я всё равно не верю. Вот выложите мне свою любовь на ладонь, я на неё посмотрю и поверю...” Он задумался...»
Неверие в Бога, так же, как неспособность любить, – это душевное расстройство, достойное не порицания, а, скорее, сострадания.
Но есть нечто худшее – хула на любовь, выливающаяся в омерзительные анекдоты и разного рода сальности. В человеке, способном на это, совесть мертва; он не просто болен, но старается заразить тех, кто оказывается поблизости. В таких случаях общество просто обязано защищаться. Точно так же обстоит дело и с богохульством. Это агрессивная, подлая попытка убить в человеке чувство святости.
Но враги Бога и человека не всегда решаются открыто защищать право быть подонком. Мало кому нравится выглядеть маргиналом. Вот тогда начинаются подмены и подтасовки, как правило, с помощью нехитрых комбинаций. Но есть в этой области и свои профессионалы, в том числе называющие себя истинными христианами в противовес прочим – реакционерам.
Свобода и вседозволенность
Некоторое время назад Яков Кротов, человек, выдающий себя за священника, сделал заявление: «Свобода невозможна без вседозволенности, как хлеб невозможен без муки».
Любой христианин прекрасно понимает, что в основании свободы лежит доверие Бога к человеку. Именно отказ от вседозволенности можно назвать первым шагом к освобождению.
Но для расхристанной нашей общественности слова Кротова стали откровением. Он регулярно выступает на радио «Свобода», поучает в прессе. В статье «Кощунство» Яков Кротов обосновал право богоборцев оскорблять верующих. Это отношение подаётся им как истинно христианский взгляд на вещи. Соответственно, если вам не нравится глумление над святынями, вы, с точки зрения этого лжепастыря, – фарисей и вообще недостойны называться христианином.
К сожалению, Кротов стал своего рода духовником либерального движения в России. Почему он оказался востребован? Дело в том, что в основе русской культуры лежит православное христианство, но при этом множество людей у нас очень далеки от Церкви. Преодолеть это противоречие можно, только пожертвовав или христианством, или той свалкой глупостей, которые оставил после себя ХХ век. Именно оттуда черпаются лишённые смысла заявления типа «бог-в-душе». За ними стоит элементарная душевная лень, но для того чтобы оправдать себя, обыватель непременно попинает духовенство или возьмётся убеждать вас, что православие – не тот путь, который ведёт в «европейское сообщество».
Я беру эти слова в кавычки, потому что в настоящей Европе наследник британского престола принц Чарльз уединяется в келье на Святой Горе Афон. В настоящей Европе требование убрать кресты из итальянских школ и муниципалитетов вызвало тотальное возмущение населения – на защиту распятия встали даже коммунисты. В настоящей Европе германское правительство выделяет на поддержку лютеранства и католичества десятки миллиардов евро налогоплательщиков. Это при том, что костёлы и кирхи не разрушались там 70 лет, а приходы и монастыри не были ограблены до нитки.
С той «Европой», которая царит в голове российского или украинского либерала, реальные европейские страны никак не соотносятся.
Точно так же «истинное христианство» Якова Кротова ничего общего с христианством не имеет. Откуда он взялся? В своё время хотел модернизировать Церковь, сделать её более удобной для себя. Это аксиома для либерала: если человек создаёт удобства для себя – хорошо становится всем. Мысль, что у остальных людей могут быть совершенно другие представления об удобствах, не приходит ему в голову или просто не интересна.
Андрей Синявский, наш эмигрант, которого выставили из СССР за его взгляды, был шокирован, когда услышал от своего старого друга Булата Окуджавы: «Конечно, в России никакой демократии нет. Но я – за Ельцина по двум причинам: меня печатают и я могу ездить на Запад – давать концерты и подрабатывать».
Разговор шёл о том, что происходило в России в начале 90-х, – об ограблении страны сильными мира сего, о страданиях соотечественников. Мне не хотелось бы здесь осуждать Окуджаву. Просто он сказал вещь, которая для русского христианского сознания и даже для постхристианского – коммунистического, демократического – совершенно невозможна. Сколько бы ни удаляться от Христа, слова апостола Павла: «Никто не ищи своего, но каждый – пользы другого», сомнению не подвергались.
Вот почему либерализм так ошеломил, застал врасплох.
Чужие среди чужих
Чтобы лучше понять, о чём идёт речь, приведу цитату из Якова Кротова, где он говорит о недавних взрывах в метро:
«Так вышло, что сегодня с женой утром часа полтора ехали в пробке, с удовольствием слушая радиопрограмму о терактах – удовольствие я получал от искусства ведущего, которого лично знаю. Скорбел ли я? Ничуть. Более того, день был намечен для отдыха, и мы отдохнули.
Как верующий и как учёный, я стараюсь быть честным и говорю: болезнь внучки меня беспокоила намного больше, чем сегодняшняя трагедия, и я считаю это абсолютно нормальным.
Я не бесчувственное бревно, я очень почувствовал удовольствие, когда солнце выглянуло на пару часов, да и вообще от гуляния. Эгоизм – когда на радио звонит дама и возмущается тем, что взрывы устроили на Страстной неделе, когда нужно сосредоточение и т. п. Видимо, дама считает, что она так скорбит, что не может молиться».
В этом он весь. Сами посудите. Искренний (меня болезнь дочери, пожалуй, тоже обеспокоила бы больше). Чуждый истерик, рациональный: «помолюсь вечером» (то есть всё же не чужд человеческого). Смелый, хотя можно сказать по другому – наглый. Едва ли он внятно сознавал гнусность своей публикации, но всё-таки догадывался, какие эмоции вызовут его слова. Чужой всем этим людям, которые погибли (они значат для него не больше, чем погибшие на Гаити или в древней Ассирии). Соотечественников, сограждан для него не существует.
Вот если бы ЕГО внучка была в метро... Она – часть его плоти, эмоционального мира, продолжение его самого.
Характерно упоминание дамы, звонившей на радио. В подобных людях Кротов не только находит самооправдание, но и утверждается за их счёт. О тех священниках, которые в слезах пережили общее горе, он, конечно, не упомянул. Вспоминаю замечательного вятского пастыря – отца Василия из Яхреньги. Он разбил телевизор траком от трактора – не из идейных соображений, как бывает, а потому что не мог больше смотреть новости. Каждый раз сердце болело и руки тряслись, когда узнавал про чужое горе. Скорбел ли он? Да, страшно переживал. Умер о. Василий рано, но с телевизором ушёл бы ещё скорее.
Здесь мы видим объяснение того, что произошло с нами в начале 90-х. К власти пришли люди, в которых гордыня полностью убила сочувствие к своему народу и чувство родства с ним. Не все они были бесчестны, но все – безжалостны. Словно сердце из них вынули, а всё остальное оставили.
«Если вера глубока, верующий только улыбнётся, увидев издевательство над символом своей веры», – вот ключевая фраза статьи Кротова о кощунствах. Улыбаться ему приходится часто, ведь он специалист по святотатствам. И в том же ряду – слова, приведённые выше: «С удовольствием слушая радиопрограмму о терактах... скорбел ли я? Ничуть». На наших глазах сгущается религия антихриста, и статья эта вовсе не о Кротове. Она о духе времени.
Распад общества зашёл слишком далеко. Последние десять лет мы живём в мире некой иллюзии, что самое страшное уже позади. На самом деле разрушение как шло, так и идёт полным ходом. Мнимое успокоение привело к оттоку людей из храмов, не сделало нас лучше.
Кто такой клеветник?
Очень точное определение клеветника, вошедшее в текст Послания нынешнего Архиерейского Собора, дал святитель Тихон Задонский:
«Клеветник вредит тому, на кого клевещет, ибо языком своим уязвляет его, как мечом, и славу его, как пёс зубами одежду, терзает... Вредит себе, ибо тяжко грешит. Вредит тем, которые слушают его, ибо даёт им повод к клевете и осуждению, и так их к тому же беззаконному делу, в котором сам находится, приводит. И так же, как от одного заражённого человека многие люди телом заражаются и погибают, так от одного клеветника, источника клеветы, многие христианские души заражаются и погибают».
«К богохульным словам и действиям нередко приводит низкий уровень религиозной культуры, отсутствие знаний о религиозной жизни, недостаток духовного опыта», – говорится в Определении Собора. Но чаще всего богохульство и клевета используются как средство борьбы с религией и при этом оправдываются ссылками на свободу совести, слова или творчества.
Вот образец, в котором смешалось всё: непонимание православных, неправда о нас, уверенность в том, что борьба с нами – правое дело. У Анны Альчук, одной из организаторов кощунственной выставки «Осторожно, религия!», читаем:
«Для РПЦ алтарный образ человека в защитной форме и с ружьём (новый иконописный образ святого Евгения Радионова (так в тесте. – В. Г.), солдата, погибшего в чеченском плену) вполне естественен. Осторожно, религия! – говорит современный художник, как бы призывая не терять критическую дистанцию по отношению к Церкви, полностью утратившей свою автономию по отношению к государству и благословляющей насилие».
Среди многочисленных иконописных образов мученика Евгения действительно есть один, где он изображён с автоматом за спиной. Отношение Церкви к этому образу высказано на крупнейшем христианском ресурсе Православие.ру: «Камуфляжная форма с современными воинскими аксессуарами превращают икону не в моленный образ, а в некое пособие по боевой экипировке».
Альчук прибегает к распространённому приёму клеветников. Частное мнение одного или нескольких членов Церкви выдаётся за её позицию. На этом основании обществу навязывается «дистанция», настоящее имя которой – отторжение. И далее делается совершенно бессовестный вывод, что почитание Евгения Родионова свидетельствует о том, что Церковь стала служебной силой государства и благословляет насилие. Напомним, что воин Евгений был зверски убит бандитами за отказ снять православный крестик. При чём здесь государство? Превозносим ли мы насилие, почитая мученика, или, наоборот, отрицаем его? Ответы очевидны.
Ложь насквозь пропитывает всё, сказанное Альчук, и это не исключение, а обычная практика врагов православия.
Вопрос в том, как этому противостоять.
Светские представления о богохульстве
В России и за рубежом крепнет понимание, что богохульство нельзя оставлять безнаказанным. В противном случае последствия могут быть ужасны. Граждане, над убеждениями которых публично издеваются, чьи святыни попираются, не дождавшись справедливости от судебных властей, могут сами принять меры. Достаточно вспомнить, какие беспрецедентные меры пришлось предпринять для охраны датского карикатуриста, нарисовавшего пророка Магомета с бомбой вместо головы.
В Уголовном кодексе Германии есть параграф 166: «Оскорбление вероисповеданий, религиозных обществ и мировоззренческих объединений». Он предусматривает наказание от штрафа до трёх лет лишения свободы для человека, который публично или через распространение письменных материалов оскорбляет «содержание религиозных вероисповеданий и мировоззренческих взглядов других лиц каким-либо образом, что ведёт к нарушению общественного спокойствия». «Такому же наказанию, – гласит п. 2 того же параграфа, – подвергается тот, кто оскорбляет действующую на территории государства Церковь или другое религиозное общество, их учреждения или обычаи».
Так что ссылки на то, что в Европе можно делать всё что заблагорассудится, в данном случае не работают.
Речь не идёт о запрете выражать свои взгляды. Под предлогом противодействия богохульству не должны преследоваться люди, допускающие критику тех или иных религиозных мировоззрений. Но при этом необходимо следовать принципам взаимоуважения, честности и корректности. Любая оценка не должна выражаться языком оскорблений, соединяться с подменой понятий и фальсификациями.
«Остановить на путях греха»
Православным же следует трезво относиться к провокациям врагов Церкви, ведь нередко они вызваны желанием привлечь к себе внимание. В одном из последних фильмов Александра Невзорова актёр, изображающий православного священнослужителя, издевается над умственно отсталой девочкой, воспринимающей себя гусем. Он бросает ей, под издевательский хохот толпы, кусочки хлеба, которые девочка ловит ртом. Затем (в одной из передач Пятого канала) Невзоров переходит уже к открытому богохульству. В связи с этим стали раздаваться призывы привлечь его к суду. Но нужно понимать, что это болезненно тщеславный человек, который преследует одну-единственную цель – вновь, как 20 лет назад, оказаться в центре общественного внимания, скандала. Судебное преследование для него – это возможность блеснуть, завербовать сторонников. Кто-то предложил Невзорова выпороть. Поди поймай. Но если говорить о направлении мысли, то да, в отношении бессовестных людей действенны только такие меры, которые мешают им наслаждаться своим безобразием.
Если богохульствовать начинает православный христианин, – поясняет Церковь, – а подобное случается, должно обратиться к нему «со словом увещевания». Крайней мерой является отлучение от церковного общения, но не для того, чтобы покарать, а с тем, чтобы исправить и наставить на путь спасения.
Людям, далёким от Церкви, нужно объяснять, какие их слова или действия являются оскорбительными для верующего. При этом нужно опасаться поспешных обвинений, не путать хулу с критикой, пусть даже несправедливой, вызванной непониманием церковной жизни.
Если на Церковь нападает в СМИ журналист, политический, общественный или религиозный деятель, нужно попытаться вступить с ним в переговоры, – предлагает Собор, – объяснить, в чём он не прав. Часто это делается со стороны СМИ по неведению, в силу ошибочных представлений, которые не исключают возможности примирения. Многие правдоискатели способны иногда заходить слишком далеко. Поговорить с таким человеком, объясниться, помочь преодолеть неведение – возможно, это тот путь, на котором мы сможем приобретать друзей, а не умножать врагов.
В том случае, если понимания достигнуть не удастся, необходимо прекратить отношения с клеветниками; отказаться от дальнейшего знакомства с их газетами, передачами и так далее. Церковь также должна помогать мирянам отвечать на богохульные акции. При этом миряне могут прибегнуть к таким методам, как аргументированная критика, бойкот, пикетирование. Допустимо со стороны священников и мирян требовать возбуждать уголовное дело за клевету, оскорбление или богохульство, но лишь когда все иные способы увещевания богохульника исчерпаны.
Пока не вспомним
Решение Архиерейского Собора о богохульстве вызвало беспокойство у наших врагов не само по себе – не анафемы же они боятся. Даже те, кто выдаёт себя за христиан, в любой момент могут перетечь в одну из многих лжецерквей. Но они опасаются, что Церковь на этом не остановится.
Я долго не мог понять, почему либералы всё время талдычат о сращивании Церкви с государством. Никакого сращивания на моей памяти не происходило. С огромным трудом Церкви приходилось выдирать из рук чиновников собственные храмы. Архиереям трудно было находить общий язык с местной властью. (Например, покойный Архангельский владыка Тихон уж на что дипломатичный был человек, но достичь полного взаимопонимания ни с одним губернатором не смог.) Так и не удалось повсеместно ввести предмет «Основы православной культуры». Россия – одна из немногих европейских стран, где дети лишены возможности узнать в школе хоть что-то о вере своих предков. Министр обороны призвал недавно разрушить храм рязанских десантников, «и это уже четвёртый военный храм, который Анатолий Сердюков приказывает снести», – говорится в обращении, подписанном председателем Союза десантников России генерал-полковником Владиславом Ачаловым.
Но всё равно слышишь, как стук метронома: «сращивание, клерикализация». Наши противники опасаются малейшего влияния Церкви на жизнь страны, на общество, на государство и блажат заранее, на всякий случай. Ведь нас во много раз больше, чем их.
В чём же наша слабость? – я говорю не только о православных, но и обо всех россиянах...
Знамя
Народ, утративший чувство святости, – не устоит. Полк, потерявший знамя, будет расформирован, даже если никто из его состава не убит. Представьте картину: две тысячи крепких, хорошо вооружённых мужчин. Во главе – профессиональные военные, некоторые с академией за плечами. Готовы к бою могучие орудия. Смазаны, готовы в любой момент открыть огонь пулемёты.
А полка – нет. Но он продолжал бы жить, даже если бы все эти люди погибли в бою, а пушки превратились в груды искорёженного железа. Оставался бы действующим полком, если бы удалось сохранить знамя.
Представьте: без единого выстрела целый полк превращён в стадо баранов, непригодных даже для заклания. Кусок материи, какие-то цифры, какие-то буквы. Но вместе с тем – святыня, воплощающая самое главное в нашей жизни, Невидимое – в видимом. И точно так же можно обесценить человека, целую страну или весь мир, если точно рассчитать удар. Внешне почти ничего не изменится. Но вот внутри...
Что-то подобное происходит сейчас с Россией. Она по-прежнему огромна, её недра полны сокровищ, в ней живёт в десятки раз больше людей, чем при святом Сергии, они вооружены так, что могут разрушить всю землю. И вместе с тем – почти полное бессилие.
Помню своё потрясение, когда в одном из фильмов-сказок Александра Роу вдруг вознёсся стяг с образом Спаса Нерукотворного. Русское войско шло под ним на бой с врагом. Это было совершенно невероятно для рубежа 50-х годов – и лучше объясняло, почему мы победили фашизм, чем что-либо. Ни один богоборец не мог тогда позволить себе той грязи, которую допускают сегодня иные из тех, кто мнит себя верующим.
И пока мы не вспомним, где стоит наше знамя, с нами можно делать всё что угодно.
Владимир ГРИГОРЯН
 | назад |
| вперед |  |
