ПЕРЕКРЁСТКИ
ПАМЯТЬ О ПИКАЛЁВО
Ехали мы в Петербург. Дорога дальняя, пришлось заночевать прямо в машине, а с утра дальше двинуться. По обочинам мелькают указатели населённых пунктов, вглядываюсь в названия – где бы можно остановиться и кофе выпить, для бодрости.
|
– Гляди, Пикалёво, – говорю другу, – место знаменитое. Может, там остановимся?
Как и большинство людей в России, об этом промышленном городке узнали мы из телевизора. Поди ж ты, два года прошло, а всё помнится в подробностях. В феврале остановился местный глинозёмный завод. В марте губернатор ездил к Президенту Дмитрию Медведеву докладывать о сложной социальной обстановке в Пикалёво – мол, люди голодают, делают салаты из одуванчиков и травы мокрицы. В мае во всём городе отключили горячую воду и отопление. И в начале июня 250-300 горожан перекрыли вот эту самую федеральную трассу, по которой мы сейчас едем. Пробка тогда образовалась гигантская – протянулась на 438 километров. С одной стороны от Пикалёво хвост из машин достиг Череповца Вологодской области, а с другой – города Волхова Ленинградской области. ДПС направила поток в объезд, через Новгородскую область, но пробка не рассасывалась. И только приезд премьера Путина ликвидировал этот коллапс. Олигархи Дерипаска, Гальчев и Шмаргуненко пообещали ему, что расплатятся с людьми и возобновят производство.
Сворачиваем с трассы в город, чтобы найти ближайшую кафешку.
– Раз уж свернули, может, сначала в церковь зайдём? – предлагает спутник.
– Думаешь, здесь есть храм? – придумываю повод, чтобы поскорей согреться кофе. – Город-то новый, современный, вряд ли его здесь успели построить.
– После «пикалёвских событий» уж точно построили, – слышу уверенный ответ. – Олигархи же не совсем дурные, поди, дали денег на храм, чтобы успокоить людей.
|
Порасспрашивав прохожих, подъезжаем к храму. Странное строение: длинный такой деревянный пенал барачного вида, прилеплённый к кирпичному кубу то ли дворца культуры, то ли дворца спорта. Напротив, на стене жилого дома, кто-то размашисто вывел краской: «Бей попов, вся власть советам!» Слово «попов», впрочем, зачёркнуто, и сверху другой рукой написано: «себя».
Внутри храма полумрак, свечи мерцают. Никого нет, только у кануна стоит пожилой священник с кадилом, в старенькой, обожжённой по краю фелони. На столике рядом с ним большая стопка записок, тут же лежит лупа на длинной ручке. Имена усопших батюшка произносит протяжно, пропевая их, иногда прерываясь, чтобы взглянуть на записку через лупу. Вот, попали на панихиду! Крестимся, встаём за спиной священника.
– По-славянски читаешь? – вдруг оборачивается он и протягивает «Апостол». Минут через пятнадцать к нам присоединяется служительница храма, начинает ухаживать за подсвечником. «Большие свечки не туши, только огарки», – бросает священник через плечо экономной женщине.
Закончив молебен, батюшка словно извиняется за свою работницу:
– Приходится нам экономить. На богослужения приходят люди небогатые, покупают самые дешёвые свечи, две возьмут – уже хорошо. А свечи должны гореть, даже если никого в храме нет. Вот очень хороши толстые софринские свечи! Одну поставишь – и всю литургию горит, вплоть до молебна.
– Неужели в Пикалёво столь бедный народ? – спрашиваю.
|
– Кто на заводах работает, не бедствует, если зарплату платят. Но к нам, говорю же, другие ходят, пенсионеры в основном. А насчёт свечей завёл я обычай, какой у нас в Одесской епархии был. Умирает человек, и по нему сорок дней должны свечи гореть. В домашних условиях это практически невозможно, так люди покупают сорок свечек и в храме оставляют – мы их зажигаем каждый день.
– Вы с Украины сюда приехали? – перевожу разговор на другую тему.
– Из Одесской области, – поправляет меня батюшка.
После расспросов выясняем, что отец Анатолий в этом храме девять лет, а прежде некоторое время служил в церкви Ильи Пророка, в 30 километрах отсюда. Ему 68 лет, и в эти места он приехал вслед за детьми. Один из сыновей его – священник в Тихвине, а дочь – регент в Петербурге.
– А как ваша фамилия?
– Фамилия у меня священническая – Филонов.
– А почему священническая? – не понимаю. – Только про одного Филонова слышал, но он художником-авангардистом был.
– Так фамилия же не от слова «филонить», – смеётся отец Анатолий, – а от слова «фелонь». А про знаменитого художника Павла Филонова я тоже слышал. Мой отец думал, что это наш родственник, и когда в 50-е годы поступил в Ленинградскую Духовную семинарию, искал его. Но художник умер во время блокады, похоронен на Серафимовском кладбище.
– Местный северный народ отличается от одесситов-южан?
– И там, и тут много приезжих. В Пикалёво, может, их больше, город-то в советское время возник, вместе с глинозёмным заводом. Хотя, говорят, здесь раньше древнее село было, в каких-то летописях упоминалось.
– Не знаете, откуда такое название – Пикалёво? От слова «пика»?
– Слышал, что местная река Рядань изгибается в форме пики. Пикалёво-то, кстати, находится на самой возвышенности, как раз на водоразделе бассейнов рек Балтийского и Каспийского морей. Ещё говорят, что здесь в старину какая-то битва была, поэтому «пикой» назвали. Другие утверждают, что это от слова «пикаль» – так по местному наречию псковичей-новгородцев назывались бабочки-мотыльки, и такое же прозвище было у людей ветреных, которые сию минуту живут, а о будущем не думают. Не знаю. Что было, то быльём поросло.
– Во время смуты два года назад вас на «баррикады» не звали?
– Дурное дело не хитрое, не по мне это. С властями я ни в каких отношениях. Человек я старый, всю жизнь прослужил при советской власти и не привык в такие вопросы вникать. Прислали бы мне второго священника, помоложе, он бы занимался всем этим. У нас в Одесской епархии владыка очень мудро поступал – обычно ставил на приход старого, опытного батюшку и обязательно молодого. Чтобы к старому пожилые прихожане ходили, а к молодому – молодые... Вообще-то, у нас здесь есть ещё один священник, но он служит в кладбищенском храме, очень маленьком, на самой окраине. В 2006-м его построили на месте деревянного, сгоревшего в 60-е годы.
– У вас тоже не больно большой, – оглядываюсь вокруг, – и странной какой-то формы, как пенал. Кто ж его так проектировал?
– А вы не заметили, что в фойе кинотеатра находитесь? – отец Анатолий кивнул на типичный для такого рода заведений обшарканный пол из гранитной крошки. – Здесь, за стенкой, находится давно закрытый кинозал, а фойе нам в аренду передали. Оплачиваем половину стоимости кинотеатра, в основном деньги идут за отопление. Служить здесь, конечно, неудобно...
Батюшка ведёт нас к двери, за которой глазам открывается просторный зал с рядами кресел и сценой. Всюду разбросан строительный инструмент, какие-то коробки. Вот это да... Спрашиваю батюшку:
– А к олигархам, что заводами в Пикалёве владеют, к Дерипаске например, вы за помощью не обращались? Чтобы нормальный храм построить? Это ж позор для города...
– Пока что всерьёз нам помогал только муниципалитет. Они ведь и передали нам фойе.
– А когда Путин приезжал – не пытались к нему подойти?
|
– Кто ж меня подпустит? Недавно мы сделали фотографии храма, послали в епархию, в Патриархию. Может, они достучатся до властей. Сейчас собираем деньги на новую церковь, объявили акцию «Именной кирпич». Часть денег за проект уже заплатили, ещё 200 тысяч рублей осталось. 100 тысяч пожертвовала администрация города.
– А где землю выделили?
– В 3-м микрорайоне, есть там приметный холмик в окружении домов, здешние жители Горкой это место называют. Вы на машине? Могу показать.
По дороге расспрашиваем, вправду ли здесь голодали перед «пикалёвскими событиями». Да, так и было – без куска хлеба сидели.
– Хотя кто хотел работать, от голода не умирал, – уточнил священник. – Одни на заработки подались в Петербург и пригороды, где иностранцы много всяких заводов открыли. Другие огороды разбили, даже зерновые пробовали выращивать на грядках. И выросло же! Урожай ведь не земля даёт, а Небо, хоть и через руки людские. Но большинство пикалёвцев просто сидело и ждало, когда «справедливость восстановят».
– Когда беда, то русский человек первым делом всегда в храм шёл, укрепления и защиты Божьей просить. Так и в Пикалёво было?
– Нет, кроме прежних прихожан, никто не приходил... Вот здесь направо сверните, к Горке.
Горка оказалась невысоким плоским холмом, но с крутым откосом. Батюшка, ступая по накатанному насту, с трудом поднимается вверх, а мы идём следом. Навстречу нам скатываются детишки на ярко раскрашенных тюбингах – надувных санках, которые по-русски называют «ватрушками». Да, хорошее место – просторное, радостное. Венчает Горку большой памятный крест.
– Здесь и поставим церковь, – отдышавшись, говорит отец Анатолий. – Будет она двухэтажной. Внизу – придел во имя Николы Чудотворца, а вверху – в честь Крестовоздвижения, по имени нынешнего храма. Места здесь много, 7 тысяч квадратных метров нам дали – посадим деревья, будет сквер. Эту землю мы ещё в 2003 году просили, а дали только недавно.
Батюшка помолился, мы перекрестились. Помогай ему Бог. Простившись и попросив благословения на дорогу, поехали мы обратно к трассе. Но тут вспомнили, зачем в Пикалёво-то заезжали...
* * *
Пока искали кафешку, я всматривался в лица людей на улицах. Жизнерадостный народ, все одеты прилично, вроде в достатке живут. Даже не верится, что они ходили федеральную трассу перекрывать. Хотя так и должно быть. Вон в деревнях не бунтуют, потому что там вообще просвета не видно, а городским есть что терять.
Нашли, наконец, местную столовую. Цены неприятно поразили: чашка кофе – 70 рублей. Как в буфете Кремлёвского Дворца съездов. Пить такой кофе я из принципа отказался, а друг купил, поскольку он за рулём, ему взбодриться надо.
Выхожу на крыльцо кафешки. Там стоят и курят два мужика, только что отобедавшие. Один усатый и в пальто, другой – в рабочей спецовке, по виду слесарь. Усатый молчит, посмеиваясь, а второй ему что-то по-английски рассказывает, с русским акцентом. Ничего себе – слесари здесь с иностранцами запросто гутарят. Слышу конец истории: «...Соу, ай лук эраунд – ноу корф, ноу кейс!» То бишь кто-то портфель у этого пикалёвца свистнул.
Вспомнилась фраза Путина, произнесённая в Пикалёво на встрече с олигархами и сразу ставшая крылатой: «И ручку верните». Это премьер сказал Дерипаске, когда тот его авторучкой подписал договорённость о «социальной ответственности бизнеса» перед жителями моногорода. Стачка рабочих дала тогда плоды. Но надолго ли? Помнится, через четыре месяца СМИ сообщали о новых разногласиях между горожанами и частными владельцами предприятий. Жадность и хищничество крупного бизнеса «розлива 90-х» никакими протестами и бумажными договорами не оградишь.
Прав всё-таки отец Анатолий. Без Бога ничего у нас в России не устроится.
Михаил СИЗОВ
Фото И. Иванова
 | назад |
| вперед |  |
