ВЕРНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ
ОЖИВШАЯ ИКОНА
Радостно становится на душе, когда узнаёшь, что благодаря газете «Вера» ещё один человек встал на путь спасения и воцерковился; когда приходят письма-благодарности от тех, кому помогли вы, дорогие читатели, прочитав о беде в рубрике «Просьбы о помощи». Ведь это же удивительно – сознавать, что именно через тебя, со всеми твоими грехами и несовершенствами, нуждающемуся подаёт Сам Господь!
И когда в нашу редакцию со словами благодарности зашла знакомая мне подписчица, герой моей недавней публикации – староста часовни Илии Пророка и Архангела Михаила из деревни Кузнецовской Прилузского района, я был очень обрадован. Хотя и не удивился. Она протянула мне листок, на котором аккуратным почерком было написано:
«Уважаемые сотрудники “Веры”! Хочу поблагодарить через вашу газету всех людей, откликнувшихся на статью “Оживает деревня” в последнем декабрьском номере за прошлый год – В. А. Вяткину (г. Коряжма Архангельской обл.), А. П. Телегина (г. Сыктывкар), Ю. А. Лобанова (г. Великий Новгород), Н. А. Зыкову (с. Истобенское Кировской обл.), Н. П. Тарасову (п. Суда-2 Вологодской обл.), О. И. Кокорину (г. Сокол Вологодской обл.), Т. Б. Петухову (г. Санкт-Петербург), Т. В. Мардареву (г. Кострома), А. Г. Мазину (п. Бугры Всеволожского р-на Ленобласти), З. П. Солуянову (с. Гонохово Завьяловского р-на Удмуртии), Таисию (г. Сыктывкар) и тех людей, которые знают меня и помогают в ремонте и благоустройстве часовни посильной денежной или другой помощью. Низкий вам поклон!
Этим летом на собранные деньги мы сможем изготовить небольшой купол с крестом, установить его на часовню. Многое ещё нужно будет приобрести и сделать, но я думаю, Господь управит и люди православные не оставят нас без помощи. Со слезами радости и великим уважением благодарю всех жертвователей, чьи сердца откликнулись любовью и соучастием к далёкой и незнакомой северной деревне, сердцем которой является старинная часовня Илии Пророка и Архангела Михаила.
Р. Б. Нина, д. Кузнецовская, Республика Коми».
– Много денег-то прислали? – интересуюсь у Нины. – На позолоченный купол хватит?
– Ну что вы! – улыбается она. – Хорошо бы простой, из дерева, заказать. Хоть бы на самый маленький хватило, и то радость.
Разговорились мы с нашей гостьей. Стал я расспрашивать Нину, как она пришла к вере, каким образом потом взялась за восстановление деревенской святыни и решила вернуться жить из города в деревню. И вот что она рассказала.
– Это всё, видимо, благодаря нашей маме, которая и в советское время верила в Бога и постоянно молилась. Хотя нас, своих дочерей, не принуждала.
Ещё из детства помню, какая у нас была большая божнича и как мама перед ней молилась. (У нас в деревне красный угол с иконами называют не божницей, а божничей. Такой местный, лоемский, говор.)
Тогда я ещё совсем маленькой была и не понимала того, что это иконы, это святые образа, которые трогать-то без молитвы нельзя. Икона Николая Чудотворца была такой огромной! Ой, как я его боялась в детстве – он так строго на меня смотрел, будто я чего-то набедокурила. Об иконе Успения Божьей Матери я думала, что это такая картина: вроде тётенька спит или умерла, люди вокруг стоят... А мама нам ничего не объясняла. Но, помолившись вечером перед иконами, всегда благословляла нас на ночь. И даже когда мы все разъехались-разлетелись из деревни, она всегда мысленно перед сном благословляла и молилась за нас, называя по именам. А мы потом, когда стали пионерами и комсомольцами, все иконы с божничи убрали. Зачем они нам?!
Уже живя в городе и работая в детском садике, я приезжала в деревню в пустой дом и видела: на дальней полке на кухне иконы лежали вверх ликами, но я не обращала на них внимания, как будто это какие-то простые доски. Даже когда мы потолки красили, то иконы не убрали, и потёки белой эмали застыли на святых образах. Нам было всё равно. От такого небрежения иконы совсем почернели, так что изображения на них и видно не стало.
Наконец пришло время, когда я понемногу стала обращаться к вере. И когда в очередной раз приехала на родину и увидела икону на полке (она уже одна осталась), меня как будто током ударило. Это же святой образ! Почему он у нас валяется в таком небрежении на кухне?!
Тут же принялась мастерить божничу (прежнюю давно разломали). Икону протёрла от пыли. Нашла старое вышитое полотенце, украсила им икону и поставила её в красный угол. К этому времени я уже заканчивала читать Библию. Я её читала от корки до корки два года, всё по порядку, начиная с Ветхого завета. Потом я стала искать духовную литературу, и мне в руки попалась газета «Вера». Я заинтересовалась – все статьи ложились мне на душу. Тогда же выписала её и не расстаюсь с моей самой любимой газетой до сих пор.
Мне больше нравятся публикации, сделанные после поездок в глубинку, когда корреспондент привозит материалы с фотографиями о жизни какой-нибудь деревни или села. Всегда было интересно, как у них обстоят дела, как там верующие живут. Сравнивала с нашей деревней и находила много общего.
И стала я задумываться о переезде из города обратно на родину. Много лет назад мне приснился сон. Снится наша заброшенная часовня, которая стояла тогда в запустении. А мы с родными – я, мама, две моих сестры – сидим в этой часовне в алтаре. Хотя алтаря у нашей часовни нет, а тут алтарь, в нём большой длинный стол, как на иконе Тайной вечери, где Христос сидит со всеми апостолами. И перед нами на красивых маленьких серебряных блюдечках – аккуратненькие такие просфорочки, с крестом и инициалами «И. Х.» – всё как положено. Но они не мучные, а из сырого мяса. Я знаю, что мне надо съесть эту просфорочку, но не могу. Говорю маме: «Мама, я не могу». Она наклоняется ко мне и тихонечко так произносит в самое ухо: «Надо, дочь, надо!» И я стала её есть. А в это время в алтарную перегородку ломятся какие-то злые люди, выбивают её бревном, хотят напасть на нас и растерзать. На этом я проснулась, и с той поры мне захотелось нашу часовню восстановить.
Тогда же я начала молиться. Купила краткий молитвослов и читала по нему утреннее и вечернее правила. Хотелось все молитвы знать наизусть, и я выбирала вначале самые коротенькие, чтобы их заучить. Но больше обращалась к Богу всё-таки своими словами, когда сталкивалась с какой-нибудь проблемой. Надо огород вскопать, а никого помощников нет. «Господи, помоги мне огород вскопать! Где бы мне трактор взять?» – сказала и тут же забыла. Сижу чай пью. Вдруг слышу, на улице гудит что-то. Выглянула в окно, а там трактор едет с копалкой. Я бегом к трактористу: «И у меня вспаши, пожалуйста!» Он тут же и мне вспахал. Такая радость, слава Богу! Надо дёрн перекопать под грядки. А это большой участок земли. По силам ли мне это? «Господи, – прошу, – помоги!» Выхожу на огород и сама не замечаю, как быстро работа спорится – все четыре грядки вскопала с Божьей помощью. Надо картошку сажать, а огород большой. «Господи, кто же мне поможет посадить картошку?» – не успела подумать это, как тут же идут люди на помощь.
Сейчас-то я понимаю, что новоначальным, тем, кто только ещё начинает воцерковляться, Господь всё даёт как бы авансом. А тогда я только поражалась, как это: я ещё подумать не успела, а Господь мне уже помощь посылает!
В это время очень сильно заболела моя 75-летняя мама. С болезнью печени её положили в больницу на опасную операцию. А у меня к тому времени появилось много духовных сестёр. Мы с родственниками всех обзвонили и попросили молиться во время этой операции. Все встали на общую молитву по соглашению. Операция прошла успешно. Мама поправилась и, слава Богу, жива до сих пор. Сейчас ей 82 года. Правда, по немощи она прикована к постели.
...Прошёл год или два, с тех пор как я повесила в доме почерневшую икону. Я-то помнила, что это икона Успения Божьей Матери, и постоянно молилась перед ней. Каждое лето мы, сёстры, втроём собирались в отеческом доме. И вот как-то все сидим дома, о чём-то разговариваем. И вдруг я непроизвольно обернулась на божничу. Смотрю на икону и глазам своим не верю: она полностью проявилась, стала как новая. Краски такие яркие, сочные, будто их только что нанесли. Ещё солнечные лучи на образ упали, и такое ощущение, что он весело играет на солнце яркими красками – у меня аж дух захватило и речь отнялась. Только хотела сказать об этом чуде сёстрам, а они обе уже смотрят на божничу. Я говорю им: «Вы понимаете, икона-то очистилась! Стала как новая!» Вместе мы встали перед ней и начали молиться. Это были минуты необыкновенного счастья.
Икона, видимо, проявилась стремительно, за одну ночь. Только ещё долго левый угол оставался тёмным, словно в напоминание нам, какая она была чёрная. Но и этот уголок потом сам очистился. А потёки белой эмали, конечно, остались. И я специально ездила в город к профессиональному иконописцу Татьяне Суетиной, которая убрала их (и при этом не взяла за свою работу денег).
И сейчас мы понимаем, что именно Божья Матерь по молитвам перед этой иконой – нашей родовой святыней – сохранила наш дом от пожара. Когда мы уехали в город, папа с мамой остались в деревне. Папа потом умер, а мама заболела, и мы её забрали к себе в город жить, а всё хозяйство распродали. И в первую же зиму наш дом хотели поджечь. В подвальное окошечко бросали зажжённую бересту. Чёрный дым валил оттуда, оставив на стене гарь. Но дом так и не загорелся, огонь сам затух. Мы потом в подвале нашли не один коробок зажжённых спичек, которыми разжигали бересту... Вообще деревня у нас то и дело горит – только нынешней весной два дома сгорело.
Моя родная тётя Агния, которая умерла недавно, дожив почти до 90 лет, рассказывала нам о старинном предании, которое в нашей деревне передаётся из поколения в поколение. В дореволюционной России через города и веси шло к святым местам много странников, калик перехожих. В какой деревне их ночь застанет, в той и ночевали. И вот один такой дедушка проходил нашей деревней, постучался в один дом, попросился на ночлег. Ему отказали. Постучался в другой – тоже не пустили. И только в третьем приютили – обогрели, накормили и оставили на ночь. Когда на следующий день он собрался в дорогу, то предупредил хозяев: «Дорогие хозяева, хочу вам сказать, что деревня ваша гореть будет. И вся бы сгорела, но вы меня приютили, поэтому полностью не сгорит».
|
Гореть дома начали уже в советское время, когда люди стали Бога забывать. Первый сгорел – самый красивый, и люди там жили неплохие. Потом второй, третий... седьмой – через какие-то промежутки времени.
– А почему они загорались-то? – спрашиваю Нину.
– Да всё по случайности, а в эту весну кто-то жёг траву...
– Это, наверное, дети баловались? – предполагаю я.
– В нашей деревне детей нет, все взрослые. Просто хотели сжечь мусор, а по сухой траве пожар на дома перекинулся. Сейчас траву никто не косит, она в рост человека вырастает. Хорошо ещё, что эти дома были нежилые.
– И сколько всего домов осталось? – спрашиваю Нину.
– 22 дома, это в нашей деревне – Кузнецовская-первая, а рядом у нас Кузнецовская-вторая, там ещё где-то 10 домов.
– Так вот, чтобы дома больше не горели, – продолжает свой рассказ Нина, – наши деревенские обратились ко мне: «Нина, ты верующая, надо что-то делать, а то вся деревня сгорит!» Я им отвечаю: «Давайте часовню восстанавливать!» Все согласились. Я тогда собрала деревенских всех вместе, пригласила батюшку, чтобы он приехал, отслужил молебен. Это было 28 июля 2008 года. День выдался солнечный, радостный. Всё в природе ликовало. И после молебна мы принялись за восстановление часовни. Сейчас почти всё сделали, а осенью прошлого года владыка Питирим её освятил. Но ещё много чего нужно доделать и купить. Главное, нужно купол с крестом установить на крышу...
На прощание пожелал я Нине удачи и помощи Божией в восстановлении древней деревенской святыни и в новой жизни в родительском доме, куда она на днях переезжает уже насовсем.
Е. СЕРАПИОНОВ
Фото автора и из семейного архива Шумеловых
 | назад |
| вперед |  |
