ПОЧТА
Здравствуйте, уважаемая редакция! Прочитала статью Евгения Суворова «Жить в вечности» о матушке Марии (Капшениковой) и захотелось рассказать о другой женщине праведной жизни, тоже покинувшей этот мир в Троицкую родительскую субботу – и тоже Марии. Это Мария Васильевна Крутякова, дорогой для меня человек. Всего три года не дожила она до столетнего юбилея.
С Марией Васильевной познакомились мы через её дочь Татьяну, с которой дружим уже сорок лет. Татьяна Максимовна с 1971 года работала у нас в школе учителем химии и биологии. Здесь вышла замуж, родила сына. А потом вернулась в город и я часто к ним ездила – их семья стала для меня родной, а родня по душе порой ближе, чем кровная. Это добрейшие люди в моей жизни.
В молодости Мария Васильевна была выслана в Коми из Волгоградской области. Ссыльные работали в лесу, питались солёной рыбой, еле выжили. Впоследствии Мария вышла замуж. К сожалению, муж умер рано и она одна растила троих дочерей и сына. Работала в школе уборщицей. Несмотря на все трудности жизни, всегда была доброй. Пока могла, была прихожанкой кочпонской Казанской церкви. Последние пять лет почти не вставала, но всегда молилась за всех знакомых, живых и усопших (у неё был очень длинный помянник), в том числе и за моего сына Андрея и внука Михаила. В каждый мой приезд мы подолгу беседовали с Марией Васильевной о вере, о молитвах.
Похоронили Марию Васильевну на кочпонском кладбище в Духов день, когда земля была именинница. Отпевать её приходил на дом отец Пафнутий, а я читала над усопшей Псалтирь.
Светлая память этой святой женщине. И пусть она и на том свете молится о своих родных и близких.
Н. В. СИМПЕЛЕВА
с. Большелуг Республики Коми
* * *
Добрый день, дорогая редакция! Мне давно хотелось написать про мою тётю Любу, но не решалась. Я записывала её воспоминания. Может быть, и читателям они покажутся трогательными, какими кажутся мне.
* * *
Я тятю не помню почти. Только два случая. Купил он шаль. Мы с братом Иваном постелили её. Мама с одной стороны сидит, тятя – с другой, а мы с Ваней бегаем по шали. Я к тяте подбегу, а он руки вот эдак выставит. Я подмышками на его руках повисну, покачаюсь да к маме бегу, а Иван – от мамы к тяте. Так и бегаем.
А другой раз тятя захворал перед смертью уже, лежит и меня просит: «Лютронька, укрой меня». А я сижу куклу верчу из платка. Эдак вот одной рукой куклу верчу, а другой – тулуп на него натягиваю. Ему и любо, что я тулуп на нём поправляю. Любил меня тятя очень.
Ещё помню, как тятю хоронили. Лежит он в гробу, а дедушка говорит нам: «Айдате, всех вас троих рядом с отцом положу». Я обрадовалась: к тяте положат! – побежала. Дед меня взял на руки, в гроб положил, а бабы как завоют, тут и я заревела. А больше про тятю ничего не помню. Ни как гроб выносили, ни как хоронили.
* * *
Маменька у меня строгая была. Перед Пасхой вечером ложимся, она говорит: «Кто вставать ночью будет – ложись со мной». Мы все: «Я! Я!» Она Ванюшку с собой положила на пол. Я на полати забралась. Лежу, кулаками подперла чушку, думаю: «Я вот не буду спать». А Ванчик меня давай дразнить: «А я с мамой лежу, а ты – нет!» Я говорю: «На...ть на вас!» Мама: «На вас? И на меня, значит? Ещё раз такое услышу – вот щель в полу узкая, так я тебя в неё втопчу». Я на всю жизнь это запомнила. Кто набедокурит – маменька всех в угол ставила, не разбирала, кто виноват. Мы друг за дружкой и доглядывали. Ванюшка разбил раз стекло – мы все в рёв, знаем, что и нам попадёт.
* * *
У меня маменька так говорила: не надо припасать добра ни умному, ни дураку. Умный всегда себе наживёт, а дурак всё спустит без толку.
Я ведь ни точек, ни запятых не понимаю. И не знала, что после точки с крупной буквы пишется. Счёт только вперёд знаю. В магазине робила. Приедут с аттестацией: «Прибавлять, вычитать, умножать, делить умеешь?» – «Ничего, – говорю, – не умею». – «А как работаешь?» – «А я знаю, сколько стоит 100 грамм или 10 сантиметров – вот и считаю наперёд». – «Ну вот купили у тебя 300 грамм конфет да отрез метр шестьдесят. Сколько это будет?» – «Столько-то». – «Правильно. А как ты знаешь, если считать не умеешь?» – «А вот знаю». – «Работай!» – махнут рукой и уедут.
* * *
К маме зареченский сватался. Мы: «Выходи, мам, – у всех отцы есть и нам папку охота». А она: «Я вот вас отругаю и оттереблю – и пожалею, а он и не отругает и не тронет – и не пожалеет», – и не пошла замуж из-за нас.
* * *
Раньше не спрашивали, можешь – не можешь, хворый – здоровый. Дадут наряд – и поезжай. Маменька (свекровь) уж так сторожилась, когда я приду. И похлёбку к моему приходу разогреет, и в тарелку нальёт. Я только приду, сяду, две-три ложки хлебну, а меня уже в окошко кличут – ехать пора. Раз послали нас в лес, а надеть нечего. Простыла, лежу неделю, другую. Лучше не становится. Позвали батюшку соборовать. Говорят мне: «Высидишь соборование – жить будешь, а ляжешь – умрёшь». Посадили меня в подушки. Батюшка молитвы читает, а я не могу больше, показываю рукой, мол, кладите. Положили... а вот выжила. Правда, детей у меня не было, видно, из-за этой болезни.
* * *
Я всегда, когда молюсь и слова забуду, призову Пресвятую Богородицу: «Матушка Богородица, помоги, отгони беска», – и сразу вспомню.
Записала р. Б. Елена
с. Красный Ясыл Пермского края
* * *
Вот такое дело. Купил я книгу Яковлева – роман-хронику «Век Филарета» (про митрополита Московского Филарета (Дроздова)). И помаленьку вечером прочитывал по 20-30 страниц. Сзади икона, лампадочка; устроюсь поудобней – подушка под спину – и читаю. Дошёл до 146 страницы – а там небольшая проповедь митрополита (иеромонаха тогда), пасхальная. Думаю, читать не читать – пасхальных проповедей много слышал в своей жизни. Всё же начал. И вот дочитываю последнее слово – как над головой бахнет! Посыпалось. Я глаза зажмурил, подумал: лампочка взорвалась. Открываю глаза – лампочка горит. Начал искать, что же такое бахнуло.
И нашёл. На Пасху яичко освящённое кладут к иконкам, и оно там лежит. Оказывается, яйцо это и взорвалось. На дворе стоял октябрь, то есть яйцо пролежало уже почти полгода – и вдруг такое. Я думаю: что же это за знак? Подошёл в храме к священнику, рассказал, и батюшка сразу говорит: «Это бес не выдержал!» И припомнил свою историю. Одну квартиру освящал. Только начал – по стенам будто кувалдами начали молотить. Бесы – а кто же ещё.
Я решил для верности подойти ещё к бабушке старенькой. Так вот и она тоже убеждённо сказала, что это бес не выдержал и сделал пакость. Вот такая история.
Александр
г. Благовещенск
 | назад |
| вперед |  |
