«ТОТ КУМИР – ТЕЛЕЦ ЗЛАТОЙ»

«Корень всех зол есть сребролюбие» (1 Тим. 6, 10)

Страсть чревоугодия и страсть блуда имеют опору в естестве человеческом. А страсть сребролюбия – это нечто иное. Она опоры в естестве человеческом не имеет. Изначально эта страсть развивается в человеке из угождения себе, из самолюбия, когда человек, возлюбив себя, свой комфорт, свой покой, начинает исполнять все мельчайшие пожелания души и тела. Поначалу отношение его к деньгам проявляется как расточительство, когда человек готов потратить огромные деньги на угождение своим прихотям. Захотелось то-то и то-то – и человек готов за это желание отдать всё. Отцы говорят, что скупость и расточительность – две связанные вещи. А дальше происходит пленение человеческой души. Так как везде в основе всего лежат деньги, то, соответственно, для удовлетворения всех своих желаний человеку нужны деньги, деньги, деньги... Постепенно они становятся самоцелью. Человеку уже становится важно не пользоваться материальными благами, а их копить. Человек становится не пользователем, а слугой и рабом.

Эта страсть имеет громадное повсеместное распространение, как сеть, наброшенная на лицо мира. Давайте вспомним известную арию (из оперы Гуно «Фауст»), «На земле весь род людской чтит один кумир священный, он царит по всей вселенной, тот кумир – телец златой». Эта огромная власть денег основана не только на экономическом устройстве, но и на той порабощённости этой страстью многих людей. А во многом и нас с вами. Вспомним и другие слова из оперной арии, «Сатана там правит бал». То есть этой страстью, как удочкой на крючок, сатана нас ловит.

Я обратил внимание на то, насколько крепко держит человека эта страсть в своих руках. Из обзора житий святых мы видим множество раскаявшихся блудниц и блудников, которые достигли святости. Мы видим разбойников, душегубцев, воров, принёсших покаяние. Гораздо реже мы встречаем примеры сребролюбцев, которые покаялись и спаслись.

Люди, которые хотят решительно со страстью сребролюбия покончить, избирают путь монашеский, уходят из мира, пропитанного этой страстью насквозь. Уходя из мира, они принимают обет нестяжания, то есть обещают Богу ничего своего не иметь. Монах что-то своё, конечно, имеет, потому что и ему необходимо чем-то пользоваться. Даже самой строгой жизни отшельники имеют хоть одну какую-нибудь одежду, какую-то хижинку, но всё это монах рассматривает не как своё, а как данное ему в пользование. В любой момент по благословению монастырского начальства он должен отдать любую вещь. Если монах служит на приходе, то всем его имуществом распоряжается епархиальный епископ.

Вообще эта страсть настолько заразная, что все, кто хотел чисто проходить монашеский подвиг, старались всеми силами от неё оттолкнуться. В древних Патериках есть повествование о том, как два брата, решившись оставить мир и удалиться в пустыню, нашли мешок золота. Один брат, переступив через него, пошёл дальше своим путём. А второй решил, что неразумно оставить зря пропадать таким средствам. Он взял золото, вернулся в город и основал на эти деньги несколько обителей, в которых стал попечителем и духовником. Прожив много лет, он задумался о том, насколько он правильнее и разумнее поступил, чем его брат. Если бы он последовал за своим братом, они бы всё бросили, а так – сколько пользы принесло это золото, когда оно в хороших руках. Но явившийся ему ангел сказал, «Не возносись! Если ты, милостью Божьей, не погиб от этого золота, то благодари Бога. А твой брат поступил намного разумнее и правильнее тебя».

Как же происходит пленение этой страстью? Она чрезвычайно коварная. Она как тихая змея вползает в душу при любом человеческом занятии, потому что все мы должны в поте лица своего добывать хлеб. Естественно, при этом мы имеем дело с деньгами, никуда нам от этого не деться. Мы должны рассчитывать свои средства, на что нам хватит, на что не хватит, что мы можем купить, а что не можем. Это нормально, без этого невозможно жить в мире. И вот здесь нас начинает поражать эта страсть.

Могу рассказать о себе. Я, милостью Божьей, всегда жил довольно скромно. Когда я работал в науке, там платили денег мало, особенно молодым специалистам. Я не стремился к должностным продвижениям, поэтому зарплаты у меня были невысокие. Мне хватало, и я был доволен. Потом я в церквях помогал, был рабочим. До начала так называемой перестройки платили в храмах довольно высокую зарплату, потому что денег поступало много, а тратить их было никуда нельзя. Люди деньги несли, а на каждый гвоздь, чтобы его вбить, нужно было долго получать разрешение. Поэтому строительство и ремонт были сильно ограничены. В общем, тогда в храмах платили зарплату относительно высокую. И как только у нас какой-то избыток скапливался, мы старались кому-то помочь. Всюду, даже и в этом, возникает такой момент, о! уже 700 рублей на книжке скопилось, можно хорошо какой-нибудь церкви помочь, а ещё те денежки подойдут, да ещё те, и уже 800 будет! И начинает это сердце греть. Мысль, что ты кому-то поможешь, служит тебе оправданием. Когда я стал настоятелем храма, через мои руки потекли деньги, которых я раньше в руках не держал, а только в книжках читал о них. Даже когда я служил в сельском храме, а уж в городе и подавно. Я стал замечать, как приятно их в пачечку сложить, резиночкой перетянуть. Посмотреть, вот сколько пачечек, хорошо! Хотя все эти деньги уходят на строительство и благоустройство нашего храма, на всё остальное. Они абсолютно мне не принадлежат, и я никогда не мыслил их как свои. Тем не менее приходится всё время быть настороже, эта страсть отовсюду подбирается и подстерегает нас. Даже в самом, казалось бы, безопасном месте. Вроде бы благое дело – церковное строительство, но и отсюда она подбирается. Помощь неимущим – и отсюда она подбирается. Даже прикосновение к деньгам в каком-то смысле таит в себе опасность.

Конечно, возникает вопрос, что же нам делать? Ведь когда Мефистофель поёт, «На земле весь род людской чтит один кумир священный», то это относится не только к неверующим, но и к нам, христианам. Господь, зная, как эта страсть владычествует в мире, предвидел, что она не оставит и людей, обратившихся к Богу, и в них будет жить желание послужить двум господам. У Него есть притча, «Не может слуга служить двум господам, либо об одном начнёт нерадеть, либо о другом. Так и вы не можете одновременно служить Богу и мамоне» (Мф. 6, 24). Мамона здесь означает богатство, беса сребролюбия. Либо человек должен победить сребролюбие, либо он начнёт нерадеть о Боге. К сожалению, в нас часто живёт служение двум господам. В результате мы прилагаем усилия, чтобы наладить нашу духовную жизнь для восхождения по лествице, ведущей от земли на Небо, а все эти наши усилия низвергаются тем служением, которое мы оказываем другому господину. Часто мы этого даже не замечаем. Очень многие люди искренне считают, что они этой страсти не подвержены, хотя со стороны непредвзятому наблюдателю ясно видно другое.

Не само богатство – зло, а то искушение, которое оно порождает. Человеку очень трудно с ним совладать.

Но даже тех, кто живёт более чем скромно, эта страсть не оставляет. А человек, пленённый этой страстью, даже и не замечает своего достатка. Ему кажется, что он еле-еле концы с концами сводит. Он искренне считает, что ему необходимо ещё и ещё. Хотя со стороны видно, что человек живёт вполне в достатке. То есть эта страсть часто действует в нас скрытно, и нужен внимательный глаз, чтобы её замечать. Она скрывается под видом необходимых нужд, а часто даже и благих. В нашей повседневной жизни она скрывается под маской необходимых приобретений. В результате наша мысль всё время пленена помышлениями не о том, как угодить Богу, а о том, как нам увеличить свой денежный приток и уменьшить денежный отток, чтобы у нас собралось как можно больше. И мы уже не замечаем, что то, что мы считаем необходимым, не так уж нам и нужно. Мы уже пленены – это реальное состояние нашей души.

Как же от этой пагубной ситуации избавиться? Здесь в каком-то смысле мы можем подражать монашествующим, при этом оставаясь жить в миру. Ведь никто не мешает нам относиться к тому, что мы имеем, не как к своей собственности, а как к тому, что дано нам в пользование. Более того, нам не только никто не мешает, но Господь так и научает нас. В Евангелии есть притча о неверном домоправителе, который неправильно распоряжался имением, вручённым ему господином, и за это ждал взыскания (Лк. 16, 1,). В толковании этой притчи под этим домоправителем подразумеваемся мы. Почему под домоправителем, а не владельцем? Потому что всё, что у нас есть, действительно дано нам Богом. И как Бог дал, так в любой момент может и взять. Мы являемся лишь управителями. А если мы распорядимся не благим образом, то будем давать ответ, как тот растратчик, который неправильно управлял имением, вручённым ему хозяином. Поэтому так смотреть на вещи не только возможно, но так именно и нужно.

Никто не мешает нам, мирским, вести монашескую жизнь. Когда мы говорим о третьем (после целомудрия и послушания) монашеском обете – нестяжании, то и этот обет мы вполне можем исполнять, живя в миру, владея имуществом, часто даже и немалым. Но надо воспитывать в себе такое отношение, что это имущество не наше, оно дано нам в пользование и наша обязанность – им благораспорядиться, то есть распорядиться им так, чтобы исполнить заповеди Божьи. Например, вступая в брак, мы принимаем на себя семейные обязательства о том, что муж должен содержать семью и жена должна ему в этом способствовать. Нам нужно воспитать детей, дать им всё необходимое для жизни внешней и для жизни внутренней, что тоже требует средств. «Новый Завет» купить – это тоже денег стоит. Следует выполнять и прочие заповеди Господни о том, чтобы помогать нуждающимся, одеть нагого, накормить голодного, напоить жаждущего, помочь болящим, – то есть во славу Божью распорядиться вручённым нам имением. Такая установка является фундаментом, на котором должна строиться наша борьба со страстью сребролюбия.

У владыки Антония (Блюма) есть одно воспоминание. Он был врачом, принял тайный постриг и оставался в миру, скрывая свою монашескую жизнь. Владыка описывает ситуацию, когда он внедрял в своё сознание мысль, что на самом деле он ничем не владеет, и как трудно это было. Вот он писал карандашом и внушал себе, что это не его карандаш. С каким сопротивлением эта мысль входила в его сознание, «Как не мой? Это мой карандаш, мой! Как не мой? Нет, не твой карандаш. Карандаш дан тебе в пользование. Ты должен написать им то-то и то-то во славу Божью. Ты им не можешь свободно распоряжаться». Это первый краеугольный камень, на котором стоит наша борьба со страстью сребролюбия.

Есть и второй камень. Это слова Божьи, которые мы слышим в Святом Евангелии. Господь говорит, «Взгляните на птиц небесных, они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?.. Итак, не заботьтесь и не говорите, что нам есть? или что пить? или во что одеться?.. Потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всём этом. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это всё приложится вам» (Мф. 6, 263).

Здесь не идёт речь о деньгах, о серебре. Здесь речь идёт о том, через что эта страсть вползает. Как я уже говорил, она по большей части действует в нас скрытно, прикрываясь необходимыми нуждами и заботами. Нам нужно иметь на чёрный день, потому что неизвестно, что будет завтра, как сложится наша жизнь. Сегодня у нас есть на что купить хлеб, а будет ли у нас это завтра? Сегодня у нас есть во что одеться, завтра это изорвётся, изотрётся, а будет ли у нас, на что это опять приобрести? Надо в запас приобрести, надо упрочить своё материальное положение, чтобы избежать риска, и так далее. Слова Божьи в корне пресекают все эти помышления, которые пленяют нас и через которые входит в нас страсть сребролюбия. Ведь потом дело может дойти до крайних ситуаций, когда человек, как Скупой рыцарь, сидит, любуется на свои сундуки и с горечью думает, что он умрёт и всё это достанется его сыну, который не оставит это так лежать, а начнёт всем пользоваться. В результате, вместо того чтобы дальше копиться, это богатство будет расточаться. Так вот, слова Божьи в корне бьют по всем этим помышлениям. Господь знает наши нужды и всё необходимое для этой жизни нам подаст.

Господь не говорит, «Не зарабатывайте себе на хлеб насущный, бросьте все деньги, отдайте всё». Такие слова могут быть обращены к тем, кто ищет особого совершенства. К таким, как юноша, который спрашивал, «Чего ещё недостаёт мне?» А Господь ответил ему, «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим... и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 20!). Так и поступали многие преподобные отцы, но это особый подвиг Божий, к которому нас Господь не призывает. Он говорит, «Есть у вас на сегодня, Господь вам дал, так будет подавать и завтра. Не пекитесь, работайте! Как работали сегодня, так работайте и завтра. Кончится эта ваша работа – Господь даст другую. И так во всём».

Милостью Божьей, когда я впервые читал Евангелие, Господь дал мне как-то ясно уразуметь эти слова. Хотя девяносто процентов того, что я читал тогда, мне было непонятно, но эти слова я понял очень хорошо. Помню, спросил о них священника, «Что же, мне всё бросить, не надо ничего делать?» Он мне пояснил, и я эти слова усвоил жизнью. Я был человеком малоимущим и мало пленённым заботами о внешних приобретениях. Мне бы поесть, попить, что-нибудь надеть – и больше ничего не надо. Тем не менее, когда я начал эту позицию внедрять в свою жизнь, я вдруг увидел, насколько много я, при всём моём внешнем благополучии в области сребролюбия и любостяжания, пекусь о подработке. Казалось, что эти страсти меня мало касаются, но когда я встал на эту позицию, то вдруг почувствовал, как много от меня отлетает, как много на самом деле в моих мыслях и желаниях было посвящено рассуждениям, «А где бы ещё чего-нибудь подзаработать? Где бы ещё найти работку, приработочку, подработочку, и сколько мне за неё дадут?» Я этого совершенно не замечал. И только когда я это отбросил, я понял, как много от меня отошло. Хотя что значит отбросил? Я по-прежнему брал подработки, когда мне их предлагали, но я о них не пёкся. У меня вдруг это попечение ушло, дают – дают, не дают – не дают. И надо сказать, что никогда до того момента, когда я стал верующим человеком, я не имел столь полного удовлетворения всех своих потребностей. Всё необходимое Господь мне посылал, от малых вещей – до великих. Должны мы были, например, поехать к одному священнику в благочестивую поездку. Выходим из дома, чтобы идти на раннюю литургию. Пустой двор – и под ногами валяется купюра, которой хватит ровно на два билета, чтобы туда доехать. Чудесным образом Господь посылал нам всё необходимое.

Я помню, приехали мы в Курчатов (строить храм), и за день набегаешься и начинаешь думать, что без машины никуда не успеваешь. Раньше о машине я никогда не задумывался – зачем она мне? Никаких средств у нас для этого и близко не было, накопить мы даже не пытались. А тут вдруг понял, что машина нужна. И вдруг тут же, не успели мы ещё эту мысль как следует обдумать, освобождается папина машина. Папа мой машину купил, уже будучи в пожилом возрасте, и на права не сдавал. А тот человек, который её водил, уезжает. И мы просим, «Папа, дашь нам машину?» Я спросил и был уверен, что не даст. Найдёт себе другого водителя или что-то ещё. Тем более что он тогда к моей деятельности относился без особого уважения. А он вдруг говорит, «Ну, берите, только сдавайте на права». Мы с матушкой сдаём на права. Мои права, правда, так и лежат. Появляется у нас машина – «с неба». Никогда мы не имели такого полного исполнения наших реальных потребностей, которое наступило, когда мы стали жить по этому принципу, «Ищите прежде Царствия Божия, остальное приложится вам».

Об исполнении этого жизненного закона свидетельствует святой Иоанн Кронштадтский, «С тех пор как я начал усиленно искать и исключительно заботиться о благоугождении Господу молитвою и делами милосердия ближним и другими, я почти не имею надобности заботиться о себе, то есть о своих внешних нуждах, меня, по милости Божией, одевают, обувают, угощают добрые люди и сочтут за обиду, если бы я не принял их усердия».

Чтобы какой-то предмет стоял твёрдо, нужны три точки опоры. Табуретка не может быть двуногая, она должна быть, по крайней мере, трёхногой. Нам надо третий камень поставить. Об этом можно сказать словами, которые выбиты на памятнике на могиле известного московского благотворителя, врача доктора Гааза, «Спешите делать добро». Смысл этих слов в том, что добро нужно делать не только тогда, когда тебя к этому вынуждают обстоятельства. Заинтересованы в этом, в первую очередь, мы с вами, а не тот, кому мы благодетельствуем. Это есть то правильное употребление нашего имения, которое Господь нам дал. В этом оправдание нашего существования, в этом наш путь ко спасению. В этом осуществление наших добродетелей, которые должны нас привести в Царство Небесное. Поэтому в этом вопросе нужна активная позиция, не добро должно искать нас, а мы должны в каком-то смысле его искать и желать его совершить. Необходимо стремление к благотворению.

И здесь должно быть такое бесстрашное отношение, то, что мы отдали ради Бога, не может привести к нашей погибели. Бес сребролюбия будет всегда нас останавливать, «Как ты отдашь? А тебе это самому нужно, тебе самому не хватает, а завтра у тебя это порвётся, а ты отдал. Завтра тебе что-то понадобится, а ты деньги отдал». Этот бес многоопытный и многими крючками нас зацепивший. Он найдёт в нашем сердце тысячи способов отвратить нас от этого благого намерения. Нужно упование на то, что мы делаем это ради Царства Божия, а Господь ведает все наши нужды и обязательно их покроет.

Здесь я тоже хочу привести пример из своей жизни.

Как-то раз в храм, где моя матушка пела в хоре, а я был чтецом, привезли «Новый Завет». Тогда это была редкость великая. На чёрном рынке он стоил, наверное, рублей 50. По тем временам (доперестроечным) представляете себе, что это такое – 50 рублей цена книги! В нашу церковь её привезли по 25 рублей и сказали, что нам, чтецам, певцам, будут давать по одному экземпляру по закупочной цене – 15 рублей. А меня просили двое людей, чтобы я им купил «Новый Завет», если будет такая возможность. Я сказал матушке, «Давай мы с тобой купим два, тебе один и мне один. 15 рублей для этих людей будет недорого». Купили. И я думаю, «У одного из них день рождения как раз на днях, я ему подарю». Потом думаю, «Что же я, одному подарю, а с другого буду просить 15 рублей? Как-то некрасиво получается». Решил, что и второму подарю. С этими мыслями я прошёл от двери церкви, где только что купил книги, до забора. Две минуты эти мысли мелькали в моей голове. И тут меня зовёт староста, «Юра, Юра, иди сюда!» Я иду. А она говорит, «Юра, я ещё 30 рублей тебе должна». И даёт мне деньги. Ну, должна и должна. Взял, поблагодарил и пошёл. Потом думаю, «А почему это она мне должна?» Обычно она сразу расплачивалась со мной, как я разовые работы сделаю. Причём она такая дама, что лишнего не даст. Староста куркулистая. Даром деньгами не бросается. И вот деньги возвратились мне всё прямо в точности, копеечка в копеечку.

Второй случай произошёл, когда меня взяли наконец в один храм рабочим. Тогда первые искорки церковного потепления только-только забрезжили. Один парень из Казахстана решил, что его возьмут в братию Даниловского монастыря. Приехал в Москву, «Здравствуйте, я вот он. Берите меня». Ему говорят, «Ты что, дорогой? Тут прописка нужна, кто тебе её даст?» Дали ему в монастыре каких-то денежек, но он не смог на них уехать. Я ему говорю, «Давай я тебе дам на билет» и дал 50 рублей на всё про всё. У меня ещё была обязанность дневного сторожа, храм всё время открыт, и мне нужно было наблюдать, как люди себя ведут, – чтобы в алтарь не зашли, не безобразничали. В тот же день вечером староста меня зовёт и говорит, «Вот тебе премия 40 рублей к празднику!» А у меня даже мысль такая мелькнула, «А где ещё 10? Я же 50 дал». Рабочий день кончился, а я остался на дежурство. Привозят покойника на ночь, чтобы утром его отпеть. Открываем ворота, и они начинают снимать гроб с машины. Не хватает мужчин. Я иду им помогать и без задних мыслей встаю под этот гроб. Пронесли его метров двадцать от машины до храма, занесли, поставили, и я пошёл обратно. Меня догоняет одна из родственниц и даёт мне 10 рублей. Я говорю, «Что вы, я взялся просто так помочь. Тут донести-то всего ничего». – «Нет, не обижайте меня, возьмите обязательно!» И вот ровно копеечка в копеечку деньги мне возвратились.

Так произойдёт со всяким, кто будет поступать по слову Божьему. Ему будет прилагатуся и воздаваться. Любые средства, которыми мы окажем дело любви и совершим какое-то дело Божье, – нам обязательно вернутся тем или иным способом, если они у нас, конечно, не лишние, если нам их по жизни не хватает.

На этих трёх камнях и должна строиться наша борьба с этой страстью. К этому надо добавить внутреннее внимание ко всем нашим помышлениям. Особенно когда мы имеем дело с деньгами, всегда надо следить за своим сердцем, не прилепляется ли оно к ним. То, что заметим, мы приносим на покаяние – и в личном своём покаянии на молитвах, и в покаянии через таинство исповеди.

Нам надо понять, что жертвовать всем от нас не требуется. Владей своим имуществом, только внуши себе мысль, что оно не тебе принадлежит, а Богу. Оно дано тебе Богом с тем, чтобы ты им управлял. И ты будешь давать Ему отчёт за каждую копеечку, как и на что ты её потратил. На благое – хорошо. Удовлетворение собственных необходимых потребностей не есть зло, если оно действительно необходимо. Удовлетворение потребностей наших сродников, которые находятся на нашем попечении, не есть зло. Распоряжайся как домоправитель тем, что тебе дано.