«А МНЕ КУДА?»

Летний день выдался солнечным, не сильно жарким – как раз таким, чтобы идти и радоваться жизни; хотелось благодарить Бога.

Лида вместе с детьми гостила у мамы и бабушки в маленьком уютном зелёном городке своего детства. Сейчас счастливая Лида возвращалась с прогулки по родным местам. И вдруг за поворотом перед домом открылась картина, которая была как фальшивая нота в музыке. В тот момент все эти праздничные дома и деревья, только что поздравлявшие Лиду, словно вдруг сняли свои маски и оказались просто пустыми коробками и истуканами. Перед ней, под забором, лежали нищие – он и она, как-то по-семейному обустроившись здесь, прямо на земле, с грязной толстой подушкой и рваным одеялом. Мужчина, отвернувшись к забору, спал, а женщина лежала рядом. Было во всём этом что-то несовместимое не только с прекрасным днём, но и с образом жизни нищих, которых встречала Лида за свою жизнь. Да, она видела бомжей, побиравшихся на городских улицах, но они как-то всегда стеснялись себя. Но чтобы вот так вот, средь бела дня, у всех на виду жить по-семейному! Женщина подняла голову и куда-то в пустоту, бесцветным голосом проговорила: «Вызовите "Скорую"». Лиде сразу вспомнилось, что вчера как раз в этой стороне она видела и полицейскую машину, и «Скорую» – наверное, бомжи пытались устроить себе ночёвку или в тюрьме, или в больнице. Но их, видно, не приняли.

Придя домой, Люда забыла об этой встрече и только вечером, когда стало смеркаться, вдруг подумала: «Как они там, эти люди за углом?» Пожалела их. И всё-таки её не оставляла неприятная мысль, что эти нищие потеряли образ Божий. Почему?

Наступило воскресенье. Лида сводила причастить своих деток в местную церковь. Возвращались домой радостно, дети шли впереди, но за поворотом к дому забыли, в каком направлении идти дальше. Лида окликнула: «Ванечка, направо!» Навстречу им шла нищая старушка, обутая, несмотря на жару, в галоши с носками. Платье было по-девичьи неприлично коротким, и виднелись коленки в синяках, из-под небрежно поправленного платка выбивались лохматые нечёсаные седые волосы и виднелось опухлое лицо, в руках – большая пластиковая бутылка с какой-то жидкостью, которую где-то добыла. Видно, из-за добычи настроение у нищей старушки было приподнятое. Но, услышав окрик Лиды, она словно очнулась и, глядя в глаза, спросила у Лиды: «А мне куда, дочка?» Лида сказала первое, что ей пришло в голову: «В церковь!» Но тут же поняла, что ответ не удовлетворил старушку и очень ей непонятен. Не сбавляя хода, Лида пошла дальше в свою сторону, а нищая – в свою.

Прошёл день. Пьяная женщина лежала на земле рядом с продуктовым магазином, так что лицо её было спрятано в тени кустарника, а остальная часть тела была видна всем, кто заходил и выходил из магазина или просто шёл мимо. Лида всегда с собой носила фотоаппарат и фотографировала детей, городок своего детства. И сейчас она тоже достала фотоаппарат и «сфоткала» эту женщину. Та лежала как выброшенная старая кукла. Как только щёлкнул затвор фотоаппарата, женщина вскинулась, словно всё время только и делала, что подсматривала за прохожими, быстро закрыла лицо руками, выругалась и хотела, по-видимому, встать, но осталась лежать, не в силах побороть действие алкоголя. А Лиде почему-то стало больно за свой поступок, за эту фотографию и хотелось попросить у неё прощения. К тому же Лида узнала в ней по галошам и голым коленкам в синяках вчерашнюю знакомую.

Убрав фотоаппарат, Лида пошла домой, к своим родным. Солнечный безмятежный день был окончательно испорчен. Хотя я вот сейчас думаю: когда мы говорим «испорчен», то имеем в виду кого-то постороннего, кто извне безобразит нашу жизнь. А ведь так не бывает. Мы сами всё портим – не справляясь с теми испытаниям, которые даёт Господь. У каждого свои испытания, будь он на вершине благополучия или в беде. И чем Лида с фотоаппаратом в руках отличалась от той нищей, лежавшей на земле?