ДУХОВНАЯ ПОЭЗИЯ

Зиму 1828 года я провёл в монастыре преподобного Александра Свирского. Пред окнами моей келии стояло древо, разоблачённое морозами, как скелет, разоблачённый смертью. Уединение изощряет чувства, изощряет мысль; круг действия их расширяется. Между тем море, о котором святой Иоанн Лествичник говорит, что ему непременно должно взволноваться, волновалось. Обнажённое древо служило для меня утешением: оно утешало меня надеждою обновления души моей.

Гласом моим, гласом ума моего, гласом сердца моего, гласом тела моего болезнующего, гласом немощей моих, гласом падений моих воззвах: Господи, услыши молитву мою, вонми молению моему, которое воссылаю Тебе из среды браней, потрясающих ум мой и сердце, из среды болезней, томящих и расслабляющих тело моё, из среды множества немощей, объемлющих всё существование моё, из среды бесчисленных падений, которыми преисполнена жизнь моя. Услышавший Иону, молившегося во чреве кита, услышь меня, вопиющего из чрева беззаконий моих, из чрева адова. Из глубины, из бездны грехов, из бездны поползновений и искушений моих воззвах Тебе, Господи! Господи, услышь глас мой! Изведи из темницы страстей душу мою, пролей в неё свет благодатный! Когда прольёшь в неё этот свет, свет и светлый, и радостный, и животворный, тогда будет она исповедатися имени Твоему.

Действует в душе исповедание, возбуждённое благодатью, превышающее ум и потопляющее его в неизречённой сладости своей; он, сошедши в сердечную клеть, затворившись в ней невниманием ко всему чувственному, произносит имя Твоё, поклоняется имени Твоему, питается именем Твоим, объемлет имя Твоё и объемлется им.

Имя Твоё, Слове Божий и Боже, соделывает для него излишними все прочие слова! Избави мя от гонящих мя бесовских помыслов и начинаний, яко укрепишеся паче мене, паче произволения души моей, паче постижения ума моего! Уны во мне дух мой, во мне смятеся сердце моё. Объяша мя болезни смертные, беды адовы обретоша мя. Господи! не на мою силу уповаю: падения мои научают меня познавать немощь мою. Ты, Господи, упование моё! Тогда только могу быть в стране, живых, в стране святыя правды Твоея, когда Ты, Господи, ниспошлёшь в сердце моё благодать Твою, когда, вселившись в сердце моё, будешь часть достояния моего, моим единственным имуществом и сокровищем! Возрадуются святые Ангелы Твои, возрадуются лики благоугодившие Тебе человеков, увидя спасение моё. Мене ждут праведницы, дондеже воздаси мне милость Твою не по множеству грехов моих, но по множеству Твоего человеколюбия. Аминь.

Для страждущей души моей

Искал я на земле врачей,

Искал я помощи, отрады:

Моим болезням были рады.

Надежда тщетна на друзей

Моих минувших счастья дней:

Они со мною пировали –

И одаль встали в дни печали.

Не утушит тоски вино!

Напрасно сердцу утешенья

Искать среди самозабвенья:

Грустней пробудится оно.

И в развлеченье нет отрады!

Нет прочной в нём тоске преграды:

Ещё веселья слышен шум,

А грусть, как ночь, туманит ум.

Испытан я судьбой, врагами,

Изранен многими стрелами:

Пытали клеветой меня,

Предательством был мучен я.

И долго, долго я томился…

Но наконец сквозь толщу туч,

Сквозь мрак суждений мира, луч,

Луч света радостный пробился.

Прозрел я, ожил. Оживлённый,

Святою верой просвещённый,

Спокойно совершаю путь,

Которым к вечности идут.

Какой подам душе совет,

Когда Христос – от Света Свет

Советует скорбей терпенье,

Чтоб в горнее достичь селенье!

Плотская страсть, земная честь

И тленного богатства лесть,

Пленяющие человека,

Пребудут ли при нём в век века?

Приходит смерть; её коса

Лицеприятия не знает:

Равно пред нею упадает

Власть, сила, гений и краса.

Бедняк забвенный – вот лежит

Близ богача или героя.

И червь, во тьме могильной роя,

Главу надменного смирит!

Душа, душа! Прими совет!

Вне стезь Его спасенья нет!

Укрась себя постом, слезами,

Молитвой, многими скорбями!

В святый Божественный чертог,

В светлейшую обитель рая

Ты вступишь, радуясь, играя!

Там ждёт тебя с наградой – Бог!

К земному страннику

О путешественник земной!

проснись от сна:

Твоя сума грехов,

одних грехов полна;

Ты погружён, как в сон глубокий,

в нераденье.

Престань напрасно жизнь,

бесценный дар, мотать!

Не то придёт к тебе внезапно

смерть, как тать.

А в вечности вратах –

ужасно пробужденье!

В последний жизни час…

Здесь всё мне враждебно, всё смерти тлетворным дыханием дышит:

Пронзительный ветер, тяжёлые воды, пары из болота,

Измены погоды и вечно нахмуро-грозящее небо.

Как бледен луч солнечный,

Бельта повитый туманом и мглою!

Не греет он – жжёт!.. Не люблю, не люблю я сиянья без жизни!

Сражён я недугом, окован как цепью, к одру им прикован,

Им в келии заперт. Затворник невольный, влачу дни ко гробу.

А сердце моё?.. Ах! Убили его!.. Оно жило доселе,

Страданьями жило, но жило. Теперь – тишина в нём могилы.

Его отверзал я с любовью и верой, открытой всем ближним.

Вонзили мне в сердце кинжалы; и были кинжалы наградой

За дружбу, за слово прямое, за жизнь, принесённую в жертву!..

Уйду я, убитый, уйду от людей я в безвестность пустыни!..

Я вижу, что людям приятно и нужно: им нужны лесть, подлость,

Тщеславие, чуждое истинной славе. Забыли, что слава – от Бога,

От совести чистой. Но Бог им не нужен, и совесть – им бремя;

Не нужны им в слуги наперсники правды с общественной пользы желаньем:

Им нужны рабы – орудья их воли развратной…

Уйду от людей и в глубокой пустыне предамся рыданьям:

Там в пищу мне будут лишь стоны, а слёзы – напитком.

Оплачу себя, моё сердце убитое, мир, в зло погружённый,

И сниду в могилу печальный, в надежде отрады на небе.