ОСТРОВОК РУССКОГО СЕВЕРА

По разным данным (историки называют различные цифры), в Санкт-Петербурге до революции действовало около полусотни монастырских подворий. Появились они здесь почти одновременно с основанием города – император Пётр I выпустил даже специальный указ, чтобы монашеские обители, в том числе самые дальние, северные, открывали в столице свои представительства. А что же в нынешнее время? Северные подворья в Санкт-Петербурге можно пересчитать по пальцам: Валаамского, Соловецкого, Коневского, Зеленецкого, Череменецкого, Свирского и Сийского монастырей. Есть ещё Леушинское подворье, но оно, скорее, историческое, поскольку сама обитель уничтожена в советское время. Насколько же полно эти подворья представляют православный Русский Север в нашей Северной столице?

Что касается Валаамского и Соловецкого подворий, то они принадлежат ставропигиальным монастырям, которые подчиняются непосредственно Московской Патриархии. К тому же Соловецкое подворье находится не в самом Петербурге, а во Всеволожском районе Ленинградской области, в посёлке Красная Горка. Обустройство его только началось, в феврале нынешнего года там было совершено первое богослужение. Если же говорить о Коневском, Зеленецком, Череменецком и Свирском подворьях, то все они принадлежат Санкт-Петербургской митрополии, поскольку их монастыри находятся в Ленобласти. И только одно-единственное напрямую связано с северными землями – подворье Свято-Троицкого Антониево-Сийского монастыря.

Непростую его судьбу мы отслеживали с самого начала. Ещё в октябре 2000 года в № 372 газеты вышла заметка «Сийский монастырь обоснуется в Северной столице». Затем на протяжении многих лет рассказывали о всех перипетиях (Чиновники против храма в № 515, Где твоя одежда белая в № 566 газеты и др.). Можно только удивляться выдержке строителя подворья о. Анатолия Першина, преодолевшего множество бюрократических препон. Два года назад отца Анатолия перевели на другой приход, и подворье возглавил новый настоятель, протоиерей Михаил Ходунов. Что изменилось за эти два года? Нынче в августе отправился туда наш корреспондент.

Каждый раз, бывая здесь, дивлюсь: это же каким чудом в урбанистический ландшафт мегаполиса перенёсся кусочек Антониево-Сийской обители? Сам монастырь стоит над озером. И здешняя церковка преподобного Антония Сийского тоже близ озерца, и точно так же шатровое навершие храма словно бы плывёт по волнам. Впрочем, стоит отвести взгляд – и в глаза уже лезут городские многоэтажки, обступившие со всех сторон и храм, и озеро. Туда, в одно из зданий по улице Ольги Форш, где на первом этаже располагается воскресная школа подворья, и лежал мой путь.

Вечерняя служба только что закончилась, и настоятеля с несколькими прихожанами застал я за чаем. Конечно, сразу усадили за стол. Отец Михаил поинтересовался, давно ли я «с северов». Рассказал ему, что совсем недавно был в Коряжме, в последнем месте его служения в Архангельской епархии. Сразу обнаружились общие знакомые, даже в Мезени – на краю света, где батюшка также служил. Север-то наш, несмотря на его бескрайние просторы, маленький.

– И как вам на новом месте? – интересуюсь.

– В Мезени да в Коряжме поспокойней было… Новый приход, новые проблемы.

– Главная была связана с землёй, на котором стоит подворье. Она уже решена?

– Городские власти вроде бы пошли навстречу. Сошлись на том, что через суд они забирают у нас храм и тут же возвращают обратно, с оформлением всех необходимых документов. В данный момент как раз идёт процесс передачи. Продлится это от трёх до шести месяцев.

– И на этом будет поставлена точка?

– Не совсем. Законодательное собрание Санкт-Петербурга наконец-то одобрило заявку на расширение земельного участка под новое строительство. И как только оформят нынешнюю нашу землю, наступит черёд оформления дополнительного участка.

– А большой участок выделили? Православно-духовный центр, который был в планах, на нём поместится?

– Земли дали немного. Поэтому с архитектором Геннадием Павловичем Фомичёвым подготовили новый проект центра, по которому это будет не несколько зданий, а один храм со множеством помещений. Только что закончен его эскиз, и он уже одобрен игуменом Варлаамом, настоятелем Антониево-Сийского монастыря. В октябре представим эскиз на благословение митрополиту Даниилу. Храм видится таким... По росту – 24 метра, почти с восьмиэтажный дом, выше власти не разрешают. По площади – на 900-1000 человек. На первом этаже расположатся большая трапезная и зал для встреч, там же будут воскресная школа с несколькими классами, лавка, кухня, библиотека, кабинет настоятеля и сторожка. Предполагаем сделать подъёмник для инвалидов, чтобы они могли подниматься на второй этаж. Там будет сам храм, а сбоку в двухэтажной пристройке – кельи. В том числе покои для владыки Архангельского, для настоятеля монастыря, помещение для секретаря. Храм получится очень компактный.

– А престол один?

– Да, один, во имя Архангела Михаила, как изначально задумывалось, ну или как владыка благословит.

– И сколько такой храм будет стоить?

– Геннадий Павлович – опытный архитектор, постарается не удорожать проект. Но всё равно средств потребуется немало.

– Так Петербург – это же не село Мезень, – перевожу я в шутку, – должны деньги найтись.

– Со стороны кажется, что Петербург – богатый город, вон сколько народа по улицам ходит, – вздохнул настоятель. – Только храм-то наш не на Невском проспекте стоит, а на окраине, в глубине лесопарковой зоны. Откуда ж будет доход? Есть у нас церковная лавка, в вагончике устроена. Открыта она каждый день, как и храм: с восьми до восьми. Но туда заходят только наши прихожане, кто целенаправленно приходит на службу, другого народа здесь не бывает.

– Но у вас же есть помещения в самом центре города, на Литейном и на Лиговке, – вспоминаю я.

– Да, была задумка устроить там паломнический центр, чтобы жители Петербурга могли посещать Антониево-Сийский монастырь и другие наши северные святыни. Но льготная аренда закончилась, цены резко подскочили, в том числе на коммуналку. Только по Литейному счёт за электричество выставили на 180 тысяч за девять месяцев. Были и другие причины отказаться. Но, думаю, средства для строительства храма мы всё же найдём. Сейчас появились жертвователи, в том числе среди жителей микрорайона. Иногда помощь приходит с самой неожиданной стороны. Например, утеплить нынешний храм мы смогли после того, как финансово помог кинорежиссёр Александр Николаевич Сокуров. Так что Господь не оставляет...

_______

За трапезой в разговор включились и прихожане, в том числе молодая чета Иван и Валерия Дольниковы. Иван – старший алтарник, директор воскресной школы, а Валерия – библиотекарь и преподаватель той же школы.

– Мы оба местные, из этого микро­района, – рассказал Иван. – Как только храм появился, вместе с Лерой стали ходить на службы, трудиться по благословению отца Анатолия. Здесь же и венчались. При нас и воскресная школа начала действовать.

– А раньше местные тут пикеты против храма устраивали, – напоминаю ему.

– Так ведь не понимали, что к чему, – ответил алтарник. – Кто-то слух распускал, будто церковники собираются озеро забором от отдыхающих отгородить и строят подворье, чтобы свиней разводить. Монастырское подворье представляли как сельхозподворье.

– Эта антицерковная кампания до сих пор продолжается, – подтвердил отец Михаил. – Нынешней весной опять весь Интернет непристойными картинками заполонили, и здесь собирались, митинговали против строительства храма в парковой зоне. К нам, впрочем, не подходили.

– А я слышал, что в Москве антиклерикалы специальную организацию создали, – делюсь сведениями. – Ездят по тем районам, где храмы собираются строить, и устраивают «массовые протесты». Выдают себя за местных, а на всех митингах одни и те же лица.

– В Петербурге, наверное, то же самое, – согласился настоятель. – Об этом, кстати, говорил и Александр Щипков, директор правозащитного центра «Территория Церкви», и в интервью агентству «Интерфакс» он приводил в пример как раз пикеты против нашего храма. Точно такие же пикеты можно увидеть в Весёлом посёлке, на Комендантском аэродроме и в других местах. На Комендантском отец Александр вроде убедил протестующих сесть за круглый стол и выслушать друг друга в спокойной обстановке. Если нормально с людьми говорить, без митинговости, то многие проблемы сразу отпадают.

– Людям надо объяснять, какая польза от храмов, – поделился мыслью Иван Дольников. – Вот мы, например, помогаем реабилитационному центру для наркозависимых, который здесь по соседству, а они помогают нам. Им, нам и всем окружающим польза. И так может быть в разных областях.

– А вы же до принятия сана врачом работали? – обращаюсь к отцу Михаилу.

– Да, 14 лет медицинского стажа. И работал как раз здесь, в Ленинграде, в наркологическом диспансере, на «Скорой помощи».

– И опять к этому вернулись! – удивляюсь. – А как вы из Ленинграда уехали и на Север попали?

_______

– В церковь я пришёл поздно, сорокалетним, – стал рассказывать отец Михаил. – Начинал чтецом в посёлке Морозово, это во Всеволожском районе Ленобласти. Там появилось желание монашеской жизни. Поехал в Юрьев монастырь в Новгород, послушничал, был скитоначальником Перынского скита. Прошло время, и отец настоятель говорит: «Ну, давай определяйся: или постриг принимай, или что». Честно сказать, испугался я такой серьёзный выбор делать. Настоятель посоветовал: «Поезжай на остров Залит к отцу Николаю, поговори с ним, что он скажет». Поехал я. Отец Николай сказал: «Вот что: иди из монастыря и поезжай в глубинку, помогай приходы восстанавливать». Ну, значит, в глубинку. Обратился я к владыке Архангельскому Тихону, Царствие ему Небесное, чтобы он меня на Новую Землю определил. Это, как думал, самая-самая глубинка. Владыка ответил: «На полгода ты опоздал, там уже занято. Поедешь в Мезень?» – «Поеду. Чем дальше, тем лучше».

– Конечно, скучаю теперь по Мезени, там было очень хорошо, – закончил свой рассказ отец Михаил.

– Хорошо – в каком смысле? – не понимаю. – Из-за отдалённости от большой земли?

– Да не в этом дело. Люди там хорошие. Хотя первые полгода никто в храм не ходил. Представьте, 85 лет в селе не было настоятеля и вообще священника, только иногда миссионеры приезжали. Оглянешься округ: с одной стороны приверженцы старообрядчества, с другой – атеисты и какие-то колдуны, икоту грозятся напустить, а посередине – насторожённый такой народ, со стороны присматриваются. А когда присмотрелись и приняли, то легко стало, спокойно. Люди-то очень надёжные. В принципе, людей плохих нет – замечательные приходы у меня были и в Вельске, где служил после Мезени, и в Коряжме. Но там, у Белого моря, было как-то по-особенному. Связь с Мезенью и поныне не прерывается. Вот вчера посылочку оттуда получил, и люди приезжают. Как, впрочем, из других приходов тоже. Сейчас из Вельска приехали, венчаться будут и крестить детей.

– На тех приходах, наверное, и строительный опыт получили?

– Чему-то научился, там ведь был сплошной ремонт. Здесь до начала строительства тоже приходится ремонтом заниматься. Если хотите, могу показать...

_______

Помолившись после трапезы, отправились мы в храм. Спрашиваю на ходу:

– А что с деревянной церковью Антония Сийского будет, когда каменную построите?

– Возможно, будем в ней крестить. Вообще же второй храм никогда не помешает. Можно текущим ремонтом заниматься, не прерывая богослужения. Опять же с ранними литургиями людям будет удобней: в одном храме служба заканчивается, а в другом – уже начинается.

– Думаете, столько людей будет, что заполнят оба храма?

– Почему же нет? Вы приходите в воскресенье и посмотрите, сколько здесь народа – иногда даже на улице стоят. Так тесно, что руки не поднять, не перекреститься. Микрорайон-то большой, а храм маленький. Спасает то, что со среды и по воскресенье мы со вторым священником каждый день служим вечерни и литургии, так что люди как бы по времени распределяются, а не в один день приходят. Вот сейчас на вечерне в будний день было человек семнадцать, из них десять исповедников. Завтра, в субботу, будет человек 70-80, в воскресенье – за сто человек. Кроме того, люди приходят на акафисты: в понедельник молимся архистратигу Михаилу, в четверг – Николаю Чудотворцу, в воскресенье – преподобному Антонию Сийскому. Это помимо праздничных служб. С ними так всю неделю служба идёт, слава Богу.

– Для местных это просто приходской храм или статус подворья северного монастыря как-то сказывается?

– О духовности наших северных святых мы и с амвона говорим, и в воскресной школе, и на собеседованиях. Каждую пятницу принимаем тех, кто желает покреститься, и на огласительных беседах в том числе рассказываем о монастыре, о преподобном Антонии Сийском. Ещё проводим как бы общеприходские собрания – в летнюю пору после воскресных служб ставим столы на лужайке перед храмом, кипятим самовар и общаемся, в том числе люди спрашивают про Север. Ну и литература, конечно, в нашем киоске есть, и книги, и монастырская газета «Духовный сеятель».

…Заходим в церковь. Прикладываюсь к иконе преподобного Антония. Затем настоятель показывает, как приход готовится к зиме: установлен отопительный котёл, утепляются полы.

– Здесь островок Русского Севера, и хотелось бы, чтобы приезжали к нам паломники с Архангельской земли нашей, – говорит настоятель. – А когда новый храм возводить начнём, то и рабочие руки могут понадобиться. Всегда будем рады – разместим, накормим.

– А где жить?

– Можно расположиться на подворье, у нас есть раскладушки. Также приезжих мы размещаем на постой у наших прихожан, с этим проблем нет. Только нужно заранее созвониться: 8 (921) 873-98-06 (сотовый), 8 (812) 557-34-76 (городской).