В ЧЁМ ЖЕ СИЛА?

Ныне юбилей событий 1993 года, которые принято называть «расстрелом Белого дома». Начались они 21 сентября, когда Б. Ельцин издал указ о роспуске Верховного Совета, и закончились 4 октября – его штурмом. Из шести танков Т-80 было выпущено 12 снарядов. «Первый снаряд попал в зал заседаний, второй – в кабинет Хасбулатова, третий – в мой», – рассказывал потом А. Руцкой. Обстрел также вёлся с БТР и БМП, а с крыш домов по людям стреляли снайперы, принадлежность которых к какому-либо ведомству до сих пор не объявлена. Сколько погибло в те дни, точно неизвестно, называют такие цифры: более 157 убитых, 384 раненых. Наша газета, помнится, вышла тогда с главной страницей, на которой вместо текста – чёрный фон да иконка Владимирской Божией Матери. И всё. А что тогда можно было сказать, кроме слов молитвы?

Прошло двадцать лет... Много это или мало по мерками истории? На ум приходит сравнение: 1945 и 1965 годы. Тогда, через двадцать лет после военной разрухи, космонавт Леонов впервые вышел в открытый космос, День Победы был объявлен нерабочим днём, студентам предоставили отсрочки от службы в армии, страна достигла пика экономического подъёма, а в Москве на Пушкинской площади прошёл первый в СССР правозащитный митинг. А что у нас сейчас? Только-только очухались от разрухи 90-х...

Во время тех событий, 23 сентября, председателем Комитета Верховного Совета по судебной реформе и вопросам работы правоохранительных органов был избран Сергей Бабурин. По профессии юрист, в случае смещения Ельцина и правительства Гайдара–Бурбулиса он должен был участвовать в суде над ними. На днях Сергей Николаевич выступил со своей трактовкой событий в интервью «Русской народной линии», назвав две причины неконституционных действий Ельцина:

«Первая. Он и его команда боялись ответственности за проведённую воровскую приватизацию. По подписанному им закону о приватизации, принятому парламентом, она должна была проходить с использованием именных приватизационных счётов. Вместо этого был издан его указ о“чубайсовских ваучерах”. После чего началась вакханалия растаскивания народной собственности... Вторая. Это страх ответственности за разрушение Советского Союза».

Примечательны комментарии. Некоторые читатели – как видно, искренние, честные люди – потребовали не перекладывать на плечи потомков оценку тех преступлений, а сделать это сейчас, «когда живы их прямые участники, когда не утихла боль за многочисленные невинные жертвы». То есть всех, кто окружал Ельцина, предлагается не мешкая предать суду. Но проблема-то в том, что Хасбулатов и Руцкой сами были из ближайшего окружения Ельцина, его сподвижниками, и сыграли большую роль в августе 91-го. А сам Верховный Совет? Сейчас не верится, но Бабурин – один из семерых (!), кто не проголосовал за роспуск Советского Союза, остальные же депутаты ВС были «за». И сколь принципиальна в 93-м была разница между их «именной» и ельцинской «ваучерной» приватизацией? В обоих случаях, в меньшей или большей степени, началось бы разбазаривание построенного.

Чем-то ситуация 93-го года напоминает уже пройденное: «Вы за большевиков али за Временное правительство?» Третий вариант – «за царя» – не допускался. Потому что царя уже нет, потому что «кругом предательство, трусость и обман».

Не знаю почему, наверное, интуитивно, но мы тогда, в октябре 93-го, решили, что после случившегося надо поклониться месту расстрела последнего царя. И вот отправился я в Екатеринбург. Уже наступили холода, и когда подошёл к забору из бетонных плит, с неба падал снег. За забором на месте Ипатьева дома возвышались два креста и обугленная часовня. Подожгли её 6 октября, сразу после кровопролития в Москве. Это рассказал мне смотритель часовни на общественных началах Юрий Семёнович (фамилию его до сих пор не знаю). Он же поведал о настроениях в Екатеринбурге, об идее выделить область в самостоятельную Уральскую республику. «Если бы в Москве всерьёз началась гражданская война, то так бы и случилось».

К вечеру я узнал адрес, где члены «Русского Союза» и патриоты из других организаций собирались обсуждать события в Москве. В нетопленый деревянный дом на улице Хохрякова пришло человек сорок, все сидели в пальто. На стенах висело множество фотографий в траурных рамках. Какая-то женщина читала вслух письмо, присланное из Москвы: «В нашей больнице умерло уже тридцать защитников Верховного Совета и в другой больнице, говорят, примерно столько же...» Потом все встали почтить память землячки – учёного-филолога, преподавателя одного из местных вузов. В Москву она ездила, чтобы вычитать гранки своей книги. А убили женщину, когда она несла к Белому дому воду в целлофановых пакетах.

Кто-то догадался затопить печку, и после официальной части за разговорами мы угощались картошкой, испечённой на углях. Узнав, что я из православной газеты, один пожилой человек, железнодорожник, спросил: «Скажите, отменил ли Христос ветхозаветный закон“око за око, зуб за зуб”? И можно ли мстить за преступления?» Видя мрачные, решительные лица вокруг, я что-то такое проговорил: мол, христианство – это не пацифизм. Видимо, у них там был какой-то давний спор, потому что в разговор тут же вступил бритый наголо парень – из баркашовцев, также защищавших Белый дом. Вопрос его дословно не помню, но по смыслу он совпал со сказанным позже в фильме «Брат»: «А в чём сила?»

Ответ известен: сила – в правде. А не наоборот. И если бы в вооружённом противостоянии победили Хасбулатов с Руцким, наступила бы правда? Сомневаюсь. Но не было правды и у тех, кто их победил. И до сих пор вот эта полуправда тянет нас вниз... На днях укорил меня один украинец. Написал я: «Как же так, братья украинцы? Более 20 лет вы строили свою государственность, силёнок не хватило, и теперь, в ноябре, собираетесь подписать кабальный договор с ЕС – мол, пусть под их контролем обустроится государство. Не лучше тогда присоединиться к России?» Он ответил: «Россия, конечно, сильная, но у вас ведь то же самое, что и у нас – олигархи, продажность, моральный беспредел на телевидении. Не всё ли равно, к кому мы приткнёмся? Вот если бы мы чувствовали у вас правду...»

Говорят, что время лечит. Нынче в дискуссионном клубе«Валдай» наш Президент, говоря о конкуренции на международной арене, заметил: «Нужно быть сильным в военном, технологическом, экономическом отношении, но всё-таки главное, что будет определять успех, – это качество людей, качество общества, интеллектуальное, духовное, моральное». Речь его уже назвали «манифестом национальной идеи». Дай-то Бог.