BMECTE

Сразу же после венчания молодые отправились на родину мужа в с.Вотча Устьсысольского уезда, где Прокопий Шаламов стал служить священником при Богородице-Рождественской церкви , заменив своего престарелого отца Николая Шаламова. Родители Марии жили неподалеку в с.Чухлом, отец ее также был священником, служил в Крестовоздвиженской церкви. Брак Марии и Прокопия не был случаен, родители давно знали друг друга, и, как это было принято в их кругу, уже в детстве сосватали их.

Род Марии Роговой издревле считался духовным, и дед ее Алексей Рогов служил священником в с.Вишера, а его предки были из с.Коквицы Яренского уезда - еще с XVII века все служили при церкви. С такими же древними духовными корнями был род Прокопия Шаламова: его отец Николай Шаламов прибыл в Вотчу из Устюжского уезда, где и отец его Иоанн, и дед его Максим Шаламов служили при церквах.

Мать Прокопия - Татьяна Андреевна (Мусникова) - тоже была из духовного сословия. В молодости она пережила сильное душевное потрясение, на ее глазах молнией убило одного из ее детей, и она долгое время страдала нервным расстройством.

Всего у Прокопия было четверо братьев и сестер. Старшая сестра Ольга (1864г.р.) вышла замуж за священника Николая Соколова и жили они в с.Важкурья. Сестра Мария (1873г.р.) была замужем за священником Михаилом Поповым, который служил во Владикавказской епархии. Сестра Елизавета (1870г.р.) окончила курсы народных учителей и работала долгое время учительницей в с.Вотча.

Старший сын Тихон Шаламов (1868г.р.) после окончания Устьсысольского духовного училища окончил Вологодскую духовную семинарию, служил священником на Кадьяке Алеутской епархии в Америке. В 1904 году вернулся в Вологду и служил священником в Софийском соборе. Здесь у него родился сын Варлаам, который стал известным писателем, автором “Колымских рассказов”. В своей исповедальной книге “Четвертая Вологда” Варлам Шаламов пишет и о своем отце, и о деде. Отец, по словам писателя, “родился в темной устьсысольской глуши”, и сын считал его “полузырянином”. Возможно, так оно и было, многолетнее служение в зырянском крае выходцев из Устюга и сделало их “полузырянами”,- уже дети Николая Шаламова породнились с детьми зырян. А сын его Прокопий всю свою жизнь отдал служению на коми земле, прослужив в Вотчинском приходе до 1931 года...

Прокопием Шаламовым был составлен уникальный и единственный в своем роде труд “Церковно-историческое описание Вотчинского прихода Устьсысольского уезда Вологодской губернии”, который был издан в г.Устьсысольске в 1911 году типографией “Следников и К°”. В предисловии к этой книге он пишет: “Цель составления настоящей брошюры дать знать будущим членам приходской церкви и прихожанам о прошедших днях своей приходской церкви и прихода, а также дать краткое пособие для будущего историка православной церкви и русского царства”.

Книга написана в прекрасном литературном, научно-исследовательском стиле. У автора чувствуется большая любовь к родному краю, к своим родителям. В ней много фактического материала. В частности, он отмечает, что еще около 1390 года в Вотче св.Стефаном, епископом Пермским был устроен монастырь.

В некрологе “Венок на могилу доброго пастыря”, посвященном отцу Прокопия Шаламова написано: “Ноября 3-го дня 1910 года, в 10 часов вечера, мерные удары колокола возвестили жителям села Вотчи о кончине 83-летнего старца-пастыря иерея Божия Николая Шаламова...

Тяжел казался подвиг пастырского служения в незнакомом краю и чужом народе. Нерадостны были первые впечатления по приезде к месту служения: обширный, неустроенный приход, разбросанность деревень, при полном отсутствии сносных путей сообщения, хотя и родной по вере, но чуждый по языку народ, полное невежество и темнота его, неустройства по храму. Сколько предстояло забот, труда, энергии, сколько душевной крепости, чтобы не пасть духом... С первых же дней служения является у него мысль иметь в приходе школу. И вскоре он приводит ее в исполнение, открыв на свои трудовые скромные средства, в своем убогом домике школу грамоты. И долгие годы, вплоть до 1881 года, когда было открыто в селе земское училище, он преподает в ней безвозмездно начатки грамотности и христианского учения.

Немало забот он прилагает и к благоустроению приходского храма. С 1876 года по 1879 год он собирает пожертвования и строит каменную ограду вокруг храма с прекрасной железной решеткой и двумя входными воротами изящной архитектуры. С 1880 г. изыскивает средства и покупает в 214 пудов благовестник, которого могучий звон разносился по дальним деревням прихода, возвещая им время молитвы. Через семь лет строит в теплом храме новый иконостас с хорошей резьбой и высокой позолотой. В последние же годы служения вещественным памятником неусыпной энергии и пастырской ревности является заново ремонтированный и расширенный каменный кладбищенский Стефановский храм.

После него не осталось никаких денежных средств, кроме скромного домика на церковной земле...

Кто из его прихожан не вспомнит своего батюшку, который и в полуночный час, и в метель, и грозу, под дождем и снегом, по болотам и трясинам, без малейшего замедления шел пешком за много верст утешить Св.Таинами больных и умирающих?

Проводить своего почившего пастыря в вечную жизнь собрались все прихожане от мала до стара. Погребение о.Николая совершено 7 ноября при участии 3-х священников и 2 диаконов. По окончании божественной литургии сыном и преемником почившего сказано сердечное надгробное слово, а при отпевании задушевная речь о трудах покойного на зырянском языке...”

Сын его, Прокопий, продолжая традиции своих предков, вступает в сан священника в 1899 году на место отца и служит в этом звании, так же как и отец, 32 года - до своей трагической смерти.Отличался он не только церковным служением. Это и большая исследовательская деятельность по сбору материалов по истории Вотчи и ее церковной жизни. Из наградных знаков и отличий он имел набедренник, серебряную медаль Красного Креста в память деятельного участия в Русско-японскую войну 1904 и 1905 гг. и серебряную медаль на Владимирской и Александровской ленте в память 25-летнего существования церковно-приходских школ. Несмотря на награды, он был скромным человеком.

Из воспоминаний бывшего учителя, пенсионера О.Т. Кушманова: “Я учился в Велпоне с 1914 по 1918 год, школа размещалась в крестьянском доме. Прокопий Шаламов всегда в Велпон приезжал на своей белой лошади, у них было свое хозяйство, несколько коров, лошадь. Учился я вместе с дочерью священника Катей Шаламовой, она ничем не отличалась от всех остальных крестьянских детей, хотя была поповской дочерью, одевалась также скромно, таким же был и ее брат Сергей”.

Но вот покатились по стране аресты... В 1931 году священник Прокопий Шаламов был репрессирован.

Из протокола заседания комиссии по разбору кулацких жалоб при Облисполкоме 29 июня 1930 года. Рассмотрена жалоба “служителя культа” Вотчинской церкви Шаламова П.Н. “Хозяйство отнесено к группе кулаков по признанию получаемого нетрудового дохода от служителя культа. Земельным наделом не пользуется. Решение комиссии: Считать не кулак, а служитель культа”.

Из воспоминаний дочери Е.П.Савушкиной: “Увезли отца в 1930-м году, больше мы его не видели. По одним сведениям его вместе с женой отправили на Соловки, по другим - расстреляли где-то недалеко от родных мест, заставив предварительно вырыть себе могилу - таков был циничный ритуал, принятый ОГПУ”.

В архиве ФСК РК хранится дело на Шаламова Прокопия Николаевича. В нем приведены такие сведения: “Имущество конфисковано 1930 году, лоялен к Советской власти, был под следствием 1922 и 1925 годах как подозреваемый в сокрытии или тормозе сдачи церковных ценностей”.

Сам он так пишет об этом: “Виновным я себя не считаю ни в чем, под судом был в 1925 году, обвинялся в том, что будто бы тормозил сдачу церковных ценностей, по суду я был оправдан. Слухи о падении Советской власти и о том, что с падением Советской власти у коммунистов и колхозников будут выжигать на спине клейма, я не распространял. Против коллективизации сельского хозяйства я также не выступал и не агитировал. В части лесозаготовок я также не говорил ни одного слова. На заседаниях церковного совета иногда участвую, но это только по вызову церковного совета, а сам без приглашения ни разу не бывал. От членов церковного совета антисоветской агитации я не слышал. Больше по делу показать ничего не могу”.

Прокопия Шаламова арестовали 25 января 1931 года, в качестве обвиняемого был допрошен 19 января. В протоколе допроса он перечисляет своих детей, их у него было семеро.

Еще несколько слов из показаний о.Прокопия: “Как пользовавшийся наемным трудом я не отрицаю правильности моего раскулачивания, она меня не оттолкнула от политики власти, но я задет тем, что конфискацию провели ночью, в 2 часа ночи, и унесли все имущество, которое куда девалось для меня не известно. Раскулачен был за невыполнение хлебозаготовки, которого не имел. 12.02.31”.

Затем следует акт о расстреле: “1931 г. мая 28 дня комиссия в составе: зам. нач. СПО Коми обл. отд. ОГПУ Колованина и уполномоченного ЭКО т.Савельева, сотрудника КО ОГПУ Казакова составила настоящий акт о нижеследующем: с/числа в 24 часа в местности “Дырнос дор” в полутора километрах от окраины города привели в исполнение постановление тройки ПП ОГПУ СК от 13.05.31 г. Направленные за № 7346/8к в отношении:

Каковые расстреляны и трупы похоронены на месте, о чем и составлен настоящий акт”.

И все... Ни могилы, ни знака, который бы указывал место захоронения, не сохранилось. Но, может быть, кто-нибудь из старожилов города или родственники расстрелянных что-нибудь знают об этом?

Не менее трагическая судьба постигла и жену Прокопия Шаламова - Марию Александровну. Сведения о последних днях ее жизни также хранятся в архиве ФСК РК. Из ордера на арест Шаламовой М.А. от 23 февраля 1937 года: “...Жена расстрелянного священника, проживающая в с.Кочпон, ул. Колхозная, 11, на протяжении ряда лет имеет связь с ссыльным духовенством, систематически проводит, организует антисоветскую деятельность, устраивает нелегальные сборища членов группы у себя на квартире. По поручению актива группы выполняет роль связиста с контрреволюционными элементами - церковниками Сыктывкарского, Сысольского и других районов и епископом Великоустюжским Питиримом, для чего в 1936 году специально выезжала в Устюг и вышеупомянутые районы”.

Обыск на квартире был проведен 24 февраля 1937 года. Изъято: 8 фотографий, писем с надписью Шаламовой - 1 пачка, крест серебряный с цепью - 1шт., маленькие иконки - 2 шт. В анкете отмечено: в 1930 году раскулачена как жена служителя культа. Постановили: меру пресечения избрать содержание под стражей в Сыктывкарской тюрьме НКВД по 2-й категории с 10 марта 1937 года.

Приобщено как вещественное доказательство:

1. Письмо Трусева к Шаламовой.

2. Письмо дочери Лидии Шаламовой, в котором сообщается о голоде в Рязани.

3. Письмо Федотовского, из которого видно, что Шаламова руководит работой по оказанию материальной помощи ссыльным.

4. Два заявления Шаламовой на имя Великоустюжских епископов Николая и Питирима, которые изобличают ее в контрреволюционной деятельности. Постановление: “Вышеперечисленные документы приобщить к настоящему делу как вещественное доказательство, изобличающее Шаламову М.А. в к-р деятельности”. 5 мая 1937 г.

Подпись: Выжленцов.

Одно из писем Марии Александровны было опубликовано в газете “Вера”№32 за 1991г. в статье “Будучи антисоветски настроены...” Второе письмо архиепископу Николаю публикуется впервые:

“ЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВУ. Высокопреосвященнейшему Архиепископу Николаю. От смиренной вдовы, бывшей жены священника ШАЛАМОВОЙ Марии Александровны.

Прошение.

В селе Вотче вверенной Вам епархии в церкви Рождества Богородицы с 1897 года мой покойный супруг, ныне скончавшийся или вернее лишенный жизни за славное имя Христово 1931 г. в узах темницы, был священником этого прихода. В течении 33-х лет я вместе с ним несла все невзгоды и радости приходской жизни, стараясь быть не только спутницей, супругой жизни, но и сотрудницей всей его пастырской деятельности.

При последнем, предсмертном свидании с моим супругом в темнице о.Прокопий, так было имя ему, еще раз подтвердил и укрепил мою волю в прежде избранном мною пути следования за Христом. Это свое желание и благословение он подкрепил и, ныне я верю, подкрепляет своими молитвами и предстательством перед Богом.

С первого же момента после его смерти, когда горечь утраты еще была свежа в моей душе, я стала проводить в жизнь все то, о чем я дала внутренний обет перед Богом - стала служить всем невольным узникам Христовым, находящимся в нашем крае, от своих имений и от трудов рук своих.

Милостивый Господь, источник всякого добра, помогал мне всем потребным. Так во смирении и терпении и до сего дня тщусь быть полезной всем нуждающимся. Молитва и пребывание в храме Господнем сделались необходимой потребностью моей души.

Мысль о монашестве, возникшая в моей душе еще накануне брака, все сильнее и сильнее крепла в моей душе, а ныне явилась неотложной потребностью моего сердца.

Поэтому-то я смиренно и припадаю к Вашим архипастырским стопам, раскрывая перед Вашим просвещенным взором тайники своей души, чтобы получить от вас молитвенное архипастырское благословение на начало нового монашеского пути.

21 сентября, в День отдания Воздвижения креста Господня и памяти Димитрия Ростовского.

Раба Божия Мария”.

В приговоре к расстрелу от 13 сентября 1937 года говорится: “Жена священника, расстрелянного за к-р деятельность, являлась активной участницей к-р фашистской группы церковников, именовавшейся “Священная дружина”. Занималась сбором средств для оказания материальной помощи ссыльным духовникам, среди населения распространяла к-р клеветнические измышления о положении колхозников”.

Приговор приведен в исполнение 15 сентября 1937 года. Обоим, и мужу и жене, на момент расстрела было по 55 лет.

Паспорт и два фото Марии Александровны высланы дочери Савушкиной Е.П. в Ленинград в 1989 году. Она еще в 1947 году обращалась с просьбой о высылке свидетельства о смерти матери в органы КГБ.

Из акта от 15 сентября 1937 года:

Расстреляны:

1. Любимов Михаил Николаевич, 1903г.р., ссыльный иеромонах.

2. Васильев-Жуков Мартемьян Сергеевич, 1875 г.р., ссыльный монах.

3. Трофимов Александр Игнатьевич, 1872 г.р., адм. ссыльный офицер.

red@mrezha.ru
www.mrezha.ru/vera